Соман Чайнани - В поисках славы

А во дворе друзья обступили лежащего на земле раненого Тедроса.

Райен опустился на колени рядом с Агатой, помогая ей удерживать на руках тело короля.

А сам король тем временем не отрываясь смотрел на свою принцессу.

– Он был мой… Он был мой… – снова и снова повторял Тедрос.

– Ты жив, Тедрос, и это главное. Остальное не важно, – сказала Агата, гладя его по щеке ладонью. – Змей мог притвориться и обмануть тебя. – Она крепче прижала его к своей груди. – Я просто тебя защитила.

– Ты меня не защитила, – возразил Тедрос. – Ты мне помешала. Ты всегда мне мешаешь! – И добавил, глядя прямо ей в лицо: – Ты не веришь в меня, Агата. Ты мешаешь мне быть королем. Неужели ты сама этого не видишь?

Эти слова ударили Агату словно камнем. Она отпрянула от Тедроса, оставив его на руках рыцаря.

В этот миг окончательно закончилась их сказка о короле и королеве.

А тем временем в ворота замка начали входить жители Камелота, готовясь праздновать победу.

К восходу внутренний двор и окрестности замка уже были запружены всегдашниками и никогдашниками, пришедшими сюда со всех окрестных Лесов. Всем не терпелось увидеть мертвого Змея и Льва, который убил его.

Все еще неумытая, в засохшей крови и саже, Агата присела за колонной возле балкона, чтобы подслушать, о чем говорят собравшиеся внизу во дворе люди.

– Так называемый король перестал быть «так называемым», а? – гордо произнес какой-то мужчина. – Побил Змея голыми руками!

– Но убил-то его все-таки Лев, – заметил его приятель.

– Добил, когда король уже измолотил его.

– Но прикончил его Лев. А это имеет значение.

Агата поднялась на ноги и, заглянув в открытую дверь гостиной на противоположной стороне зала, увидела Софи и Райена, хлопотавших над раненым Тедросом.

– Сейчас будет немного больно, – сказал Райен, стоя над лежащим ничком на диване Тедросом. Его обожженная спина покраснела и покрылась волдырями.

Тедрос вцепился зубами в подушку, Софи придержала короля за плечи, а рыцарь нанес ему на кожу мазь. Король замычал от боли, разрывая подушку до перьев, потом притих, а его друзья тем временем в четыре руки наложили на ожог марлевую повязку.

Агата наблюдала, как Софи и Райен ухаживали за Тедросом, хотя это делать должна была она.

– Что-то не так в этом мире, если самый близкий человек не помогает самому близкому человеку.

Агата обернулась и увидела перед собой Гиневру. Одетая во все белое, она тоже наблюдала за тем, как хлопочут возле ее сына Софи и Райен.

– Думаю, я уже достаточно помогла Тедросу, – печально сказала Агата.

– Ты сделала самое главное, Агата. Ты сберегла моему сыну жизнь.

– А теперь он меня за это ненавидит, – всхлипнула Агата.

– Это потому, что Тедрос должен был сам убить Змея, – сказала Гиневра. – Не ради своего тщеславия, нет. Он должен был это сделать ради своего народа. Тедросу необходимо было стать в их глазах настоящим королем, чего бы это ни стоило, даже ценой собственной жизни. Ты отобрала у него эту возможность.

– Но я не хотела, чтобы он закончил свои дни так же, как Ланселот, – возразила Агата, вытирая свои глаза. – Я не хотела, не могла допустить, чтобы он погиб. Вы наверняка должны меня понять!

– Я понимаю тебя даже лучше, чем ты можешь себе представить, – довольно жестко ответила Гиневра. – Я тоже не хотела, чтобы Ланселот умер, Агата. Разумеется, не хотела. Но тем не менее это я попросила его ехать в Леса вместе с Тедросом. Попросила, зная, что он может погибнуть.

– Но вы только что сказали, что я сделала то, что должна была… – покачала головой Агата. – Так что же было важнее – сохранить Тедроса живым или дать ему умереть за право называться настоящим королем?

– Добро пожаловать в наш клуб королев, – печально улыбнулась Гиневра и, тронув Агату за плечо, пошла дальше.

Вскоре Агата пришла в гостиную – умывшаяся, переодевшаяся в черное платье, с сумкой профессора Доуви на плече.

Тедрос был уже на ногах, он стоял перед зеркалом в старой отцовской коронационной мантии. Рядом с ним находился Райен, успевший переодеться в свой синий с золотым шитьем мундир.

– О боже, эта штуковина воняет еще сильнее, чем в тот раз, когда я впервые надевал ее, – поморщился Тедрос, возясь с застежкой воротника и стараясь не обращать особого внимания на отражение своего покрытого синяками и царапинами лица в зеркале.

– Это ненадолго, – успокоила его Агата.

– Ты говоришь прямо как моя мать, – холодно откликнулся Тедрос, мельком взглянув на свою принцессу в зеркало, и тут же вернулся к разговору с рыцарем: – Значит, снять маску с лица Змея так и не удалось? И нет никакой возможности увидеть наконец, кто он на самом деле?

– Каким-то образом скимы были и доспехами Змея, и одновременно частью его самого, – ответил Райен. – Объяснить это я, честно говоря, не могу. Короче, он посылал скимов, которые покрывали его тело, воевать с нами, но при этом те скимы, которые образуют маску, словно срослись с лицом Змея. Еще раз повторю: понять, как это происходит, я не в силах. Трудно сказать, где в данном случае кончается человек и начинается маг.

– Ну, это уже не важно, оба они, и Змей-человек, и Змей-маг, мертвы, – сказал Тедрос и сурово взглянул на Райена. – Мертвы, потому что ты убил их.

– Я всего лишь выполнил приказ, ваше величество, – натянуто ответил рыцарь, стрельнув глазами на будущую королеву. – Сегодня во время церемонии мои люди предъявят тело Змея народу.

Агата ждала, что Тедрос скажет что-нибудь в ее адрес.

Он даже не взглянул в ее сторону.

– Почему ты прячешься? – подкатила к ней вошедшая в комнату Софи.

Агата покосилась на блестящее розовое платье Софи и неодобрительно заметила:

– Я думала, ты уже выросла из розового .

Софи окинула взглядом черное платье Агаты:

– Полегче. Да, я говорила, что больше не буду носить розовое. Но послушай, разве нельзя позволить даже такой ужасной девушке, как я, почувствовать себя принцессой? Хотя бы на один денек?

– Он совсем как принц, – проговорила Агата, наблюдая, как Райен наносит крем на рассеченную бровь Тедроса.

Софи не стала продолжать этот разговор и спросила, постучав пальцем по висящей на плече подруги сумке:

– Это что, хрустальный шар Доуви?

– Ага. Нашла его в целости и сохранности на том же месте, где оставила. А что, Доуви действительно проспала все сражение?

– Думаю, нам нужно радоваться, что она вообще проснулась сегодня утром. Ты помнишь, как она вчера вечером выглядела? – сказала Софи. – Доуви утверждает, что этот шар высосал из нее все силы. Так это или нет, не знаю, но ты на всякий случай держи его подальше от нее, ладно?

– Где она?

– Готовит нашу команду к торжеству. Доуви настаивает на том, что никогдашники должны выглядеть ничуть не хуже, чем всегдашники, а это, согласись, требует определенных усилий.