Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Вот блин.

– Эсселин Сольвер? – кашлянул наследник, развеивая окаянное наваждение.

Проглотила застрявший в горле комок и спросила:

– Вы что-то со мной сделали?

Холод на щеках по-прежнему ощущался.

– Создал иллюзию, чтобы сохранить наше с вами инкогнито. Или предпочитаете, чтобы на нас все пялились?

– Это вы у нас человек публичный, только себе бы иллюзию и создавали, – пробурчала, все еще ощущая его касание, как будто в том месте, где он до меня дотронулся, на кончике подбородка, пламенел ожог. – А я всего лишь скромная невеста. Одна из многих.

– Ошибаетесь. – Тальден вернул перчатку на положенное ей место. – Каждую алиану здесь хорошо знают. И не только в лицо. Думаете, одни старейшины пристально следят за отбором?

– Вообще-то, я считала, за нами следите исключительно вы. Ну и эссель Тьюлин, конечно. Куда ж без нее.

– Если бы все было так просто, – все-таки улыбнулся. Правда, улыбка эта вышла задумчивой и какой-то грустной. Отогнав от себя, по-видимому, не самые приятные мысли, будущий император на удивление благодушно предложил: – Ну что, на ярмарку?

– Читаете мои мысли!

Накинув на голову капюшон, я вышла из экипажа следом за его замаскированным великолепием.

Хоть задирай юбку, хоть не задирай – без толку. И минуты не прошло, как тяжелый светлый подол еще больше отяжелел, напитавшись влагой. Все, хана платью.

Впрочем, долго по этому поводу я не горевала. Очень скоро позабыла и о заляпанных грязью сапожках, и о юбке, частично поменявшей цвет. Как и о том, что я – всего лишь пленница в этом мире, оказавшаяся на поводу, что коза на привязи, у бессердечной колдуньи. Праздничный вихрь подхватил меня и унес в самую гущу веселья. И Скальде ничего не оставалось, как унестись вместе со мной.

Площадь перед ратушей принарядилась по случаю грядущих праздников. Дома, смыкавшиеся полукругом, пестрели новенькими вывесками и старинными, точно глянцевыми, эмблемами. В волшебном вальсе кружили, искрясь серебром, снежинки, оседая на разноцветные фонарики. Те лениво покачивались на тонких шнурах, натянутых меж лотков с угощениями и всевозможными сувенирами. Сейчас эти фонарики не горели, но совсем скоро рыжее пламя заката смешается с первыми сумерками, и площадь раскрасится мириадами магических огней.

В воздухе витал ни с чем не сравнимый аромат сдобы, и я вдруг почувствовала, что не прочь отведать здешних лакомств. Желательно чего-нибудь горяченького. Потому как холод, даже несмотря на то, что вокруг сновали, согревая своим дыханием, люди, был очень даже ощутим. Наверное, предложение Герхильда заглянуть в таверну – не такая уж плохая идея.

Хотя зачем нам таверна, когда и здесь можно подкрепиться!

У самой ратуши снова установили сцену. Только теперь по ней дефилировали не невесты его великолепия, а отплясывали, кривляясь, бродячие артисты. Толпа, обступившая подмостки, то и дело взрывалась громким, заразительным смехом.

Туда мы тоже обязательно доберемся. Но прежде…

Я приблизилась к деревянному лотку. За ним стояла крупная, румяная от мороза женщина в сером суконном платье, дубленом жилете и длинном шерстяном платке, в который она куталась, пританцовывая от холода, и щедро одаривала светлыми, искренними улыбками всех, кто останавливался поглядеть на предлагаемый ассортимент угощений. А посмотреть было на что. У меня аж слюнки потекли от вида огромных пряников, имбирных и на меду, щедро политых глазурью. Румяных пирожков, леденцов на палочках в виде голубых, красных и оранжевых драконов.

– Не хотите себе дракончика? – обернулась к смирно стоявшему у меня за спиной Герхильду.

Как и всякий истинный мужик, его великолепие прохладно относился к такого рода времяпровождению. Впрочем, он ко всему и всем относился прохладно. Как-никак Ледяной.

Наверняка мыслями Скальде уже находился в той самой таверне, которую я решила обойти своим вниманием. Мне же, как всякой истинной женщине, было интересно все, что меня окружало, и я намеревалась получить от прогулки по торговым рядам максимум удовольствия.

А Герхильд… Пусть страдает себе на здоровье.

И терпит.

– Пожалуй, от дракончика я воздержусь, – как и ожидала, отказался наследник. После чего великодушно добавил: – Но вы, Фьярра, себе ни в чем не отказывайте.

Ну хоть какое-то в этой ледышке обнаружилось достоинство.

Я уже намеревалась остановить выбор на имбирном прянике – улыбающемся человечке, растопырившим глазированные руки-ноги в разные стороны, когда заприметила стройные ряды фигурок, сделанных, должно быть, из марципана.

– Какие хорошенькие!

Фигурки изображали алиан. Всех, за исключением выбывшей из соревнований Майруэн. Не скажу, что сходство было фотографическим. У меня, например, почему-то нос вышел картошкой. Зато его компенсировала роскошная золотая грива. Интересно, что они используют в качестве красителей… А вот у Керис получились глаза навыкате. Даже без деревянных табличек с выжженными именами претенденток на императорские трон и сосульку-сердце я без проблем определила, где какая невеста. С самого краю застланного белоснежной скатертью прилавка обнаружила шеренгу маленьких Герхильдов и, не раздумывая, взяла себе одно марципановое драконье великолепие.

Если тальден и удивился моему выбору, то виду не подал. Расплатился молча и кивнул на прощание улыбчивой торговке, пожелавшей нам приятной прогулки по ярмарке.

С детства приученная делиться, я щедро предложила:

– Не хотите откусить себе голову? Нет? А вот я, пожалуй, ее с удовольствием откушу.

Не откладывая дела в долгий ящик, тем более такого вкусного и приятного, принялась за угощение.

Бросая рассеянные взгляды на прилавки и топтавшихся возле них зевак, наследник с тенью улыбки поинтересовался:

– И чем же я перед вами так провинился, что вместо одной из соперниц вы решили закусить мной?

– Ваша голова больше, а значит, вкуснее. Тем более, вы это заслужили. Когда не поверили мне и Древнему и заставили меня выпить настойку гуантильи. А еще те ваши угрозы… Было страшно и унизительно.

– Я не хотел задеть ваши чувства, эсселин Сольвер, – типа извинился дракон. – Но обязан был убедиться, что вы чисты.

После этих слов, произнесенных с присущим тальдену холодным безразличием, его марципановая версия лишилась правой руки и левой ноги.

Фигурка оказалась приторно-сладкой, и я стала озираться по сторонам, выискивая взглядом какого-нибудь доброго человека, торгующего напитками. Скальде понял меня без слов и направился к высокому чернобородому мужчине, зазывавшему всех желающих попробовать горячий напиток – глерт. Вернулся спустя минуту, распрощавшись с одной монеткой, а взамен получив два бумажных стаканчика с обжигающей пряной жидкостью.