Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 [litres]

Как-то раз, много лет назад, за много миль отсюда, в Фаэриниэль пришли сразу пять групп путешественников. Они выбрали себе поляны и, когда солнце начало садиться, развели костры, остановившись по пути отсюда туда.

Позднее, когда солнце уже село и на небе надежно воцарилась ночь, пришел по дороге старый бродяга в залатанном платье. Двигался он медленно и осторожно, опираясь на дорожный посох.

Старик шел из ниоткуда в никуда. Не было у него ни шляпы на голове, ни мешка за плечами. Не было у него ни единого пенни, и кошелька, куда он мог бы положить деньги, тоже не было. Он и собственному имени-то своему был почти не хозяин, даже имя его поизносилось и истерлось за многие годы.

Спроси вы у него, кто он такой, он ответил бы: «Никто». Но это была бы неправда.

Старик вошел в Фаэриниэль. Он был голоден, как жаркое пламя, и смертельно устал. Идти вперед его заставляла лишь надежда на то, что кто-нибудь поделится с ним своим ужином и местечком у костра.

И вот, когда старик увидел впереди свет костра, он свернул с дороги и принялся устало пробираться в ту сторону. Вскоре он увидел сквозь деревья четырех высоконогих коней. Сбруя их была изукрашена серебром, и в железо подков было подмешано серебро. Неподалеку от коней нищий увидел десяток мулов, нагруженных всяким добром: шерстяными тканями, украшениями искусной работы, великолепными клинками.

Однако внимание нищего привлекло не это, а мясо, что жарилось над огнем, дымясь и капая жиром на угли. Он едва не упал в обморок от сладкого мясного духа: ведь он брел целый день напролет и за все это время не ел ничего, кроме горсточки желудей и битого яблока, которое нашел у дороги.

Старый бродяга вышел на поляну и окликнул троих чернобородых мужчин, что сидели у костра.

– Привет вам! – сказал он. – Не поделитесь ли кусочком мясца да местечком у костра?

Они обернулись. В свете костра сверкнули золотые цепочки.

– Ну конечно! – сказал предводитель. – А что у тебя есть? Биты или пенни? Кольца или стрелаумы? А может быть, у тебя есть звонкая сильдийская монета – ее мы ценим выше всего?

– Ничего такого у меня нет, – отвечал нищий, разводя руками, чтобы показать, что они пусты.

– Что ж, тогда здесь тебе приюта не найти, – ответили они и у него на глазах принялись отрезать толстые куски от окорока, висевшего над огнем.

– Ты не обижайся, Вилем, – вставил я. – Такая уж это история.

– А я разве что говорю?

– У тебя вид был такой, словно ты что-то хочешь сказать.

– Хочу. Но это может и подождать.

Старик побрел дальше, на свет другого костра, который виднелся сквозь лес.

– Привет вам! – окликнул сидящих старый бродяга, выйдя на вторую поляну. Он старался, чтобы это прозвучало приветливо и бодро, хотя и был изможден. – Не поделитесь ли кусочком мясца да местечком у костра?

На поляне сидело четверо путников, двое мужчин и две женщины. Услышав его голос, все четверо вскочили на ноги, но никто не ответил ни слова. Старик вежливо ждал, стараясь выглядеть любезным и безобидным. Но молчание затягивалось, и никто из них не отвечал ни слова.

Неудивительно, что старик рассердился. Он привык, что его чураются или отмахиваются от него, однако эти четверо просто стояли. Они стояли молча и беспокойно, переминаясь с ноги на ногу, и руки их нервно подергивались.

Старик уже хотел было угрюмо уйти прочь, но тут пламя вспыхнуло ярче, и нищий разглядел, что все четверо облачены в кроваво-алые одеяния наемников-адемов. Тут старик все понял. Адемы считаются молчаливым народом и голос подают редко.

Старик знал немало историй об адемах. Он слышал, будто они владеют тайным искусством, что зовется «летани». Благодаря ему они носят свое безмолвие как доспех, что может отразить клинок или остановить стрелу в полете. Вот почему они редко нарушают молчание. Они берегут слова, храня их в себе, точно угли в горниле печи.

И эти бережно хранимые слова переполняют их такой неудержимой силой, что они не могут оставаться спокойными. Вот отчего они все время подергиваются и машут руками. Когда же они кидаются в бой, то используют свое тайное искусство, чтобы сжигать эти слова в себе, точно топливо. Благодаря этому они становятся сильны, как медведи, и стремительны, как змеи.

Когда нищий услышал такие разговоры впервые, он подумал было, что все это глупые байки, какие рассказывают в пути у костра. Однако много лет назад, в Модеге, ему случилось видеть, как женщина из адемов сражалась с городской стражей. Стражники были при оружии и в доспехах, плечистые и мясистые. Они потребовали именем короля, чтобы женщина показала им свой меч, и та, поколебавшись, протянула его им. Но, едва завладев мечом, они принялись насмешничать и лапать ее, отпуская грязные шуточки насчет того, что ей придется сделать, чтобы получить меч обратно.

То были высокие мужчины в блестящих доспехах, с острыми мечами. Они полегли пред ней, точно осенние колосья. Она убила троих, переломав им кости голыми руками.

Сама же при этом, считай, не пострадала: на скуле у нее остался темный синяк, она слегка прихрамывала и еще небольшой порез на руке. Прошло уже много лет, но старик до сих пор помнил, как она, точно кошка, слизывала кровь с тыльной стороны кисти.

Вот о чем подумал старый бродяга, увидев стоящих перед ним адемов. Все мысли о костре и ужине оставили его, и он медленно отступил в тень деревьев вокруг поляны.

И побрел к следующему костру, надеясь, что хоть третий раз принесет удачу.

На поляне большая толпа атуранцев стояла вокруг дохлого осла, лежащего подле телеги. Один из них заметил старика.

– Глядите! – завопил он. – Хватай его! Запряжем его в телегу вместо осла!

Старик опрометью кинулся обратно в лес и, пометавшись туда-сюда, спрятался наконец от атуранцев в куче палой листвы.

Когда топот атуранцев затих, старик стряхнул с себя листья, отыскал свой посох и с мужеством человека, который нищ и голоден, направился к четвертому костру, что виднелся вдалеке.

Там бы он, наверное, обрел то, что искал, потому что вокруг костра сидели торговцы из Винтаса. И в других обстоятельствах они бы пригласили его к ужину, сказав, что где едят шестеро, там и семеро наедятся.

Но к тому времени старик представлял собой жалкое зрелище. Волосы у него на голове торчали жуткой копной. Одежда, и прежде ветхая и обтрепанная, порвалась и испачкалась. Лицо его было бледно от страха, и дыхание вырывалось из груди с хрипом и свистом.

Увидев такое, винтийцы ахнули и замахали руками. Понимаете, они его приняли за курганного жителя, одного из тех неупокоенных мертвецов, которые, по их поверьям, бродят по ночам.

У каждого из винтийцев было свое мнение насчет того, как его остановить. Одни думали, что его может отпугнуть огонь, другие – что его остановит соль, рассыпанная по траве, некоторые решили, что только железо способно рассечь узы, приковывающие его душу к мертвому телу.