Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

– Реши! Нет! – вскрикнул Баст. Лицо у него было ошеломленным. – Прекрати!

Он вскинул руки, словно желая зажать трактирщику рот.

– Не говори таких вещей!

Квоут безрадостно улыбнулся.

– Скажи, Баст, кто вообще научил тебя науке об именах?

Баст покачал головой.

– Не ты, Реши. Есть вещи, которые в Фейе знает любое дитя. И о них не стоит говорить вслух. Никогда.

– И почему же? – осведомился Квоут самым что ни на есть менторским тоном.

– Потому что есть в мире такое, что знает, когда его называют по имени! – Баст сглотнул. – И может определить, где именно о нем говорят.

Квоут тяжело вздохнул.

– От того, чтобы один раз произнести имя вслух, особого вреда не будет, Баст.

Он откинулся на спинку стула.

– Как ты думаешь, откуда у адемов взялись традиции, связанные именно с этой историей? Рассказать только раз и не задавать никаких вопросов?

Баст задумчиво сощурился. Квоут улыбнулся натянутой улыбкой.

– Именно! Пытаться отыскать того, кто один раз назвал твое имя, – все равно что выследить человека в лесу по одному-единственному отпечатку ноги.

Хронист спросил осторожно, словно не хотел перебивать:

– А что, неужели такое действительно возможно? На самом деле?

Квоут угрюмо кивнул.

– Думаю, именно так они и отыскали мою труппу, когда я был мальчишкой.

Хронист нервно огляделся по сторонам, потом нахмурился и явно сделал над собой усилие, чтобы перестать озираться. В результате он замер на стуле, выглядя ничуть не менее нервозным, чем прежде.

– Это что же, значит, они и сюда явиться могут? Ты уж точно немало о них говорил…

Квоут только рукой махнул.

– Да нет. Тут главное – имена. Истинные имена. Сокровенные. А их я избегал именно по этой причине. Мой отец очень заботился о подробностях. Он годами расспрашивал и раскапывал старые истории про чандриан. Подозреваю, он наткнулся на некоторые из их древних имен и вплел их в свою песню…

Хронист, казалось, понял разницу.

– И репетировал ее снова и снова.

Трактирщик задумчиво улыбнулся.

– Не переставая, если я хоть чуть-чуть его знал. Не сомневаюсь, что они с моей матерью делали все, чтобы в песне не осталось ни единой занозы, прежде чем они споют ее на публике. Они были перфекционисты.

Он устало вздохнул.

– Должно быть, для чандриан это было все равно как если бы кто-то то и дело мигал им маячком. Думаю, единственное, что спасало моих родителей так долго, – это то, что мы постоянно находились в пути.

Баст вмешался снова:

– Вот почему не следует говорить таких вещей, Реши!

Квоут нахмурился.

– Баст, я с тех пор уже проспал тысячу ночей и отмерил не одну тысячу миль. Один раз произнести их можно. В наши дни, когда сам ад вырвался на волю, люди куда чаще вспоминают древние предания, уж поверь мне. И если чандрианы прислушиваются к своим именам, не сомневаюсь, они слышат раскаты шепота от Аруэха до Окружного моря.

Судя по лицу Баста, его это не особо успокоило.

– А кроме того, – сказал Квоут, устало вздохнув, – хорошо, если они будут записаны. Может, кому-нибудь со временем и пригодится.

– И все-таки, Реши, ты бы поосторожней…

– Я все последние годы только и делал, что осторожничал, Баст! – воскликнул Квоут. Его раздражение наконец прорвалось наружу. – И что, сильно мне это помогло? К тому же если то, что ты говорил про Ктаэха, правда, значит, все кончится слезами, что бы я ни делал. Так это или нет?

Баст открыл рот, потом закрыл его, явно не зная, что сказать. Потом бросил взгляд в сторону Хрониста, умоляя о поддержке.

Заметив это, Квоут тоже обернулся и посмотрел на Хрониста, с любопытством приподняв бровь.

– Я лично понятия не имею, – сказал Хронист, опустил глаза, открыл свой портфель и достал испачканную чернилами тряпочку. – Вы оба видели вершину моих талантов именователя: «Железо». А это провал, как ни посмотри. Магистр имен объявил, что обучать меня – только впустую тратить время.

– Звучит знакомо, – пробормотал Квоут.

Хронист пожал плечами.

– Ну, лично я поверил ему на слово.

– А чем он это мотивировал, не припомнишь?

– У него было много конкретных претензий: я знаю слишком много слов. Я никогда не был голоден. Я чересчур мягок…

Руки Хрониста деловито оттирали кончик пера.

– Я счел, что он ясно сформулировал свою позицию, когда сказал: «Кто бы мог подумать, что в таком хилом книжном черве-скрибе, как вы, имеется железо?»

Квоут сочувственно усмехнулся.

– Что, так и сказал?

Хронист пожал плечами.

– Вообще-то он назвал меня говнюком. Я просто не хотел оскорблять слух нашего юного друга, – он кивнул на Баста. – Судя по всему, у него выдался нелегкий день.

Теперь Квоут улыбался во весь рот.

– Жалко все-таки, что мы учились в университете в разное время!

Хронист еще разок протер перо мягкой тряпочкой и принялся разглядывать его в тускнеющем свете из трактирного окна.

– На самом деле нет, – сказал он. – Я бы вам не понравился. Я и в самом деле был хилым говнюком. При этом избалованным. И самодовольным.

– А что, с тех пор что-то изменилось? – спросил Квоут.

Хронист пренебрежительно фыркнул носом.

– Не особенно. Смотря кого спросить. Но хотелось бы думать, что глаза у меня чуточку раскрылись.

Он аккуратно вставил перо обратно в ручку.

– И как же именно это вышло? – спросил Квоут.

Хронист посмотрел через стол, похоже, удивившись вопросу.

– Как именно? – переспросил он. – Вообще-то я тут не затем, чтобы рассказывать историю.

Он убрал тряпочку обратно в портфель.

– Короче, я разобиделся и оставил университет в поисках более тучных пастбищ. И это было лучшее, что я сделал в своей жизни. За месяц в дороге я узнал больше, чем за три года в аудиториях.

Квоут кивнул.

– Вот и Теккам тоже сказал: «Не стоит называть отважным того, кто ни разу не прошел сотни миль. Если хочешь постичь, кто ты на самом деле, ступай и иди, пока вокруг не останется тех, кто знает тебя по имени. Путешествие – великий уравнитель, великий учитель, горький, как лекарство, и твердый, как зеркало. Долгий путь позволит тебе узнать о себе больше, чем сотня лет спокойного созерцания».

На то, чтобы проститься со всеми в Хаэрте, ушел целый день. Я пообедал с Вашет и Темпи и позволил им надавать мне куда больше советов, чем мне было нужно или хотелось. Целеана немного поплакала и сказала, что навестит меня, когда наконец облачится в алое. Мы устроили еще один, последний спарринг – и, подозреваю, она нарочно дала мне выиграть.