Брендон Сандерсон - Браслеты Скорби

— Так оно и есть, — подтвердила Мараси. — Советник Богов, Хэммонд, Альрианна Ладриан. Они выковали новый мир.

— Ну да, конечно, — хмыкнула Ме-Лаан. — А еще они грызлись как дети, и у каждого было собственное мнение по поводу того, каким должен стать этот самый «новый мир». Половина причин ваших нынешних неприятностей связана с тем, что им было наплевать на поселения за пределами Эленделя. Первоначальные были горожанами до мозга костей. Тебе нужны тенденции? Хочешь знать, что я видела? Люди всегда остаются людьми. Проклятье, даже кандра ведут себя одинаково, на свой лад. Жизнь в те времена была такой же, как сейчас, только у вас уличная еда получше.

Не желая спорить, Мараси вернулась к столу. Ей по-прежнему хотелось расспросить какого-нибудь кандра — но, наверное, кого-то более… вдумчивого, чем Ме-Лаан.

В столе обнаружился блокнот с заметками Айрича и набросками корабля, выполненными дрожащей рукой, а также с картой местности. Каждая новая находка только укрепляла уверенность Мараси в том, что Круг не строил этот корабль. Они лишь его изучали и одновременно ремонтировали.

Блокнот Мараси засунула в сумочку.

«Вот так, удобно», — вспомнив изумление Уэйна, подумала она.

Потом встала и отправилась проверять дверь, ведущую из комнаты. Нехорошо, если какой-нибудь плотник случайно забредет внутрь. Приоткрыв дверь, Мараси заглянула в полностью темное помещение — в ноздри ударил едкий запах, похожий на вонь трущоб. Немытые тела, грязь и сажа. Нахмурившись, она открыла дверь пошире.

Следом проник приглушенный свет обращенной в другую сторону лампы, и от нескольких пустых столов и штабеля ящиков потянулись длинные тени. А за ними… это что, клетки?! Да. Около четырех футов высотой, с толстыми прутьями. Клетки выглядели так, словно предназначались для содержания крупных животных.

Но были пусты.

— Ме-Лаан? — позвала Мараси, бросив взгляд на кандра, но та не ответила, поглощенная своим занятием.

Мараси тихонечко вошла в комнату, жалея, что нет другого источника света. Кого же здесь держали? Сторожевых собак? Пока что не было видно ни одной. Она остановилась возле одной из трех больших клеток и наклонилась ближе, присматриваясь.

В соседней клетке что-то зашуршало. У Мараси перехватило дыхание. То, что она приняла за кучу одеял или подушек… двигалось. Капитан Колмс бросила взгляд на оставленную в соседней комнате винтовку.

Существо рванулось вперед и ударилось о прутья.

Ахнув, Мараси отпрянула, ударившись спиной о какой-то ящик. Тусклый свет отразился от абсолютно плоского красно-черного лица. С темными провалами глаз.

Рисунки. Мараси забыла о рисунках, которые оставил Ре-Луур. Ужасные лица красно-черного цвета с глубокими темными глазами. Образы из кошмаров, набросанные неистовыми, небрежными штрихами…

Чудовища оказались реальными. Одно из них сидело напротив в этой клетке, покрытое густой шерстью, с блестящим красным лицом. А потом просунуло между прутьями до ужаса человеческую руку и прошептало единственное слово — губами, которые почему-то не двигались:

— Пожалуйста…

Избавившись от небрежной походки, Уэйн напустил на себя загадочный вид. Этому инженеру не нравилось быть здесь, среди всех этих солдат. Он всю свою жизнь строил дома и трудился над небоскребами и вот оказался здесь — можно сказать, посреди бивуака!

Корабль и впрямь представлялся чудесным, но инженер ощущал отчетливую тревогу. Здесь крылась какая-то тайна. А таинственные проекты славились тем, что стоило им закончиться — куда-то исчезали маленькие люди вроде него.

«Нет, что-то тут не так», — до половины пройдя ангар, подумал Уэйн.

Он не остановился, но сделал небольшой круг, словно расхаживая туда-сюда в задумчивости. Что-то было не так, но что именно?

— Уэйн? — присев возле бочки со смолой, прошипел Вакс.

Не обращая на него внимания, Уэйн продолжал ходить по кругу. Он… он ученый. Нет-нет, он инженер. Он трудяга. Достаточно ученый, но не какой-нибудь профессор с причудами, которому платят за то, чтобы он весь день стоял и трындел. Он строит всякие там важные объекты, и это место со всеми его пистолетами ему ненавистно. Он поддерживает жизнь, а солдаты являются ее противоположностью. Они, они…

«Нет», — схватившись руками за голову, снова подумал он.

Не то, не то, не то…

«Соберись, Уэйн. Это ведь был твой план. И он должен сработать!»

А что не то? Он… он же…

Уэйн остановился, потом сунул руку в карман жилета и вытащил карандаш. Поднес к лицу, изучил, сунул за ухо. Наконец с облегчением вздохнул.

Он инженер. Человек дела, который все доводит до конца. Ему здесь нравилось, потому что эти люди вели себя по-военному — говорили что хотели, без обиняков. Вознаграждали за усердный труд.

Да, ему не нравились все эти пистолеты. И уж точно не нравились люди, которые здесь всем заправляли. Что-то с ними было не так. Но он держал язык за зубами.

Расслабившись, Уэйн пересек остаток пути до стражника у дверей. Фальшивый нос, усы, чуть надутые щеки, чтобы сделать лицо толще, и постоянный прищур правого глаза. Он полагал, оттого, что все время приходилось разглядывать планы. Но ему не требовался монокль. Эти штуковины выглядели чрезвычайно глупо.

Он подошел к стражнику:

— Решетчатые подпорки априцитности полностью лиминализировались!

Солдат испуганно моргнул.

— Да не стойте вы тут! — рявкнул Уэйн, взмахом руки указывая на стены склада. — Разве вы не видите, что предзнаменовательные малефакторы начали изгибаться? Тут все в любую минуту может превратиться в настоящую лепешку!

— Что… — начал стражник. — Что я должен…

— Пожалуйста. — Уэйн оттолкнул в сторону стражника — тот не сопротивлялся — и отворил дверь.

Его глазам открылась именно та сцена, что описал Вакс. За столом сидела Тельсин собственной персоной. Темные волосы, крепкое телосложение. Почти как у женщины из Дикоземья. Ее эванотипы были расставлены и развешаны по всему поместью. Сейчас она выглядела старше. С теми, кто находился в плену, такое случалось.

Колченогий и Толстошеий стояли возле ее стола и оба с раздражением повернулись.

«А теперь, — подумал Уэйн, сосредоточившись на Колченогом, — настоящая проверка».

— У нас серьезная проблема, — сообщил он. — Я проверял целостность структуры, и оказалось, что каронали совершенно нефелигеничны! Если никто ничего не предпримет, у нас вот-вот случится полномасштабная ксимелолагния.

Человек в очках глянул на Уэйна, моргнул и произнес:

— Разумеется, случится, идиот. Ну и что же нам с этим делать?

Сдержав улыбку, Уэйн спрятал ее в карман на потом. Ему всегда казалось, что чем умнее человек, тем скорее он притворится, что знает больше, чем на самом деле. Все равно как самый пьяный посетитель пивной никогда не усомнится, что осилит еще одну пинту. Колченогий скорее обменял бы собственную бабушку на табуретку, чем признался, что не знает, о чем говорит Уэйн.