Геннадий Ангелов - Без права на жизнь [СИ]

— Пока нет, у меня впечатление, что вы недавно окончили курсы, по изучению исторических материалов. Даже запомнили номер полевой почты.

Усмехаясь, я беззаботно глазел на Ткачёва. Тому, безусловно, было приятно слышать мой, пусть и колкий немного, юмор.

— Работа такая, Миша, всё приходится изучать. Врага нужно знать в лицо, как любили повторять мои учителя.

— Экзамены не заставляют сдавать?

— Каждый день, поверь, это не шутка.

— Игорь Дмитриевич, Вы бы мне принесли этот материал на бумаге, и я бы самостоятельно ознакомился.

— На это нет времени. Я хочу, чтобы ты осознал не только ответственность при выполнении задания, но и понимал, насколько это важно сейчас, здесь, в мирное время.

— Пока не могу связать, если честно.

— Слушай дальше, немного осталось. В школе «Абвера» всем ученикам запрещалось выходить за пределы школы, и общаться с местным населением. Территория тщательно охранялась немцами. Методы работы «Абвера», когда один из агентов выступал как настоящий сотрудник советской разведки, второй вражеский агент, применяется и сейчас. Советский офицер, подставной, обязан был разоблачить шпиона, вывести на чистую воду. Шпион всячески, и любыми методами — отвести от себя подозрения и убедить противника, что тот ошибается, и перед ним сидит обычный русский человек. Даже заставляли писать сочинения всех агентов, о том, как они намерены бороться с Советской властью. Причём все разговаривали на русском языке, пели Советские песни, и в обиходе было слово — товарищ.

Немцы хвалили агентов за такое отношению к своей будущей работе и поощряли. После обучения агентуру переводили в специальный лагерь, где они получали документы, экипировку, оружие, шифры для работы радиостанций. Абверкоманды действовали на фронте в прифронтовой территории и добросовестно выполняли свою работу. Проводили конспирацию на месте, и даже по особым распоряжениям меняли имена агентов, от провала в рядах своей же агентуры, и состава школы в Варшаве. Ты понимаешь насколько немцы умело, и грамотно вели работу? Создавалась двойная, даже нет, тройная защита на случай провала агентуры и заброска в глубокий тыл, при непосредственном участии штаба «Валли» шла вплоть до окончания войны.

— Вы хотите сказать, что до сих пор есть люди, так или иначе связанные с «Абвером»? Но прошло столько лет…

Я смотрел на Ткачёва и не верил в то, что он сейчас скажет.

— Есть Михаил, есть. Ты прав. Теперь к основной сути твоего задания. Ты оказался не случайно в посёлке Рыбино. Как раз в тот момент, когда Советские войска перешли в наступление. К сожалению, первая фаза наступательной операции провалилась. Немцы стянули огромное количество танков и пехоты. Танковая рота капитана Пескова не смогла пробить брешь в линии обороны немцев, и была разбита. Тут, друг мой, и начинается самое интересное. По имеющимся сведениям в руки капитана Пескова случайно угодил портфель. Был подбит командный «Тигр», убиты офицеры. Один из них Георг Лифшиц, легендарная личность. Именно он должен был доставить портфель в «Верфольф», в ставку Гитлера близ Винницы. Штабные крысы из «Валли» хотели похвастаться перед Гитлером своей работой, и составили документы. Если помнишь, как раз в этот период войны Гитлер посещал «Вервольф».

— И что в портфеле?

Меня всё больше и больше интриговало задание, с которым явился Ткачёв.

— В портфеле список из двухсот человек. Имена, фамилии, конечные цели заданий на советской территории. Это лучшие агенты «Абвера». Были сведения, что портфель всё-таки оказался у советского командования, но потом исчез. И как не старалось НКВД, напасть на след и распутать клубок, увы, ничего не получилось.

— Если НКВД не смогло найти концы, то, как я сумею это сделать? Задача невыполнимая, уверяю Вас. Вы там не были, и даже понятия не имеете, что там творится. Это всё равно, что найти иголку в стоге сена.

— Не торопись с выводами.

Ткачёв вытащил из портфеля несколько фотографий и протянул мне. С чёрно-белых фото на меня смотрел молодой человек в военной форме. Перевернув фото, я прочитал. Песков. 1940 г.

— Это твоя цель, Миша. Найди его.

— Предположим, только предположим, что я каким-то чудом нашёл Пескова. Что мне ему сказать? Что я пришелец из будущего, и мне нужен портфель, так как им интересуется СБУ? В лучшем случае он меня пристрелит, как врага народа; в худшем — сдаст как шпиона в НКВД. Спасибо, Игорь Дмитриевич, успокоили. Это интересное предложение, попасть в лапы НКВД и закончить жизнь в застенках. Я знаком с методами их работы. Там даже глухонемой давал показания. Когда вырывали ногти и подвешивали на дыбу. Может лучше уже сразу пробраться в «Верфольф» и пристрелить Гитлера? Неплохая идея, как, по-вашему? И тогда все вопросы решим одним махом.

— Миша, ты всегда сможешь вернуться. В любой момент.

— Конечно, могу, если ваш оператор не уснёт за пультом, или не сгорит аппаратура.

— Будем надеяться, что этого не случится.

Последние слова Ткачёв произнёс с иронией в голосе, от которой мне стало не по себе.

Капитан Песков вместе с Хромовым уже вторые сутки сидели в тёмном и мрачном подвале, куда их поместили после того, как они вернулись к своим, и отдали трофейный портфель. Пескову грозили трибуналом, и от этих мыслей капитан был мрачнее тучи, угрюмый и неразговорчивый.

— Они думают, что мы дезертиры? — товарищ капитан. Как же так?

Хромов ходил по узкой камере, и не переставал возмущаться. Капитан лежал на рваном, грязном матрасе и уныло смотрел в окно. Гимнастёрка у него была разорвана на спине, под глазом зиял синяк, фиолетового цвета.

— Коля, хватит зудеть, как вошь в штанах. Мы своё дело сделали. Разберутся. В штабе далеко не дураки. А когда откроют портфель и увидят содержимое, надеюсь, что нас помилуют.

В углу запищала крыса, и Песков снял сапог и, громко ругаясь матом, швырнул в местного обитателя. Крыса ещё больше зашипела, и юркнула в огромную дырку под нарами.

— Сожрут нас крысы, товарищ капитан, ей Богу сожрут. Я жуть как их боюсь.

Николая передёрнуло, и он встал возле окна.

— Боюсь в туалет пойти, вдруг сяду, а эта зараза выпрыгнет и укусит.

— Не бойся, громко разговаривай, и крыса побоится вылезти. Тихо.

Капитан вскочил и подбежал к двери. Присел и стал внимательно слушать, что творится в коридоре. Нечеловеческий крик заставил Пескова побледнеть, и закрыть руками глаза. Когда кричать перестали, раздалось два выстрела и гробовая тишина.

— Это в соседней камере, — сказал он, и сделал несколько приседаний.

— Нас ждёт то же самое. Придут, и прихлопнут.

— Перестань канючить, как баба. Это моя вина, что рота была разбита, и не выполнили приказ. Ты обычный солдат. На худой конец отправят в штрафбат, но жить будешь.