Майкл Флетчер - Без надежды на искупление [litres]

– В Найдрих, – тут же ответила Асена. – Это близко, и мы в том городе не имеем никакого влияния.

– Н-нет. Нет, – заикаясь, выдавил Ауфшлаг. Когда все повернулись и посмотрели на него, он нервно сглотнул и огляделся, как будто внезапное внимание к его персоне застало его врасплох. – Это… – Он снова сглотнул и пригладил топорщившиеся жирные волосы. – Это слишком очевидно. Если они настолько осведомлены, что убили нашего единственного зеркальщика, они не станут бежать от нас именно туда, где мы в первую очередь будем их искать.

Слова Ауфшлага казались разумными.

Кёниг заметил, что Приятие пристально смотрит на главного ученого, наклонив голову и подперев подбородок ладонью; такую позу часто принимал Кёниг, когда погружался в глубокие раздумья.

– Верно, – сказал Кёниг. – Так куда же они направились?

– На север, – заявил Ауфшлаг. – Шаттен мердер и тиргайст должны двинуться за ними на север.

– Возможно, – предложила Асена, – стоит отправить одну группу в Найдрих, а остальные двинутся на север. Тот, кто найдет похитителей, пусть убьет их и вернется с ребенком.

Кёниг покачал головой.

– Нет. Проведя столько времени в обществе ассасинов, Морген может осквернить себя. – Теократ не стал извиняться за резкость выражений. Он стал расхаживать по комнате, подперев ладонью подбородок. – Морген должен Вознестись чистым. – Он остановился и посмотрел на обе группы ассасинов. Он недаром поручает отыскать мальчика именно им. – Убейте мальчика сразу же, как отыщете его. А потом убейте похитителей. Морген должен умереть, не запятнанный насилием и убийствами. Убейте его до того, как он непоправимо осквернит себя. – Ему предстояло потребовать от своих ассасинов и кое-чего еще: тот, кто убьет Моргена, должен будет умереть от руки самого Кёнига, чтобы и они сами, и их жертва служили ему в Послесмертии. Об этой небольшой детали он расскажет позже; возможно, он и не сомневался в верности своих ассасинов, но оставим доверие дуракам. – Когда он будет мертв, немедленно возвращайтесь ко мне. – Рискованно, но выбора у него нет.

Аноми низко поклонилась:

– Сделаем как вам угодно.

Асена оставалась спокойной, но на лице ее отображалось то смятение, которое она переживала.

– Нет! – Снова все взгляды обратились к Ауфшлагу. – Морген еще не готов Вознестись, – добавил он быстро. Он сделал жест в сторону Кёнига. – Вы же знаете , что мы должны контролировать среду, которая его окружает. А любой вред, который могут причинить ему похитители или группы, что вы посылаете за ним, можно свести на нет. Мы должны держать под контролем все детали, касающиеся его Вознесения. – Запыхавшийся Ауфшлаг сделал паузу, чтобы набрать воздуха. – Если мальчик будет зверски убит командой ассасинов где-нибудь в темном переулке, то трудно будет сказать, какой урон окажется нанесен его сознанию.

– Я не допустила бы его страданий, – тихо сказала Асена, и глаза ее повлажнели.

У Кёнига на это не было времени. Его доппели набирали все большую силу. Его отражения становились все более смелыми, все более походили на существа во плоти. «Морген должен Вознестись, пока не поздно». И все же Ауфшлаг говорил правду. Кёнига страшила мысль о том, что Морген Вознесется где-то в таких местах, которые Теократ не в состоянии держать под контролем. Возможно, мальчика стоит вернуть в Зельбстхас, хотя бы для того, чтобы убедиться, насколько серьезный вред ему причинили.

Кёниг взглянул на раскрасневшееся лицо Ауфшлага. Действительно ли ученого беспокоило прежде всего Вознесение? Неужели его чувства к мальчику взяли верх над рассудком? Кёниг наблюдал, как Ауфшлаг пытал несчетное число крестьян, стараясь отыскать ключ для управления наваждением. Один ребенок не сможет достичь того, чего не достигли тысячи вопивших матерей, на глазах которых убивали их детей. Главный ученый был холодным и расчетливым… и бесценным.

– Возможно, – прошептал Кёниг.

Приятие прочистил горло и тут же с извиняющимся видом склонил голову, заметив свирепый взгляд Кёнига.

– Наше мастерство зеркальщика совершенствуется. Возможно, мы сумеем его применить. – Доппель обнял сам себя за ребра, ставшие чувствительными к прикосновениям. По его виду можно было предположить, что ему больно разговаривать.

– Мое мастерство зеркальщика, – поправил Кёниг.

– Конечно, – быстро согласился Приятие. – Возможно, ваши отражения смогут сказать тебе, кто забрал Моргена.

Кёниг направил на Приятие выпытывающий взгляд, и доппель отвел свой подбитый глаз. Приятие что-то затевает или просто подчиняется собственной природе и ищет Приятия? Кёниг понимал, насколько для доппеля важно чувство принадлежности; сам он ощущал тот же голод.

– Отражения со мной не разговаривают, – сказал Кёниг.

– Возможно, они могут объяснить без слов, – предположил Приятие.

Кёниг перевел взгляд с доппеля на массивное зеркало, занимавшее огромное место на одной из стен. Беспокойство и Отречение тихо стояли позади Приятия, и Кёниг заподозрил бы, что они участвуют в каком-то плане, если бы на лицах у них не было такого же непонимающего выражения, как у него. В последнее время они стали пугающе немногословными.

– Так что же? – спросил Кёниг у собравшихся отражений.

Все как один, с полной уверенностью они указали на Ауфшлага, который сдавленно взвизгнул и вскинул руки, выражая отчаянный протест.

– Нет! – Он перевел взгляд с зеркала на Кёнига, потом на Приятие и обратно на зеркало. – Они указывают на что-то позади меня. – Он перешел на другое место, и обвиняюще указывающие на него пальцы тут же направились туда, где был он.

– Интересно, – сказал Кёниг. – Но не вполне ясно.

– Должно быть, они говорят, что я прав, – запинаясь, пробормотал Ауфшлаг. – В том, что мальчика увезли на север и что Моргену еще рано совершать Вознесение. Они согласны со мной.

Кёниг с минуту смотрел на отражения, а затем повернулся к Приятию.

– А ты что скажешь?

Приятие указал на обувь главного ученого.

Кёниг посмотрел вниз и поднял бровь.

– Осколки стекла.

– Осколки зеркала, – поправил его Приятие.

– Ох, – только и произнес Ауфшлаг. Он посмотрел на свои ноги. – Как же не повезло.

– Ты? – У Кёнига сдавило грудь так, что сердцу стало тесно. – Ты меня предал?

– Все рано или поздно отрекаются от нас, – прошептал Отречение, стоя позади Приятия. Кёниг знал, что это так.

– Возможно, он отравил разум мальчика, настроив его против вас, – добавил Беспокойство. – Он хочет, чтобы вы вернули мальчика, и тогда он может довершить свою работу.

Отречение шипящим голосом согласился с ним:

– Эксперимент провалился.

Ауфшлаг с умоляющим видом потянулся к Кёнигу, но избегал смотреть ему в глаза.