Ник Перумов - Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны [litres]

Несмотря на протесты Эовин, Фолко запер её в каморке кормчего, наказав корабельщикам Фарнака присматривать за ней, чтобы невзначай не сбежала.

Вооружившись с головы до ног, Торин, Фолко и Малыш выбрались из тарнских руин. Исена осталась по правую руку; покрытый травой прилуг – обрывистый степной кряж вдоль речного берега – принял на свои плечи тропу.

Навстречу попалось несколько дунландцев; перед незнакомцами в блистающей броне они поспешно сняли шапки, как и полагалось, но взгляды, коими они проводили Фолко и гномов, были весьма далеки от дружелюбных.

– Фолко! Мы что, к этой братии на пиво собрались? – удивился Малыш, когда Фолко решительно направился к лагерю.

– Не на пиво, но собрались, – кивнул хоббит.

– Зачем?!

– Хочу взглянуть, что у них там делается. Слишком долго мы на них смотрели только сквозь прорезь шлема. А ты что, никак боишься, что ли?

– Не подначивай, – вздохнул Маленький Гном. – Ничего я не боюсь. Просто не люблю, когда так смотрят, словно зарезать мечтают…

– Тоже мне, новость! Да таких не счесть, которые нас зарезать мечтали! Почитай, всё войско Олмера! И потом…

– Так то на войне! – отговорился Малыш. – А то вроде как при мире…

– Ничего удивительного, – заявил Торин. – Или, думаешь, тут неведомо, кто такой мастер Строри, полковой начальник панцирной пехоты в войске короля Эодрейда? И двух месяцев не прошло, как тех же дунландцев под Тарбадом крошили!

Строри промолчал.

В лагере их и впрямь встретили безо всякой приязни. Перед богато вооружёнными гномами и хоббитом встречные ломали шапки и кланялись, но вслед сквозь сжатые зубы раздавалось злобное шипение.

Ни Фолко, ни гномы не подали и виду, что слышат.

Лагерь оказался самым обычным скопищем на скорую руку возведённых землянок, полуземлянок, лёгких балаганов, палаток и шалашей. Фолко только дивился, как здешние обитатели переживают зимы – хоть и юг, хоть и возле моря, а холод всё равно холод.

В отдалении возле костра сидела на корточках группа хазгов – человек десять, с саблями, но без своих страшных луков. Один из них внезапно бросил в костёр щепотку какого-то порошка, отчего пламя тотчас же сделалось синим. Бросивший медленно выпрямился, заведя протяжную песню на своём языке; слова в ней были сплошь древние, и Фолко, неплохо зная обиходную речь хазгов, ничего не мог понять в этом песнопении.

Продолжая петь, хазг выбрался на открытое место. Кривоногий, седой, старый, весь в сабельных шрамах и смутно знакомый, как и тот трактирщик в Причальном, – уж не в отряде ли Отона вместе ходили?

Старый хазг меж тем закружился, широко раскинув руки и запрокинув голову. Фолко внезапно замер, прислушиваясь.

– Ты чего? – удивился Малыш.

– Тихо! – бросил хоббит. – Что они такое поют…

Фолко провёл достаточно времени в одном отряде с хазгами, чтобы заучить основы их языка. Здесь, однако, всё пелось совсем иначе, чем он помнил – степные воины любили песни протяжные и долгие, плавные, словно сменяющие друг друга холмистые гряды их далёкой родины. Тут же, напротив, слова теснились, налезали одно на другое, сливались в непонятную кашу.

Хоббит разобрал лишь отдельное – что-то про «свет», который куда-то «льётся», про «врага», который не то «встаёт», не то «идёт», про «огонь», про «землю», которая то ли сгорит, то ли, напротив, спасётся – в общем, совершенно непонятную белиберду.

Но пели зло, с силой, с напором – тут ошибиться было невозможно.

Старый хазг кружился всё быстрее, сабля так и мелькала, он словно рубил ею невидимых врагов. Песня становилась неразборчивее, слова оборачивались бессвязными выкриками; вскакивали и другие хазги, тоже начинали кружиться, исступлённо пластуя направо и налево кривыми клинками – удивительно, как умудрялись никого не задеть.

– Фолко, идём отсюда, – нахмурился Малыш. – Они, по-моему, тут все белены объелись или там грибов, не знаю уж, чего.

Сказано было не то чтобы громко, но старый хазг, похоже, расслышал. И не только расслышал, но и разобрал имя хоббита.

Всё ещё кружась, он ринулся прямо сквозь мелькающие сабли сотоварищей, не обращая внимания на клинки.

Его собственное оружие уже смотрело в лицо хоббиту.

– Шрага! – хрипло бросил он; сабля взметнулась для удара.

«Шрага» – «предавший, изменивший» на хазгском. Смертельное оскорбление у степняков, за которым – только поединок. В глазах хазга стояло безумие, на губах пузырилась пена.

– Ше вра?! – только и успел выкрикнуть Фолко, уклоняясь. «Ты что?!», но хазг явно не собирался ничего объяснять.

– Мадраш!

Ещё одно подсердечное оскорбление. «То, чем кормят свиней». Свиньи у хазгов отчего-то считались «нечистыми», их не держали как домашний скот и не употребляли в пищу.

Уворачиваясь, хоббит успел вглядеться в лицо нападавшего – дважды ему казалось, что он вспоминает тех, с кем ходил в Олмеровых отрядах, и на третий раз уже ошибки быть не могло: этот самый хазг предводительствовал своими соплеменниками у Отона!

Понятно тогда, почему он, Фолко, и «шрага», и «мадраш».

Гномы меж тем уже оказались справа и слева от хоббита, меч Малыша и топор Торина готовы к бою.

Остальные хазги, ни о чём не спрашивая, тоже схватились за оружие. Словно из-под земли появились страшные луки. Прогудела отпущенная тетива; по налобью предусмотрительно надетого хоббитом шлема скользнула стрела. Фолко пошатнулся, старый хазг мгновенно воспользовался этим, атаковал. Лезвие полоснуло по наплечнику и бессильно отскочило от мифрильной пластины.

– Шарыз оч! – выкрикнул Фолко, отбивая новый выпад. «Не сможешь» по-хазгски, но «не сможешь» не потому, что слаб, а потому, что преграда возведена самими Небесами, как, скажем, горный хребет, который ты пытаешься срыть голыми руками. Шарыз оч говорят сильному, признавая его силу и советуя заняться иным, полезным для других.

Хазг не ответил. Фолко крутнул меч над головой, притворяясь, что открывается, и, поймав противника на замахе, чётко направил острие в правое плечо старого воина. Хазг был в обычных кожаных доспехах своего племени; хоббит хотел лишь обезоружить противника, однако того словно подхватила какая-то злая сила: хазг внезапно споткнулся, неловко качнулся вперёд, пытаясь удержаться, и сам насадил себя на меч Фолко, насквозь пробивший ему сердце.

Завидев упавшего товарища, на хоббита и гномов со всех сторон ринулись все хазги, что случились неподалёку.

– Да остановитесь же, болваны! – заорал Малыш, но хазги, похоже, не понимали всеобщего языка, продолжая атаковать.

– Мы ж вас всех перебьём! – с присущей ему скромностью продолжал Маленький Гном. Меч и дага его так и сверкали.

Эти степняки кинулись в бой, не надев доспехов, даже самых простых. Нет чести убивать таких, когда на тебе – мифрильный бахтерец.