Ллойд Александер - Верховный король [litres]

Она выхватила свой золотой шар и поднесла его поближе к ножнам. Внезапно исчезающая надпись вспыхнула вновь в золотых лучах сияющего шара.

– Он сделал буквы ярче! Надпись даже стала длиннее, чем прежде! – вскричала удивленная девушка. – Даже та часть, которая когда-то была стертой… я теперь могу различить все слова!

Все окружили Эйлонви. Она держала в руке золотой шар, а Талиесин поднес к глазам ножны и стал внимательно их изучать.

– Письмена четкие, но быстро исчезают, – сказал он. – Твой золотой свет, принцесса, высвечивает то, что было ранее скрыто. «Вытащи Дирнвин лишь тот, кто благороден душой, правь справедливо и зло уничтожь, этим мечом повелителя смерти убьешь».

Только успел он произнести последнее слово, как надпись исчезла. Талиесин повертел ножны в руках.

– Кажется, я понял то, о чем в сказаниях сохранились лишь смутные намеки: мол, некогда могущественный король обрел великую силу и попытался использовать ее в собственных целях. Полагаю, Дирнвин и был тем оружием, которое отвратили от его истинного назначения, надолго потерянным и найденным вновь.

– Судьба Дирнвина свершилась, – промолвил Гвидион. – Давайте поскорей оставим это зловещее место.

Прежде высокомерное и холодное лицо Акрен в смерти вдруг стало мягче и спокойнее. Завернув мертвую королеву в ее черный плащ, как в саван, друзья положили тело в Главном зале, ибо она, некогда правившая Придайном, умерла не без чести.

На остроконечной башенке знамя повелителя Земли Смерти внезапно полыхнуло огнем и рассыпалось горящими лоскутами. Стены Главного зала задрожали, и крепость сотряс подземный удар.

Путники и воины выехали из Железных Ворот. За их спиной стены пошли трещинами и рухнули. Мощные башни с грохотом рассыпались на куски. Завеса огня и черного дыма заслонила небо над тем местом, где некогда стояла твердыня Аннуина.

Они опять были дома, в родных землях. Гвидион повел спутников на запад, к гавани, где ждали его золотые корабли. Карр тут же уселась на самую высокую мачту, и большие корабли с сияющими на солнце парусами быстро принесли их в гавань Аврен. Новость о победе над Арауном распространялась с огромной скоростью и уже долетела до этих мест. Многие лорды кантрефов и их боевые отряды собрались на берегу, чтобы приветствовать Сыновей Дон, засвидетельствовать почтение королю Гвидиону и следовать за ним. Слышались восхваления и восхищенные возгласы, обращенные к народу коммотов и Тарену Страннику. Гурги гордо развернул то, что осталось от знамени Белой Свиньи, и победно поднял его над головой.

И все же Гвидион был странно молчалив. Тарен при виде хижины и построек Каер Даллбен почувствовал не только радость, но и острую душевную боль. Зима кончилась. Оттаявшая земля задышала, и первая робкая весенняя зелень едва тронула склоны холмов, словно бы окутав их прозрачным светлым туманом. Но взгляд Тарена был прикован к пустому огороду Колла. Печаль терзала его; память рисовала перед внутренним взором широкое добродушное лицо выращивателя репы и собирателя яблок, того, кто сейчас покоился в далекой могиле.

Даллбен, хромая, вышел им навстречу. Лицо волшебника покрылось уже сплошной сеткой морщин, лоб его казался еще выше из-за отступивших к темени волос, а иссушенная кожа стала почти прозрачной. При виде старца Тарен понял, что тот знает о гибели Колла. Эйлонви кинулась в раскрытые объятия Даллбена. Тарен соскочил с седла и, ведя Мелинласа в поводу, тоже подбежал к старцу. Карр кружилась над ними, трещала крыльями, щелкала клювом и тараторила без остановки. Ффлеуддур, Доли и Гурги, косматый и в разноцветных подпалинах, спешили следом за Тареном. Они на ходу пытались выложить все, что с ними произошло, и кричали наперебой, каждый свое.

Хен Вен визжала, пронзительно хрюкала, сопела и чуть не лезла на ограду загона. Когда Тарен перепрыгнул к ней, чтобы обнять ошалевшую от радости свинью, он внезапно услышал тоненькие взвизгивания и от удивления просто онемел.

Эйлонви, которая тоже поспешила к загону, радостно закричала:

– Поросята!

Шесть маленьких поросяток, пять белых, как и Хен Вен, и один черненький, стояли на задних ножках и весело повизгивали. Хен Вен с гордостью сопела.

– К нам захаживали гости, – сказал Даллбен, – в том числе один красавец-кабан. Зимой, когда лесные звери бродят с места на место, он заглянул в поисках пищи и убежища и обнаружил, что Каер Даллбен куда приветливее, чем заснеженный лес. Сейчас он снова ушел бродить, потому что все еще немного дикий и не привык к такому скоплению людей.

– Клянусь Великим Белином! – восхитился Ффлеуддур. – Семь свиней-пророчиц! Тарен, друг мой, они тебе такого напророчат, что приключения в холмах Бран-Галедд покажутся прогулкой!

Даллбен улыбнулся:

– Они крепенькие, здоровые, самые прекрасные поросятки, каких я когда-либо видел. Но, увы, волшебства в них не больше, чем у самой обычной свиньи. И это, кажется, их вполне устраивает. Впрочем, и дар Хен Вен стал слабеть с того времени, как рассыпались палочки с письменами, и теперь исчез совсем. Это к лучшему. Такой дар тяжек и для человека, а тем более для свиньи. Должен сказать, сейчас она гораздо счастливее.

Два дня усталые путники отдыхали. Они бесконечно радовались тому, что после бурных приключений оказались все вместе в уютном и спокойном Каер Даллбен. Небо, казалось, никогда не было таким ясным и чистым, наполненным счастливым обещанием скорой весны и беспечного покоя. Прибыл и король Смойт со своими оруженосцами. И тут, конечно же, затеялся пир. Он продолжался всю ночь напролет, и ветхая хижина сотрясалась от громких возгласов и звенела весельем и песнями.

На следующий день Даллбен собрал всех в своей комнате, где уже восседали Гвидион и Талиесин. Старец внимательным и добрым взглядом обвел всех собравшихся, а когда он заговорил, голос его был мягок и даже нежен.

– Эти дни были посвящены приветствиям и чествованиям, – сказал он. – Но они стали для всех нас и днями прощания.

Удивленный ропот пролетел по комнате. Тарен в тревоге глянул на Даллбена. Ффлеуддур, наоборот, восторженно вскочил с места, хлопнул рукой по мечу и воскликнул:

– Я так и знал! Ну, скорее говори, какой подвиг на очереди? Гвитанты вернулись? Неужто отряд Охотников все еще бродит поблизости? Ффлам готов к сражениям!

Гвидион печально улыбнулся, глядя на возбужденного барда:

– Не совсем так, доблестный мой друг. И гвитанты, и Охотники уничтожены. И все же ты прав. Осталось у нас одно важное и трудное дело. Расставание. Сыновья Дон, их родичи, весь Дом Дон должен взойти на золотые корабли и отправиться в Страну Вечного Лета – страну, из которой мы пришли.