Николас Имс - Короли Жути

– Новая Держава? – презрительно фыркнул Матрик, театрально взмахивая своей чашей, по счастью уже пустой. – И где же возникнет это твое сказочное королевство? Места ведь не… – Он осекся, сообразив, в чем дело.

– Кастия! – воскликнул Муг, наконец-то избавившись от недоумения.

– Кастия, – повторил друин и поглядел на Гэбриеля, будто ожидая следующего вопроса.

Гэб и спросил:

– А зачем тогда ее разрушать?

– На то есть несколько причин, – ответил Листопад и, неслышно ступая по мраморным плитам пола, направился в середину зала.

Змеи на голове Динантры с тихим шипением следили за ним.

Когда друин подошел поближе, в жилах Клэя вскипела кровь, а волосы едва не встали дыбом. Повеяло прелью, смятой палой листвой, горящим сухостоем и чем-то неприятным, как затхлое скисшее вино. Серебристая кольчуга под плащом Листопада шелестела и позванивала при каждом шаге. Он остановился у огромной картины, оправленной в роскошную палисандровую раму, и произнес:

– Как я уже упоминал в Линдмуре, орда изголодалась. Надо утолить ее голод. Орде нужна победа. И победа нужна мне, чтобы удержать орду в подчинении.

– Ты же уже одержал победу над армией республики, – напомнил Матрик.

Листопад оглянулся, приподняв бровь.

– Без особого труда, – равнодушно, без бахвальства ответил он, что очень расстроило Клэя. – Это даже сражением не назовешь. Перед битвой кастийцы устроили настоящее представление: встали стройными колоннами, размахивали стягами, трубили в рога. А как только орда двинулась на них, так они и разбежались. Ваши хваленые наемники оказались покрепче, но их было слишком мало. Однако же если б не они, все кастийцы полегли бы на поле боя и Кастия уже была бы моей. А поэтому тем, кто укрылся в осажденном городе, пощады не будет.

Гэбриель заломил руки. Казалось, его сейчас стошнит, точнее, словно он уже проглотил свою блевотину и теперь жаждет исторгнуть ее обратно.

– Значит, это самое герцогство Крайнийское, о котором ты вещал на совете…

– Чушь, конечно. – Листопад устремил взор на картину.

Только сейчас Клэй сообразил, что на полотне изображено падение Каладара, славной и великой столицы древней Державы. Город на горе – скопление высоких арок и тонких белых шпилей – был объят пламенем, окутан клубами дыма и со всех сторон окружен сумрачным морем чудовищ, карабкавшихся по склонам.

– Если бы Престолы заподозрили, что я хочу воссоздать Державу, они бы объединились против меня. А так они считают, что я жажду присоединиться к ним самим. – Друин поднял чашу и, презрительно хмыкнув, отпил вина.

Матрик со вздохом потер заросшие щетиной щеки:

– По-твоему, если ты уничтожишь Кастию, то упрочишь этим доверие Престолов? Я бы…

– Ты уже ничего не значишь, – заявил ему Листопад. – Ты больше не король. Ты никто.

– Фу, как невежливо! – скривился Муг.

– Хотя, конечно же, ты прав, – продолжил друин. – Впрочем, даже если Престолы сочтут, что я представляю для них угрозу, то разрушение Кастии все равно пойдет мне на пользу. Те, кто уцелеет после взятия города… – Он оскалил зубы в безрадостной улыбке. – Да, я постараюсь, чтобы человека два-три остались в живых. Так вот, эти несчастные вернутся в Грандуаль и всем расскажут о невообразимо жутких зверствах, свидетелями которых они стали. Если ни мое предложение о дружбе и сотрудничестве, ни мои угрозы не убедят Престолы в необходимости бездействия, то гибель Кастийской республики станет наглядным примером того, какая участь ожидает моих врагов и тех, кто желает мне зла.

Матрик негодующе расправил плечи, гордо выпятил грудь и, возможно, выглядел бы по-королевски, если бы не винные пятна на рубахе и нелепая, будто нарочитый фаллический символ, подушка между ног.

– А с чего ты взял, что ни в чем не повинные кастийцы желают тебе зла? – спросил он, язвительно повторив последние слова друина. – Ты что, бросил монетку: орел – нападу на запад, решка – на восток? Или испугался, что с грандуальскими королевствами тебе не совладать, поэтому и позарился на Кастию?

Листопад с искренним изумлением посмотрел на Матрика и презрительно повторил:

– Ни в чем не повинные кастийцы? А тебе известно, как именно ни в чем не повинные кастийцы создавали свою хваленую республику?

Он угрожающе подступил к Матрику, и тот невольно сжал колени, отчего подушка встала торчком. Это было бы очень смешно, если бы разгневанный друин не продолжил:

– Четыреста лет назад, когда изгнанный император и остатки имперского двора пришли в Крайнию, ее уже населяли те, кого вы, люди, именуете чудовищами и монстрами. Незваные гости согнали кафайилей с обжитых земель, а когда кафайили переселились еще дальше на запад, то ни в чем не повинные кастийцы уничтожили их всех до единого.

Краем глаза Клэй заметил, что Муг сгорает от желания расспросить друина о кафайилях, но ярость, с которой говорил Листопад, усмирила даже неуемное любопытство волшебника.

– В обмен на снедь и меха ни в чем не повинные кастийцы получали от горных племен руду и камень, которые шли на постройку крепостных стен, но вскоре решили отобрать рудники у горцев. Ни в чем не повинные кастийцы поработили целые кланы и сгноили их каторжным трудом в тех самых рудниках, которые горцы некогда называли домом. Ни в чем не повинные кастийцы подкупили самоцветными камнями урскинских вождей и осушили болота, чтобы построить там свои прожорливые мануфактуры. Ни в чем не повинные кастийцы убили ишилов, отказавшихся сниматься с насиженных мест, истребили огромные стада в Оргонской степи и вынудили кентавров покинуть свои древние владения и перебраться в лес. Потом ни в чем не повинные кастийцы отравили колодцы в поселениях гноллов, а тех, кто избежал отравы, взяли в плен и отправили в «Горнило», сражаться на потеху толпе.

Длинные уши Листопада задрожали. Он повернулся спиной к картине, и предсмертные судороги древнего Каладара создали весьма подходящий фон для все возрастающего гнева друина.

– Нынешние знаменитые арены – не ваша выдумка. Все они меркнут перед «Горнилом», где в мрачных подземельях рождались и влачили жалкое существование целые поколения ужасных тварей, уделом которых была позорная смерть на залитой солнечным светом арене, под восторженные крики ни в чем не повинных кастийцев.

Матрик недовольно уставился на свою чашу, явно надеясь, что она чудесным образом наполнится вином, чтобы можно было отбить горечь яростной речи Листопада.

Клэй поерзал на неудобном пуфике. Коль скоро Листопад так ненавидел кастийцев за прошлые злодеяния, то наверняка затаил злобу и на грандуальские банды наемников, которые прославились тем, что уже не первый десяток лет зарабатывали на жизнь убийством всякой нечисти, чудовищ и монстров. Самому Клэю тоже были не по душе новомодные арены в городах, где чудовищ держали в клетках и убивали на потеху толпе. Он не забыл, с каким выражением лица Гэбриель смотрел на «Макситон» после того, как узнал, что жену Фендера отправили на арену, – смесь мрачного ужаса и недоверчивого изумления; так, наверное, степняк, выйдя поутру из юрты, смотрел бы на шестидесятивесельный галеон посреди высокой травы.