Виктория Джеймс - Золотая клетка [litres]

Встречи с Сильюном стали обыденностью. Они гуляли по саду, вдоль рва, где всегда было тепло и солнечно. Затем шли в библиотеку. Гость читал разные книги, которые доставал с полок, а Эвтерпа садилась у окна с каким-нибудь романом или альбомом для набросков.

Во время визитов Сильюна ее семья куда-то исчезала. Очень бы хотелось представить его Талии, которая тоже наверняка удивилась бы, как сильно этот странный молодой человек похож на них обеих. Еще Эвтерпа сожалела, что не могла познакомить его с Уинтерборном.

«Этот человек, которому я отдала свое сердце, – исключительный, широко одаренный, – сказала она Сильюну. – Он был лучшим студентом в Оксфорде и сейчас начинает делать карьеру. Она, несомненно, будет блестящей. Уинтерборн увлекается политикой, но так как рожден вторым, то никогда не будет заседать в Доме Света».

Сильюн улыбнулся и предположил, что Уинтерборн станет замечательным канцлером. И добавил, что знает – это всем известно, – какие глубокие чувства Зелстон питает к мисс Эвтерпе.

Некоторое время спустя, в один летний день – таким нескончаемо долгим было это лето, – Сильюн закрыл книгу, которую читал, откинулся на спинку стула и потянулся с видом человека, завершившего сложную гонку или дочитавшего переворачивающую душу книгу.

– Закончил? – спросила Эвтерпа.

– Да. – Сильюн хрустнул костяшками пальцев – звук походил на щебет птицы, пойманной Паком. – Эта была последняя. – Он отодвинул книгу.

– Последняя? – рассмеялась Эвтерпа. – Даже такой книжный червь, как ты, не может прочитать все книги, что хранятся в этой библиотеке. Ты просто сдался. Но я тебя не осуждаю, эта книга довольно скучная.

– Я догадался. Вы смогли осилить лишь половину первой главы.

Эвтерпа посмотрела на него с удивлением:

– Откуда тебе это известно?

Сильюн открыл книгу – голландский трактат восемнадцатого века о том, как использовать Дар, чтобы заставить пассаты дуть в сторону Индии. О чем сообщала выгравированная на фронтисписе надпись на латыни.

Эвтерпа вспомнила, что эта книга вдохновила Хардинга Матраверса на его умопомрачительные вояжи. И решила тоже вдохновиться, но нашла ее крайне утомительной. Она с интересом прочитала несколько страниц – автор увлекательно описывал остров Ява, – но, как только дело дошло до практических техник, отложила книгу в сторону. Ее семья отличалась склонностью к наукам, но Эвтерпа никогда не интересовалась тем, как работает Дар. Мощная сила, которая ощущалась внутри ее, пугала, поэтому она использовала ее в редких случаях.

Сильюн листал покрытые жирным, глубоко впечатавшимся в бумагу шрифтом страницы… и вдруг буквы исчезли – остались только чистые, немного пожелтевшие листы. Эвтерпа удивленно заморгала.

– Вы остановились здесь, – пояснил Сильюн. – На странице… – он вернулся к последней странице с текстом, – двадцать три. И дальше не читали, верно? Какой позор!

Сильюн потянулся за лежавшей на столе толстой книгой в красивом кожаном переплете зеленого цвета. На корешке – древнегреческие буквы. Этот язык Эвтерпа не понимала, но книгу узнала, хотя даже не открывала.

– В названии говорится, что здесь речь идет о том, являются ли некоторые греческие мифы аллегориями и своего рода описаниями проявления Дара. Звучит интригующе, но… – Сильюн замолчал.

Он открыл книгу веером – все страницы пустые.

– Когда-то все эти книги, – в его голосе послышалось сожаление, – мир утратил навсегда, а теперь они и для меня потеряны.

Что он имеет в виду? Эвтерпа поднялась и подошла к столу, чтобы осмотреть книгу.

И снова вернулась боль в затылке, словно кто-то жестко схватил ее за шкирку, как мамы-кошки переносят своих котят. Эвтерпа потерла больное место. Захотелось, чтобы Сильюн ушел, захотелось остаться одной и немного отдохнуть.

Но юноша уходить не собирался. Он откинулся на спинку стула и блестящими карими глазами, очень похожими на ее собственные, наблюдал за ней из-под опущенных ресниц.

– Здесь есть еще книги, не так ли? – спросил он. – Они лежат в ларце. И вы их читали! Дневники Кадмуса Парва-Джардина.

Непроизвольно рука Эвтерпы потянулась к горлу. Пальцы вцепились в бархатную ленточку на шее; висевший на ней маленький ключ глубоко прятался в вырезе платья.

– Откуда ты это знаешь? Ходит много слухов и сплетен об этой библиотеке. Простолюдины верят, что многие книги написаны кровью их собратьев на пергаменте, сделанном из человеческой кожи. Но о дневниках никто посторонний, включая вашу семью, не знает. На них наложена наследуемая Тишина. Мы, Парва, можем рассказывать об этом только нашим детям, а дети наследника могут передавать эту тайну следующим поколениям.

Сильюн долго и молча смотрел на нее, прежде чем ответить, словно что-то взвешивая. Заговорил осторожно, склонив голову чуть набок:

– Мне о них рассказала мама.

Боль вспышкой пронзила всю голову Эвтерпы. Вспышка рассыпалась искрами перед глазами, словно она посмотрела в камин Большого зала в тот самый момент, когда огонь охватил щепки и с треском выдохнул пламя вверх. Дыхание участилось, комок подкатил к горлу, и, несмотря на все усилия, никак не получалось овладеть собой.

В голове возник вопрос. Сумасшедше-нелепый. Но Эвтерпа не могла его не задать.

– Я твоя мама?

Разумеется, она не могла быть его матерью. Разве такое возможно? У них разница в возрасте незначительная: ей двадцать четыре, ему на вид лет пятнадцать. Хотя ему было около десяти, когда он пришел в первый раз, и, значит, сейчас ей должно быть двадцать девять. Но ей не двадцать девять. Она это точно знает. Она – Эвтерпа Парва, и ей двадцать четыре года. У нее есть сестра – Талия Парва. Еще у нее есть возлюбленный Уинтерборн Зелстон. И джек-рассел по кличке Пак, плут, каких поискать. Она живет в Орпен-Моуте со своими дорогими родителями.

И случилось что-то ужасное. Кошмар, о котором и подумать страшно.

Она попятилась и села на свое любимое место у окна.

Не думай об этом. Не думай!

Эвтерпа закрыла глаза. Она слышала, как от стола отодвинули стул, как заскрипел пол, как к ней подошел Сильюн. Почувствовала, как он положил ей на лоб свою прохладную руку – это была уже не детская рука. Затем ее подняли и понесли. Дверь открылась, еще одна и еще. Солнце омыло лицо. Она услышала жужжание пчел, вдохнула аромат цветов. И, едва не разрыдавшись от облегчения, позволила потоку ощущений смыть мысли.

Спустя какое-то время Эвтерпа Парва проснулась, и она снова сидела в шезлонге и была одна.

Когда Сильюн опять пришел, она сразу повела его в библиотеку. В центре стоял ларец из кедрового дерева. Готовясь к его визиту, Эвтерпа принесла и поставила его на стол. Подобное решение далось нелегко, и она не вполне понимала причину, заставившую это сделать, но сейчас казалось крайне важным, чтобы кто-то обязательно увидел эти дневники.