Гай Орловский - Ричард Длинные Руки. Удар в спину

Я подхватил ее, как пышно разодетую куклу, Жанна-Антуанетта вспикнула, но я уверенно усадил перед собой.

– Вот так и поедем!

– Ой, – сказала она в ужасе и, развернувшись ко мне лицом, прижалась ко мне, правда, не как к самецу, а как к дубу, – ваше величество…

– Маркус, – напомнил я, – пандус!

В стене возникла рваная дыра, быстро расширилась от пола во все стороны, образовав высокую арку. От края протянулся бледно-розовый широкий пандус.

Бобик весело метнулся по нему к близкой траве, на которой уже лежит багровая тень закатного неба, Зайчик тут же помчался следом.

Жанна-Антуанетта вскрикнула и, закрыв глаза, вжалась в меня так, что я отчетливо чувствовал ее довольно упругие вторичные признаки, а горячее дыхание обжигает грудь, словно у нее там внутри горн с раскаленными угольями.

Я пересилил себя, сказал отечески, я же отец народа, а Жанна-Антуанетта тоже народ:

– Счастье кончилось, маркиза!.. Мы на земле.

Она опасливо приподняла голову, рядом со мной появились на легких стройных конях разведчики Норберта. Сам Норберт поставил коня так, чтобы нас не толкали, он же бросил взгляд наверх и вдруг проговорил странно осевшим голосом:

– Ваше величество!.. Откуда… откуда они…

Я оглянулся, сердце болезненно дернулось, словно им с размаха шлепнули о землю. Широкий розоватый трап нижним концом прочно уперся в землю, а верхний…

…верхний висит в воздухе! Я смотрел ошалело, там наверху вдруг появилась конская голова, затем красиво изогнутая шея с пышной гривой, половинка человека в седле, а затем из пустоты вынырнула вторая половина, а за ним и крутой лоснящийся круп с пышно развевающимся хвостом.

По трапу торопливо пронеслись последние всадники, спеша достичь спасительной земли, я перевел дыхание и сказал охрипшим голосом:

– Да это Маркуса плохо видно. Уже темнеет, вот и того…

– Он что, – спросил Милфорд встревоженно, – заболел?.. Как-то цвет изменился! То был такой грозный, а сейчас так сбледнул, что и не рассмотреть…

– Ага, – сказал я, – это он меня так понял. Мы, люди, и то не всегда понимаем друг друга, а это Маркус… Все хорошо, прекрасная маркиза…

Он перевел взгляд на трепещущую даже в моих руках Жанну-Антуанетту.

– Маркиза у вас отважная, ваше величество, кто бы подумал?.. Что значит, второй раз. Женщины привыкают быстро. Им что один муж, что другой, все равно мужчины.

– Но-но, – сказал я строго. – Собирайте, дорогой герцог, отряд в колонну, выступаем к городу. Маркус, убери пандус и поднимись чуть выше, но оставайся в этом… цвете, или как ты его называешь! Ты молодец, все сделал верно, я тебя люблю!

По мне прошла теплая волна, словно огромные ладони ласково погладили сразу по всему телу. В следующее мгновение я ощутил, что Маркус отдалился где-то на пару миль вверх. Мелочь, но я ощутил, а это значит, связь между нами крепнет.

Высокие деревья все еще заслоняют нас от столицы, дорожки нет, но могучие стволы держатся друг от друга на расстоянии, не смея вторгаться в личное пространство соседа, так что передняя тройка всадников моментально просочилась между ними и умчалась из виду.

– Сэр Норберт?

Он чуть подал своего коня в мою сторону.

– Ждем приказа, ваше величество!

Я оглядел суровые лица бойцов, готовых к схватке в любой момент и с любым противником. Все полны достоинства, горды победами, помнят, как сломили филигонов, сейчас без колебаний с любых высот в любое место, потому что их император не знает поражений.

– Там за деревьями самый крупный город герцогства, – сказал я. – У дикарей столицы всегда в самых-самых, так что их герцог, он же верховный правитель, здесь. Мы с сэром Келляве навестим местного властелина, а вы ждите вестей. Сэр Келляве наверняка восхочет сам управиться со всем на свете, но если что, пошлет за вами своего оруженосца.

Норберт взглянул пристально, стараясь разгадать мой замысел.

– А почему вы только втроем?

Я взглянул с укором:

– Герцог, мы вчетвером…

Он взглянул с недоумением:

– А кто еще?

Я указал взглядом на притихшую на моей груди Жанну-Антуанетту.

– Герцог…

Он нахмурился, ответил нехотя:

– Ваше величество, я считаю тех, кто может орудовать мечом. А маркиза вряд ли сможет поднять даже веник.

– Так мы же не драться, – пояснил я. – Если драться, сразу пошлем за вами. А втроем, тьфу, вчетвером лучше поймем, с кем имеем дело. Если там не дурак и не сволочь, то сумеем договориться без резни. Разумное слово и козе понятно. Расскажу о преимуществах интеграции в мировую экономику, разделении труда и абсолютной добавочной прибыли, хотя и сам не знаю, что это, но разве это важно? Уверен, их наверняка заинтересует. Просто уверен!.. А вы ждите сигнала. Если до вечера сигнала не последует, утром присоединяйтесь к нам. Сэр Келляве?

– Готов, – прогудел Келляве мощным басом.

Его конь лениво повернул голову в тяжелой броне и посмотрел на меня с укором. Сэр Кунигунд, исполняющий при нем обязанности оруженосца, кивнул о готовности молча.

– Тогда вперед, – велел я.

Арбогастр пошел было через лес напрямую, но даже могучий и тяжелый как скала конь Келляве не сможет сокрушать на пути деревья, потому я высматривал и наконец заметил в сторонке протоптанную тропу.

Бобик выметнулся на нее первым, весело гавкнул. К тропе сбегаются тропки, как обычно вблизи крупных городов, завалов нет, сухостой народ разбирает на дрова в первую очередь, потому очень скоро между деревьями замаячили белые стены города.

– Прекрасно, – сказал я маркизе, – Жанна, вас ждет триумф и всенародные праздники в вашу честь!

Она глухо и очень серьезно ответила в мою грудь:

– Никаких праздников, пока не увижу и не освобожу Антуана!

Арбогастр понесся через лес мощно и напористо, над головой проносились с шелестом толстые ветки с острыми сучками, Жанна-Антуанетта на скаку развернулась в седле, вжалась спиной в мою широкую, надеюсь, грудь, боязливо втянула голову в плечи и даже закрыла глаза.

Я начал нашептывать ей в розовое ушко успокоительные слова, чувствуя, что уже не только успокоительные, от ее тела идет такое ровное тепло, что начало проникать и в меня, настраивая на определенный лад, но впереди Келляве что-то крикнул, указывая на быстро исчезающего впереди Бобика.

Я придержал арбогастра, а за поворотом тропки послышался быстро приближающийся стук копыт. Сэр Келляве с широкой улыбкой взялся за рукоять огромного топора.

– Ну наконец-то…

– Сперва поздороваемся, – предупредил я. – Мы что, совсем дикари? Потом уже можно, согласно этикету, и по голове…

Я пустил арбогастра шагом, по стуку копыт слышно, что всадники тоже придерживают коней.

Деревья уплыли в сторону, на тропке остановились, завидев нас, трое всадников, все одеты добротно, на голодающих не похожи, в руках легкие копья, у седел в ножнах мечи и топоры.