Ллойд Александер - Верховный король [litres]

– Я выбрал то, что будет лучше для Придайна. Нет, я не Арауну служу. Неужто топор – хозяин дровосека? В конце концов Араун будет служить мне!

Тарен с ужасом слушал слова Придери, дерзко обращенные к Верховному королю.

– Сложите оружие. Оставьте бессильных трусов, прячущихся за ваши спины. Сдайтесь мне сейчас. Тогда я пощажу Каер Датил и вас тоже. А те, кого я сочту достойными, станут править вместе со мной.

Мат выпрямился и поднял голову.

– Есть ли на свете зло хуже того, что скрывается под маской добра? – тихо спросил он, глядя прямо в лицо Придери.

Один из лордов выскочил из-за стола и двинулся на Придери с поднятым мечом.

– Не трогай его! – вскричал Мат. – Мы пригласили его как друга. Он покидает нас как враг, но он должен уйти невредимым. Если упадет хоть перо из крыла его сокола, мы лишимся чести.

– Уйди отсюда, Придери, сын Пуйлла, – сказал Гвидион. Холодный и ровный тон его голоса лишь подчеркивал его гнев. – Боль моего сердца равна моему презрению. Наша дружба сломана. Отныне пропасть боя разделяет нас, а соединит лишь острие клинка.

Придери ничего не ответил, а повернулся и вместе со своими вассалами покинул Тронный зал. Новость быстро облетела всех воинов, и они молча наблюдали, как Придери вскочил на лошадь и поскакал к воротам.

Расположившаяся лагерем за стенами крепости армия Придери зажгла факелы. Долина запылала тысячами огней, тянувшихся, насколько мог видеть глаз. Придери выехал за ворота. Багрец и золото его одеяния мерцали, подобно факелам. Он во весь опор поскакал к ожидавшему его войску. Тарен и люди коммотов с отчаянием наблюдали за удаляющимся всадником. Они, как и все в Каер Датил, знали, что этот сверкающий король, как сокол смерти, схватил и унес их жизнь.

Гвидион ждал, что армия короля Придери будет атаковать на рассвете, и люди в крепости трудились всю ночь, готовясь к осаде. Когда же рассвело и поднялось бледное солнце, стало видно, что войско Придери продвинулось совсем немного. Тарен, Ффлеуддур и Колл вместе с другими военачальниками стояли на стене рядом с Гвидионом, который осматривал долины и голые склоны холмов. Снег не выпадал несколько дней. В лощинах и каменных расселинах белели полосы, похожие на клоки шерсти, но широкий луг все еще темнел по-осеннему и пожухшую траву лишь кое-где покрывал иней.

Разведчики донесли, что воины Придери заняли всю долину. По тому, как строятся боевые колонны, можно было понять, что атаку следует ожидать с фронта и вся армия будет сжата, подобно железному кулаку, бьющему по воротам Каер Датил.

Гвидион кивнул:

– Придери собирается ударить всей мощью, хотя это дорого ему обойдется. Войско его огромно, и он может терять воинов бессчетно, зная, что мы не сумеем заплатить ту же цену.

Он нахмурился и потер подбородок ладонью, затянутой в кожаную перчатку. Зеленые глаза его сузились, и острый взгляд устремился в долину. Худое морщинистое лицо Гвидиона вытянулось; всем обликом он напоминал сейчас волка, учуявшего врагов.

– Лорд Придери самонадеян, – бросил он и резко повернулся к стоящим рядом военачальникам. – Я не стану ждать осады. Сделать это – значит наверняка проиграть. У Придери довольно людей, чтобы накатить волной. Мы дадим бой за стенами крепости и сами ударим по этой волне прежде, чем она нас захлестнет. Мат, сын Матонви, будет командовать обороной здесь, внутри крепости. Лишь в крайнем случае мы отступим под защиту ее стен.

Гвидион долго глядел на крыши и башни замка, уже озаренные ранними лучами солнца.

– Сыновья Дон строили Каер Датил своими собственными руками не только как щит против Арауна, но и как сокровищницу мудрости и красоты Придайна. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы разбить Придери и уберечь Каер Датил от разрушения. Мы можем победить, а можем и проиграть. Но в бою мы должны быть не медлительными волами, но быстрыми волками и хитрыми лисицами.

Принц Дома Дон принялся быстро и четко разъяснять каждому военачальнику его место и задачу. Тарену стало не по себе. Мальчиком он страстно мечтал занять место среди мужчин и ничуть не сомневался в своих способностях. Теперь, среди седеющих, умудренных битвами воинов, сила его казалась ему слишком малой, а опыт – ничтожным. Колл, угадав мысли Тарена, ободряюще подмигнул. Крепкий старый воин внимательно слушал Гвидиона, однако Тарен догадывался, что в дальнем уголке сердца старый крестьянин Колл думает о своей грядке с репой.

Почти все утро войско Придери оставалось на прежних позициях. Защитники крепости тем временем развернули свои боевые порядки. На некотором расстоянии от стен Каер Датил тяжеловооруженные бойцы готовились принять на себя главный удар Придери. Этот отряд возглавил сам Гвидион. Ффлеуддур на Ллиан и Талиесин с небольшим отрядом воинов-бардов держали под наблюдением выход из долины. Всадники коммотов расположились с флангов: им поручили отвлекать противника, истощая и выматывая его силы.

Тарен и Колл во главе одного отряда и Ллассар, которому поручили командовать другим, галопом поскакали на свои позиции. Гурги, молчаливый и дрожащий даже в своей громадной теплой куртке, вколотил древко знамени Белой Свиньи в мерзлую землю, отмечая этим место сбора. Тарен понимал, что неусыпный глаз врага замечает каждое их движение, и прежнее нетерпение, смешанное с затаенным страхом, натянуло все его существо, как тетиву лука.

Гвидион верхом на Мелингар подъехал к нему отдать последние приказания.

– Почему Придери ждет? Он насмехается над нами? – выкрикнул Тарен. – Мы для него, наверное, не более чем муравьи, которых можно раздавить, когда вздумается?

– Терпение, – ответил Гвидион, и в голосе его слышались одновременно и дружеское утешение, и приказ военачальника. – Вы – мечи, вложенные в мои руки. Не дайте разбить вас. Двигайтесь быстро, не увязайте в одной стычке, но затевайте сразу много и в разных местах. – Он пожал руки Тарену, Коллу и Гурги. – Прощайте, – сказал Гвидион почти грубо, повернул Мелингар и быстро отъехал.

Тарен следил за ним, пока он не скрылся из виду, затем обратил взор на дальние башни Каер Датил. Эйлонви вместе с Глеу велели оставаться в крепости под защитой Верховного короля. Тарен напрягал зрение в тщетной надежде мельком заметить ее на стенах. О чувствах принцессы к себе он знал не больше, чем когда-то в Каер Даллбен, но, несмотря на свое давнее решение, уже почти готов был открыть ей свое сердце. И тут его, как пловца, подхваченного стремительным потоком, увлек круговорот военных приготовлений, так что он не успел даже проститься с ней. Тоска пронзила его сердце, сожаление о несказанных словах железной хваткой сдавило горло.

Тарен очнулся и крепче сжал поводья Мелинласа, который уже рыл копытом землю и фыркал, выпуская белые облачка морозного пара. Войско Придери поднялось и волной заливало долину. Битва началась.