Ник Перумов - Небо Валинора. Книга первая. Адамант Хенны [litres]

– Ну, Олмер! Олмер Великий – другое дело! Хотя зачем он с эльфами сцепился – утопи меня Отец Морской, до сих пор не пойму. Чем они ему мешали? Добычи с них большой никогда не было…

– Однако и тан Фарнак их, помнится, не слишком жаловал? – напомнил Торин.

– Жаловал, не жаловал – мы на них не нападали. Они на нас тоже. Недаром ведь тан-то наш со Скиллудром к эльфийской гавани не пошёл!.. Вот и Олмер… Завоевал бы Гондор с Арнором, потом – беорнингов… а эльфы сами бы ушли – они ж, бают, и так уплывали. И чего он на них полез? – закончил Рагнур с явным сожалением.

– С кем бы вы тогда воевали, кабы все берега Олмеровыми стали-то? – заметил Малыш.

– На службу к нему пошли бы. Он земли тоже обещал, да вот выполнить не успел, эх, жаль… Воевать-то тоже, знаешь, надоедает. Но, – белозубо усмехнулся эльдринг, – пока ещё не надоело!

Всё осталось позади. Дорога, длинные броски от одного потайного колодца к другому, сторожевые разъезды харадских воинов; Малыш аж кипел от возмущения, когда они, четверо отлично вооружённых и бывалых воинов, лежали в кустах, носами в землю, а мимо проезжала какая-то жалкая пара дозорных-новобранцев.

– Порубить их – и вся недолга! – выходил из себя Маленький Гном.

– Ты что, Строри, зачем?! – втолковывал другу Фолко. – Что они тебе сделали, мальчишки эти? Мы ж пока с ними не воюем.

– Не говоря уж о том, что дозорных-то мы, конечно, зарубим, да только найдут их быстрее, чем хотелось бы, – продолжил Рагнур. – Тогда не миновать облавы. Погоди, гном, вот доберемся до Хриссаады, придётся мечом поработать!

И вот Хриссаада перед ними. Чужой, дальний предел. Всё здесь другое – и небо, и деревья, и трава, и звери… Мир этот незнаком хоббиту, здесь ему вновь придётся учиться, а урок должен проверить самый суровый из всех учителей – бой.

Темнело. Рагнур перевернулся на спину и заложил руки за голову. Кхандец недавно вернулся – ходил на разведку в город. Новости по южным рынкам разносятся быстро: караван, что вёз невольниц для правителя, попирающего золотые моря пустынь, достиг столицы днём раньше. Известие занимало многих торговцев живым товаром, и не без оснований – рабыни, отвергнутые престолодержателем, пойдут с молотка, а северные красавицы издавна ценились в Хараде.

– Все новоприбывшие уже во дворце. Эовин жива, её видели служанки, и, конечно, не преминули растрепать по всему базару. Единственная золотоволосая пленница – не с кем спутать, – закончил эльдринг.

– Так что же мы тут сидим? – вознегодовал Малыш.

– Не волнуйся, гноме. Чуток потемнее станет – пойдем. Луны сегодня нет, хорошо.

– А что, по свету войти совсем нельзя? – полюбопытствовал хоббит.

– Нельзя. Гномов тут отродясь не видывали, стража тотчас прицепится: кто такие, да откуда, да предъявите подорожную, да почему отметок постов на Тракте нет… В город лучше проскользнуть незаметно.

– Потом постучимся в дворцовые ворота и скажем: извиняйте, нам тут одну девчонку забрать нужно? – съехидничал Малыш.

– Примерно так, – ухмыльнулся Рагнур. – Харадримы, они труса не празднуют, и в торговых делах на мякине их не проведёшь, а вот есть вещи, в которые они верят, словно дети малые. Ну, скажем, что через пустыню только они ходить умеют, а мы-де, моряки, нипочём в пески да барханы не сунемся. Или что в Хриссааду их только через ворота проникнуть можно. А вообще, – взгляд его потяжелел, – с Харадом у меня давние счёты. Прижали они нас в своё время к Мордорским Горам всех до единого и едва не искрошили. Только тем мы тогда и спаслись, что вожди в ноги хозяину Чёрного Замка пали, он харадримов приструнил…

Наступило молчание. Рагнур поморщился, махнул рукой, словно отгоняя неприятные воспоминания.

– Так что выйдем скоро, – повторил он.

– А план дворца? Где искать Эовин? Это ты знаешь? – засомневался Фолко.

– Плана я, конечно, не знаю, – Рагнур блеснул беспечной улыбкой, – но и не нужно. Будем действовать так…

Хриссаада, дворец правителя Харада, около часа пополуночи, 31 июля 1732 года

Эовин готовилась умереть. Юная дочь Рохана сызмальства воспитывалась на героических балладах, в которых девы-воительницы, попадая в плен, всегда уходили в смерть от осквернения, стараясь при этом захватить с собой побольше врагов. И Эовин надеялась не отстать.

Весь путь от Умбара до Хриссаады она проделала в закрытом паланкине, получая вдоволь воды. Попыталась отказаться – стали поить насильно: харадские работорговцы накопили в этом тонком деле немалый опыт. За девушкой бдительно следили двое слуг с одним-единственным приказом: не дать особо ценной рабыне, предназначенной для услаждения взоров и чресел Повелителя, покончить с собой.

И только здесь, во дворце, среди южной кричащей роскоши, она избавилась от докучного надзора.

Эовин втолкнули в крошечную каморку с зарешёченным окном, всю устланную мягкими коврами. Кроме железной посудины, девушка не нашла ничего, что могло бы послужить оружием, оставалось рассчитывать лишь на собственные руки да зубы.

Через круглое отверстие в потолке проникал скупой свет. Вместо двери – простая решётка. Стражница, внушительного телосложения темнокожая баба с кнутом и кинжалом, расхаживала взад-вперёд по длинному коридору, всякий раз останавливаясь возле камеры Эовин. По-видимому, службой своей эта тётка весьма дорожила.

Тяжёлые шаги надзирательницы гулко отдавались в тишине пустого коридора.

Невольно Эовин отвлеклась – и вздрогнула, когда перед камерой совершенно бесшумно возникла ещё одна фигура.

Незнакомка была очень молода, быть может, лишь на два или три года старше самой Эовин. Кожа её казалась смуглой, но то был загар, а не природный цвет. Гордые брови, выгнутые дугой, точёные скулы, острый подбородок – она легко могла сойти за рождённую в Рохане или иных северных землях. Лёгкая белая блуза, белые же широкие шаровары, удобные для езды верхом, на тонкой талии – узкий коричневый пояс.

Но эта изящная девушка была с головы до ног увешана оружием: тонкая кривая сабля, обычная для харадских воителей, пара кинжалов, за плечами небольшой лук, на запястьях – шипастые боевые браслеты.

Однако больше всего Эовин поразили глаза незнакомки.

Громадные, чёрные, завораживающие: тьма жила в них, древняя первородная ночь, когда и сами небесные огни ещё не были сотворены Вардой. Взгляд её пронзал, словно разбойничий нож, словно раскалённая игла.

– Так-так… – на всеобщем языке произнесла гостья. – Надо же! Хургуз обошёл меня! Старый плешивый велбуд! Ты откуда будешь, дева?

Эовин хотела отвернуться и гордо промолчать, но чёрные глаза подавляли всякую мысль о сопротивлении. Губы словно сами собой прошептали:

– Эовин. Из Рохана.