Гай Орловский - Ричард Длинные Руки. Удар в спину

Он сказал быстро и, как мне показалось, совершенно искренне:

– В герцогстве зависимость от нас даже не почувствуют. Просто у нас там, вы угадали, свои интересы. Ничуть не связанные ни с политикой, ни с местной экономикой.

Я махнул рукой ожидающему с мешком в руках Чекарду:

– На голову!.. Руки связать за спиной. Вести в камеру так, чтоб не бился головой о стены… Хотя почему нет? Здесь все можно, люблю демократию!

Сияющий Чекард с энтузиазмом набросил мешок на голову пленника, мигом поняв его назначение и связанные с ним преимущества. Гвардейцы потащили арестанта к выходу, а Чекард пошел следом, очень довольный, постигая продвинутые особенности обращения с арестованными.

Когда Хрурт закрыл за ними дверь, Норберт и Альбрехт молча обратили на меня взоры.

Я тяжело вздохнул.

– Разочарованы?.. Он сказал больше, чем наверняка хотел. Это радует. Они далеко не всемогущи.

Альбрехт пожал плечами:

– Кто знает, а если как раз и хотел как бы проговориться? Дескать, ваш противник тоже не озверевший королек в своем крохотном герцогстве, а человек умный, проницательный и с амбициями, раз уж у вас дуэль не на уровне грубой силы.

Я кивнул им на кресла, теперь можно и сесть, создал кувшин с вином на столе, три простые глиняные чаши. Альбрехт взял на себя роль виночерпия, Норберт сел возле стола, дождался, когда его посудина наполнится, взял и взглянул поверх края на меня.

– Сожалею, ваше величество, но вам не удалось его убедить насчет своей тупой и злобной натуры северного завоевателя. Хотя я бы поверил.

– Я не старался, – ответил я задето, – а то смог бы! Я хитрый. Но такое претит моей возвышенной натуре. Мелкие приемчики годятся разве что для тактической игры, но здесь сложная стратегическая игра, в которой все равно на каком-то этапе станет видно, кто есть ху.

Он пригладил усы, вид задумчивый, покачал головой.

– Кстати, мне он показался искренним. В момент, когда отчетливо дал понять, что даже со всей мощью Маркуса их гнездо не достать. Почему?

Альбрехт сделал глоток, ответил после паузы:

– Да, меня это настораживает тоже, доблестный сэр Норберт. Он сказал, что даже при тотальном разрушении всех земель они не пострадают! Так что либо скайбагер, либо Зачарованные Места. Их Маркус и раньше вроде бы не доставал.

– Либо что-то еще, – сказал я, – такое же необычное и в самом деле недоступное. Хотя… если они на скайбагере, то могли бы сообразить насчет их уязвимости. Маркус свободно перемещается в космосе… ну, там высоко, может ударить как своим дезинтегратором… я имею в виду какое-нить оружие, так и просто пойти на таран, это легче, чем слону таранить мышь.

Некоторое время мы молча смаковали вино, я отстраненно подумал, как это прекрасно, когда с одинаковыми усилиями создаешь как дрянное вино, так и напитки высшего качества. Для продвинутых технологий это просто, а вот непосвященных ставит в тупик.

– Скорее всего, – сказал я, – их гнездо в тамошнем Зачарованном Месте.

Я осушил чашу, подумал, налил еще, день жаркий, а лучший способ утолить жажду – одна-две чаши натурального вина без всякой крепленности.

– С Зачарованными Местами еще не связывались, – напомнил я, – но, как говорит опыт, они занимают мало места. По ничем не подтвержденным слухам, Зачарованное Место – это как бы вход, а дальше там может быть целое королевство, а то и бескрайняя империя.

Альбрехт со стуком опустил опустевшую чашу на столешницу.

– Опасная мысль, ваше величество.

– Какая? – спросил я с интересом.

– Вести армию на захват какого-то неведомого образования через Зачарованное Место.

Я сказал с сердцем:

– Сплюньте, герцог!.. Что с этой империей делать, ума не приложу, а вы еще о каких-то непонятных параллельных мирах!

Альбрехт смолчал, только загадочно блеснул глазами, а молчавший Норберт сказал с расстановкой:

– Параллельных… слово-то какое емкое… Раз уж вы нечаянно проговорились о таком, то наверняка как-то втайне подбираетесь?

Я помотал головой:

– Клянусь! Это так, вырвалось. Фантазии помраченного вином сознания. Выпущенного на свободу воображения, что мелет такое, что и на голову не налезет… Даже не думайте, герцог!.. Никаких Зачарованных Мест и прочих завоевательных походов!

Он вздохнул, повертел опустевшую чашу в ладонях, потом решительно взял кувшин и наполнил чашу снова.

– Жаль, – сказал он скорбно. – Это же так красиво… Завоевываешь все новые земли и не думаешь, что делать с теми, что уже оставил за конским крупом… Не рыцарское это дело – думать о последствиях!

Я крикнул через весь кабинет:

– Хрурт!.. Пошли людей собирать отряд! Выступаем немедленно!

Он приоткрыл дверь и что-то прокричал в коридор. Я поднялся, сказал властно:

– Можете допить, но не упивайтесь. И все за мной!

Они торопливо оставили чаши и поднялись, спеша догнать меня хотя бы у двери.

В нижнем зале сдержанная суматоха, служащие дворца из числа северян передают мой приказ, выдергивая из пестрой толпы моих соратников, те поспешно прерывают флирт и со всей торопливостью выходят из дворца.

На крыльцо вдогонку за нами выбежал запыхавшийся сэр Бриан Кенговейн, весь в яркой цветной одежде, как верный вассал, подражая своему лорду Альбрехту Гуммельсбергу.

Норберт неодобрительно хмыкнул, первым заметив на ногах Кенговейна не сапоги, а башмаки, что еще не туфли, но уже отступление от сурового северного стиля, на башмаки не присобачить шпоры, без шпор даже сапоги не совсем сапоги, а на башмаках вообще сидели бы как на корове седло.

Я тоже все заметил и оценил, Кенговейн смутился, перехватив мой взгляд на его ноги, а я сказал сдержанно благожелательным голосом:

– Сапог победителя частенько принадлежал побежденному.

Он проговорил в нерешительности:

– Ваше величество?

– Не нужно стесняться! – разъяснил я. – Мы победители, а победители могут носить хоть свое, хоть трофейное! Трофейное – это не знак нашей сдачи, это наша победа!

Он поклонился и отступил, стараясь затеряться среди военачальников, где все до единого в сапогах, ибо сапоги – наше все, мужская гордость и знак доблести.

Однако я, проговаривая бравурные слова поддержки, чувствовал печаль и стеснение в груди. Понятно, не устоим, начнем поддаваться под мягким натиском более изощренной культуры… хотя в слово «культура» вкладываю другое значение, и вообще называю ее здесь более изощренной, но не более высокой, у нас она выше, как это ни парадоксально…

…однако пока не представляю, что делать. Конечно, призвать отца Дитриха, он разберется и поймет, однако где найти сто тысяч таких же отцов дитрихов? Остальные священники – хорошие и праведные люди, но слишком уверенные в своей правоте, когда все, что не принадлежит христианству, – гнусное язычество, которое нужно искоренять огнем и мечом, а всех, не признающих веру Христа, на костры, на костры, на костры!