Сара Холланд - Узники времени и крови [litres]

Но сейчас леди Голд смотрит на меня, прикладывая красное платье к своей фигуре, и, похоже, действительно ждет моего ответа. Мне хочется протянуть руку и разорвать ткань юбки в лоскуты, но я прикусываю губу и складываю руки перед собой.

– Может, что-то золотое? – предлагаю я через несколько мгновений. – Это второй цвет обеих семей. И, в конце концов… – Я многозначительно киваю в сторону Ины Голд, удивляясь, что пошутила, в надежде, что хоть одна из девушек поймет шутку.

Через мгновение леди Голд разражается таким искренним и заразительным смехом, что я сама улыбаюсь вслед за ней.

– Знаешь, а я ведь об этом даже не подумала, – говорит она. Потом поворачивается к Каро. – Золотой – Голд. Как ты считаешь?

Каро улыбается.

– Это немного нетрадиционно, – шепчет она. – Но вы очень мило выглядите в золотом. – Она наклоняет голову, рассматривая Ину. – Я прикажу швеям сшить такое, а пока давайте примерим остальные, чтобы у них был фасон, который нужно повторить. – Ина машет руками и, театрально вздохнув, поднимает наполовину готовое зеленое платье с кровати, расправляет складки, а потом аккуратно ступает в него и поворачивается к Каро, чтобы та могла застегнуть пуговицы на спине.

Справившись с пуговицами, Каро складывает ткань на фигуре Ины и распоряжается, чтобы я придержала ее, пока она сама проворно вставляет булавки, ни разу не уколов леди Голд. Каро говорит шепотом, но от этого ее голос не звучит мягче.

Пока я стою, краснея и пытаясь держаться на почтительном расстоянии от Ины Голд и при этом удерживать ткань на месте, Каро и Ина сплетничают о ведунье, которую служанка недавно видела и которая сказала, что та вскоре воссоединится со своей первой и настоящей любовью. Когда Ина иронично спрашивает, кто бы это мог быть, Каро краснеет и переводит тему на какую-то аристократку, которая родила ребенка, невероятно похожего на ее красивого лакея.

– Джулс, – голос леди Голд пробивается сквозь мои фантазии, – ты наверняка знаешь. Лиам всегда такой угрюмый? Или только когда остальные хорошо проводят время?

Услышав имя Лиама, я чувствую неприятный холодок внутри и почти роняю складку зеленой ткани, которую держу.

– Я не очень хорошо знаю лорда Лиама, миледи, – заикаюсь я. Они посторонние в поместье, хотя можно ли назвать посторонними тех, в чью честь в Эверлессе звонит сам колокол Королевы. Но все равно никто из местных не отважится его критиковать. – Он всегда был… отчужденным.

Леди Голд кривится, старательно высоко задирая нос.

– Я Лиам Герлинг , – она нарочно искажает свой аристократический акцент. – Я не буду ни с кем разговаривать на этом вечере. Я лучше постою в углу, испепеляя взглядом любого, кто осмелится заговорить со мной.

Я подавляю смешок – никогда не видела, чтобы кто-то открыто потешался над Лиамом Герлингом, – а Каро качает головой.

– Бедная его мать, – шепчет она. – Леди Верисса предлагала десятки возможных невест, как я слышала, но он отверг их всех.

– Возможно, они сами изменили свое решение, когда увидели, какая он грозовая туча, – предполагает леди Голд. – А он говорит, что отверг их, чтобы избежать неприятной ситуации. Не могу представить, что кто-то даже за пределами Семперы захочет выйти за него замуж.

– Роан унаследовал красоту и приятный характер, – дразнящим шепотом говорит Каро.

– Согласна, – говорю я не подумав, а потом быстро опускаю взгляд, чтобы скрыть жар, который прилил к щекам.

Кажется, что Ина не заметила или ей все равно, но я чувствую на себе взгляд Каро.

– Как давно вы знаете лорда Роана, миледи? – быстро спрашиваю я. Когда слова слетают с губ, я вижу свое отражение в зеркале: бледное и угловатое лицо, с синяками под глазами. Контраст между мной и леди Голд не мог быть ярче.

Но принцесса невозмутима.

– Прежде всего зови меня Иной. А Роана я встретила, когда Герлинги посещали дворец два года назад.

В памяти всплывает смутное воспоминание: пока Герлингов не было, в Крофтоне на рыночной площади поставили шатры с играми для детей, звучала музыка и песни, и было такое количество сладких лакомств, сколько мы могли себе позволить. Шатры простояли целую неделю – отчаянная попытка повеселиться в отсутствие господ.

– Мы сразу поладили, – продолжает Ина. Она снова издает смешок, который завораживает меня, одновременно разрывая сердце. Я знаю, что мне будет больно услышать это, но хочу знать все об их отношениях. – После этого мы стали обмениваться письмами, – продолжает Ина, – но нам приходилось хранить это в секрете, ведь Королева сама должна была выбрать мне супруга. Но благодаря Каро ее выбор пал на Роана. – Ина дружелюбно улыбается своей придворной даме. – Каро нашла одно из писем, и Королева предложила заключить брачный союз с Герлингами, прежде чем наступил новый день. Конечно же, я ничего не знала об этом, пока не было объявлено о помолвке. А ведь она недооценивает свое влияние. – Ина с любовью смотрит на Каро, а та краснеет.

– Это прекрасная история, – шепчу я, а в груди все сжимается.

– Не правда ли? – Радость в голосе Ины такая неподдельная, что я не могу плохо к ней относиться, хотя мое сердце болит за себя саму. Как только я и Каро отпускаем ее, Ина отходит и кружится: зеленая ткань поднимается светящимся куполом вокруг ее лодыжек. Платье еще не закончено, но из-за ее грации и красоты оно выглядит словно самый изысканный наряд в мире.

– Вся жизнь Ины – прекрасная история, – шепчет мне Каро тише, чем обычно, когда та пересекает комнату, чтобы посмотреть на нашу работу в зеркале в полный рост. – Ты наверняка слышала об этом?

Я киваю, стараясь не пялиться на Ину. Кажется невозможным, что она родилась совсем другой, а не такой – сверкающей, смеющейся, красивой и благословенной. Но все в Семпере знают ее историю: она была одной из сотен детей, кого родители бросили на берегу возле дворца или оставили в приюте в отчаянной надежде, что их ребенок может стать наследником Королевы, как та и объявила столетия назад. Стоящая передо мной девушка – живое воплощение исполненного обещания.

Мне, как и большинству, знакома обратная сторона блестящей истории Ины Голд: почти все дети, подброшенные Королеве, растут в детском приюте. Повзрослев, те, кого не усыновили, нанимаются работать слугами в поместьях или на полях. Папа всегда презирал обещания Королевы. На деле оно обернулось кошмаром: Королева жила так долго, что наследника выбирали раз в несколько десятилетий, но только для того, чтобы потом счесть его недостойным и определить ему менее значительную роль. Иногда они погибали от болезней или – от этой мысли я дрожу, вспоминая намеки леди Сиды, – становились жертвами капризов Королевы, когда та решала, что больше не хочет отдавать трон. Но это не останавливало родителей, и они оставляли детей сотнями каждый год, ведомые обманчивой надеждой, что их ребенок окажется тем самым.