Майкл Флетчер - Без надежды на искупление [litres]

– Что угодно? – поинтересовался зеркальщик.

– Ваши зеркала…

– Я держу их в других комнатах, – сказал Швахер, мальчишеское лицо которого имело невинное выражение. – Это единственный способ хоть ненадолго остаться в покое.

Ауфшлаг с понимающим видом кивнул, стараясь скрыть удивление. «Почему я всегда должен казаться знающим человеком, даже с теми, кто очень скоро умрет?»

– Мне нужно, чтобы вы мне кое-что показали. Нескольких человек. Мне нужно увидеть, куда они направляются.

Швахер склонил голову набок и вопросительно поднял бровь.

– А за кем мы шпионим?

Ауфшлаг объяснил, какое время, место и какие лица его интересуют, и молодой зеркальщик привел его в другую комнату, где висело единственное массивное зеркало в позолоченной резной раме. Вместе они посмотрели, как три безжалостных вора долго убивают Филе Зиндайн, снова и снова. Они видели, как похититель, который был меньше ростом, чем остальные, и носил мантию архиерея Геборене – да кто бы такого принял за архиерея, – рванул через толпу Филе и убил единственную настоящую. Они увидели, как похитители забрали Моргена и покинули храм, как направились на запад, в сторону Найдриха.

– Мы должны… – заговорил Швахер.

– Подождите.

Швахер поморщился в растерянности: сцена в зеркале дрогнула и изменилась, и теперь там был виден Ауфшлаг, который, стоя в тени, глядел вслед уходящим похитителям.

– Вы наблюдали, как они уходят, – ошарашенно сказал зеркальщик. – Они забрали Моргена и…

– Убей Швахера, – отчетливо прошептало отражение Ауфшлага. – Подольше отвлекай Кёнига, чтобы похитители, которые увезли мальчика, успели уехать подальше. Внуши ему ложные представления относительно того, куда направились похитители. – Отражение уныло смотрело на собственные руки.

Ауфшлаг поглядел на свои руки и на острый нож, который сжимал в тот момент. Его внимание привлекло движение в зеркале, и он увидел, как пятится отражение зеркальщика с округлившимися от ужаса глазами, а отражение Ауфшлага шагает на него с ножом.

– Простите меня, – сказало отражение Ауфшлага.

Швахер все понял. Глаза у него округлились, и он попятился.

Ауфшлаг пошел на него.

– Простите меня, – произнес он.

Потом, когда Швахер уже лежал, безнадежно истекая кровью, Ауфшлаг обратил внимание на зеркало. Перед своим концом зеркальщик ненадолго заглянул туда и увидел ближайшее будущее. Но это ничего не изменило, и двое мужчин воспроизвели сцену, показанную зеркалом, точь-в-точь, будто марионетки, с которыми как следует отрепетировали пьесу.

Хотя Швахер мертвым лежал у ног Ауфшлага, отражение зеркальщика все еще стояло в зеркале, наблюдая за главным ученым и как будто чего-то ожидая.

– Почему? – обратился к отражению Ауфшлаг. – Почему ты на меня так смотришь? Теперь, когда Швахер мертв, ты постепенно поблекнешь и умрешь? – У него пробудилось научное любопытство, и он внимательно разглядывал зеркало и отражение. «Почему оно все еще остается?» – Ты не собираешься постепенно поблекнуть и исчезнуть, так ведь? – Ауфшлаг почесал жирную бахрому волос. – Ты не поблекнешь и останешься тут до тех пор, пока не обнаружат тело. – Отражение наблюдало за ним. – Ты будешь здесь и сможешь рассказать им, кто это сделал. Ты умеешь говорить?

Отражение Швахера смотрело на него молча. Оно выжидало.

– Ты потом сможешь опознать меня, выдашь, что это я… – он замолчал и сглотнул слюну, – убийца Швахера, – договорил Хоэ.

Отражение стояло неподвижно, не моргая.

– Ах да. Ты же видел будущее и знаешь, что произойдет дальше. Ты ждешь, когда я все пойму сам.

Отражение наблюдало, как Ауфшлаг что-то искал в комнате, пока он наконец не нашел тяжелую кочергу на подставке возле очага. Он вернулся к зеркалу и к ожидавшему в нем отражению; Ауфшлага там, в зеркале, было не видно.

– Что сейчас происходит – я это делаю, я это должен сделать или это нечто, что я мог бы сделать? – спросил Ауфшлаг зеркало.

Без всякого выражения на лице отражение Швахера наблюдало за главным ученым.

«Не удивительно, что оно не отвечает, – подумал Ауфшлаг. – Я же не зеркальщик».

– Я мог бы просто уйти, – сказал он зеркалу.

Отражение Швахера наклонило голову налево и все так же наблюдало за Ауфшлагом. Как бы ни внушал себе тот, что он может что-то выбрать, все равно казалось, что никакого выбора у него нет. Если он решит не разбивать зеркало – просто чтобы доказать, что у него есть такая возможность, – отражение могло бы кому-нибудь рассказать о его поступках. «Я не могу позволить себе такой риск».

Ауфшлаг ощущал тяжесть чугунной кочерги, лежавшей у него на ладони. «Это не убийство. Это затяжная иллюзия, ничего больше».

Ауфшлаг разбил зеркало и выбежал из комнаты. Битое стекло хрустело под его подошвами, будто обвиняя его. Промчавшись по залу несколько ярдов, он перешел на шаг, что позволило ему выглядеть солиднее. Не следует вызывать подозрения своим внешним видом. И тут у него возникла мысль, от которой он остановился и застыл с озадаченным лицом.

– А правда ли, что разбить зеркало – к несчастью? – спросил он вслух, обращаясь в пустой зал. – Все верят, что это так. – Нет. Это звучит как-то неправильно. – Все верят , что это так. – Он прислонился к прохладной каменной стене. Почему он не подумал об этом раньше? – Да и к черту! – Что вообще означает «несчастье»? Скажем, он ушибет палец на ноге, или несчастье – это значит, например, что он разобьется насмерть?

Бедект приходил в себя, снова терял сознание, и то, как они добрались до «Ляйхтес Хаус», отпечаталось в его сознании весьма смутно. Вихтих дотащил его до конюшни на заднем дворе, усадил спиной к стене таверны, так что Бедект плюхнулся задницей в холодную лужу, и ушел приводить в порядок лошадей. Бедект хотел попросить фехтовальщика принести Лаунишу несколько яблок, но не нашел в себе сил даже рот открыть. Штелен, по виду которой можно было предположить, что она съела что-то кислое, глянула на него, сказала, что пойдет в комнаты за вещами, и ушла.

Бедект кашлял, брызгаясь кровью и соплями. Ребенок – его зовут Морген, напомнил себе Бедект, – сидел в шаге от него с широко раскрытыми глазами, скрестив руки на груди, и, стараясь держаться подальше от растекающейся лужи крови, с заметным интересом наблюдал за ним.

– Темно, – кашлянул Бедект, прищуренными глазами вглядываясь куда-то позади мальчика. Длинная и совершенно прямая улица казалась обез-людевшей.

Мальчик наблюдал за происходящим, не проронив ни слова. Может быть, он не понял, что Бедект пытался задать вопрос. «Сейчас ночь? Все выглядит серым».