Евгений Рудашевский - Забытые руины [litres]

Толингар упал за безымянным ледяным хребтом, к западу от Ребровного поля, так и не долетев до Гиблых сопок. Стражники северного форпоста не думали его искать – были уверены, что путешественник погиб вместе с тойлантом, да и прежде никто так далеко не забирался на северо-запад от Вьюжного зева.

Через три недели Толингар вернулся. Ему удалось восстановить поврежденный воздухоплав, а главное, обследовать место, куда он упал. Так были открыты Гейзерные топи – настоящий оазис в долине холода и смерти, прежде скрытый за безымянным ледяным хребтом, постоянную дымку над которым считали разносами, снегами и жестокими вьюгами.

За три года Толингар успел шесть раз перелететь в тогда еще не названные Гейзерные топи и вернуться обратно (см. ис. 216 Арх. 93-2). В общей сложности он прожил там больше четырех месяцев. За этот срок успел составить точную карту с указанием горячих источников, растений, животных и мест, намеченных им для постоянных лагерей. Совершив седьмой перелет в Гейзерные топи, Толингар уже не вернулся. Он только успел сообщить, что планирует приступить к изучению единых выходов горячей воды на севере от открытого им оазиса.

Точная причина гибели Толингара не установлена. Наиболее вероятным считается осколочный вой. Впрочем, это не объясняет, почему исследователи не нашли ни остатков воздухоплава, ни временного убежища с припасами, о котором рассказывал Толингар. Так или иначе прошло девять лет, прежде чем Вольмар Адельвит, девятый Венценосец из рода Эрхегорда, позволил собрать в Гейзерные топи полноценный караван, целью которого было обследовать оазис и определить его пригодность к заселению.

Путь, занимавший у Толингара чуть больше шести часов на воздухоплаве, стоил каравану двенадцати дней тяжелейшего перехода. Точное число погибших людей неизвестно. В записях остались только сообщения о гибели семи снежных мулов и девяти запряжных майкр (см. ис. А-44 Арх. 21-635). Так был совершен первый переход на дороге, в дальнейшем названной Северной стрелой и до сих пор почти в точности повторяющей все изгибы и ответвления, по которым шли первопроходцы.

Самым сложным участком в те годы оказался последний хребет, теперь названный Хребтом Толингара. За ним открывался прямой спуск в Гейзерные топи.

Путешественники до последнего мгновения не верили рассказам Толингара, считая, что существование во льдах настолько богатого и просторного оазиса невозможно. Многие опасались найти утлый разлом или единичный гейзерный выход, но в итоге должны были признать, что всех слов Толингара не хватило, чтобы описать красоту и величие Гейзерных топей».

– Да уж… – вздохнул я и, очарованный прочитанным, уставился в беззвучную ночь за окном.

– Там красиво, – промолвил Тенуин.

– В Гейзерных топях?

– Да.

– Эй! – от дальней стены зала проворчал Громбакх. – Хватит там бубнить! Дайте нормально выспаться перед смертью. Неохота, знаешь, помирать на мутную голову.

Громбакх своим недовольством разбудил еще несколько человек. После кратких пререканий все успокоилось. Не прошло и минуты, как до меня вновь донеслось довольное, почти жизнерадостное сопение охотника.

– Послушай, – прошептал я Тенуину и принялся листать книгу, надеясь найти что-нибудь интересное о Северном пределе, – неужели никто больше не пытался пройти через Гиблые сопки?

– Пытался.

– И как?

– Никто не вернулся. И никто не добрался до Гиблого плато.

– Говорят, на плато могут быть свои гейзеры, – вздохнула Миалинта.

– Говорят, – согласился Тенуин. – Но даже если так, отроги Северного предела слишком крутые, чтобы по ним подняться.

– Однажды люди доберутся до Ноил Дора, – сказал я с неожиданной уверенностью. – Люди всегда достигают цели, если ее видят.

– Может быть. – Следопыт не стал спорить.

– Любопытно, что из всех лигуров нет ни одного, который помогал бы одолевать холод или как-то бороться с вьюгой, осколочным воем, лавинами, провалами… – Миалинта коротко взглянула на меня. – Ни одного.

– И что это означает?

– Не знаю. Одно из двух. Означает, что Предшественники не умели обращаться с холодом и не могли построить стену Ноил Дора. Они привыкли к древнему теплу наших земель и не могли вот так вдруг уйти на гиблый Север.

– Или это означает, что все такие лигуры они забрали с собой, а прочие оставили, так как от них все равно не было бы толку в снегах, – промолвил я.

– Гром прав. Логика в твоих словах торжествует. – Миа усмехнулась.

– Да уж… Хотел бы я увидеть, что там, за стеной Ноил Дора.

– Как знать. Может быть, увидишь.

Миалинта вновь посмотрела на меня, и сейчас я на удивление хорошо рассмотрел жемчужный цвет ее глаз. Отблески Млечного Пути в золотой оправе зрачков. Взгляд фаита, осветленного.

– Что-нибудь еще? – Миалинта отвернулась и вновь смотрела на улицу.

– Что?

– Книга. Можешь прочитать что-нибудь еще?

– Да… конечно.

«Гейзерные топи.

Открыты в 247 г. от к. э. Толингаром из рода Эрхегорда. Первый постоянный лагерь основан в 259 году.

Посреди ледяных круч на двадцать верст в ширину и почти на сорок в длину расстилается пестрое поле жизни. Южное основание, обращенное к Кумаранским горам, – наиболее широкое, а северо-восточное заостряется узким ущельем, указывающим прямиком на горы Северного предела.

По всей хребтовой кромке долина Гейзерных топей укрыта многовековым льдом и часто покрывается снежными шапками, отчего ее границы кажутся еще более высокими. Внутри долины огромными цветными пятнами лежат оазисы горячих озер. Разноцветными остаются сами воды, а также мунии, впервые открытые и описанные Толингаром, а больше нигде в обитаемых пределах не известные.

По гибкости и внешнему виду мунии напоминают речные водоросли, однако по размерам превосходят вековые дубы и обладают беглыми корнями, способными переходить с места на место, оставляя взрыхленную почву (см. ис. 218 Арх. 4-17). Мунии стелются по горячей земле, а в зависимости от наличия воды и тепла меняют цвет от розового до фиолетового, выдавая до сорока семи оттенков, и наполняют гейзерную долину, словно краски на гигантской палитре художника, задумавшего разрисовать белоснежный холст ледяного хребта.

Блюдца всех озер соединяются прямыми протоками, извитыми ериками, образуя единую перетекающую водяную сеть. Не считая муний, топи богаты редкими видами лишайника и радужного плюща, отличающегося от тех, что произрастают в Западных Землях, прежде всего размерами: толщина их стеблей достигает двух пядей в обхвате, а ширина листьев – целого аршина.

Живность Гейзерных топей не столь разнообразна. Помимо прежде изученных майкр и тойр, было обнаружено еще четыре вида хищников и семь видов травоядных, каждый из которых по высоте едва превосходил обыкновенную лечавку, но отличался невероятным долгожительством. Некоторые из лученосов, обнаруженных еще Толингаром, до сих пор остаются на хозяйстве и почти не подают признаков старения или простого ослабления.