Джозеф Дилейни - Арена 13. Жертва [litres с оптимизированной обложкой]

Мое лицо было у самого шлема джинна, и я увидел в прорези его глаза. Наши взгляды встретились. Меня тотчас накрыла волна слабости, колени сделались ватными. Он в очередной раз взял меня в плен своего взгляда, и я стал беспомощен.

Но во мне тут же проснулась ярость. Охотясь за своими жертвами за пределами арены, джинн использовал силу гипнотического взгляда, чтобы подчинять себе волю людей. Я привык думать, что на Арене13 он следует правилам боя.

Пока я шатался, скованный силой этого жуткого взгляда, Хоб нацелился клинками мне в лицо. Протянув руки над моими плечами, Трим блокировал правый меч джинна, однако второй скользнул по моему виску. Меня обожгла боль, и что-то потекло по шее.

Зрители дружно застонали, и я понял – случилось что-то скверное.

Мы с Тримом отступили, оставляя за собой кровавый след. Как оказалось, рана была хуже, чем мне показалось в первый момент. На полу валялся окровавленный ошметок плоти. Это было мое правое ухо.

Я отшатнулся; арена словно закрутилась вокруг меня. Я чувствовал, как на меня волнами накатывает тошнота, в голове кружились мысли о поражении.

Мы с Тримом отступили дальше, и на мгновение в поединке возникла короткая пауза. Теперь к первоначальной боли добавилось жжение в ране, вызванное крансином. Я с трудом сдерживал позывы к рвоте. Как хорошо, что эта боль для меня не в новинку, я сполна познал ее, сражаясь с Палмом. Я привык к ней. Один порез – подумаешь, сущий пустяк.

Но мое ухо… его отрубили!

Я усилием воли заставил себя сохранять спокойствие. Было понятно, что Хоб в любую секунду может дать сигнал своим лакам и те сомнут нас. И тем не менее мы возобновили атаку. Мы снова и снова налетали на триглад, подобно волнам, разбивающимся об огромный гранитный утес.

Атака, отступление, атака, отступление; волна за волной, волна за волной. Казалось, этому не будет конца. Внезапно мой клинок рассек кожаную куртку на груди Хоба, и я с радостью увидел его кровь.

Балкон взорвался ликующими возгласами, зрители как безумные принялись стучать ногами по полу. Этот бешеный топот был сродни Улуму, побуждая меня к новым атакам.

Рана, которую я нанес Хобу, была не опасной, для серьезных повреждений нужен более глубокий порез. И триглад отказывался сдаваться.

Затянувшийся поединок приближался к часовой отметке. Вновь дала о себе знать усталость. Как известно, лакам она не свойственна. Что, если и Хоб способен сражаться бесконечно? Я же сполна осознавал хрупкость собственной плоти. Из раны на виске по-прежнему текла кровь. Я вновь начал терять скорость. Моя реакция замедлилась. Движения стали менее уверенными. Степень концентрации ослабла. Дыхание сделалось жарким, а усталое тело буквально молило о пощаде.

Я собрал волю в кулак для последнего рывка. Сейчас или никогда, сказал я себе. Действуй, пока в тебе еще остаются силы! Но прежде чем мои ноги успели дать Триму сигнал, это сделали его собственные, громоподобно выбив по доскам арены ритм наступления, что вызвало бурю восторга у зрителей.

Мой лак перехватил инициативу. Это было то последнее, что оставалось у нас в резерве: Трим дал сигнал к финальной атаке. Все или ничего! Пусть так и будет.

Мы вновь ринулись на Хоба. Теперь я избегал его взгляда, чтобы не дать ему загипнотизировать меня еще раз. Как единое целое мы с Тримом пронеслись через всю арену, как волна, мчащаяся к дальнему берегу, где подобно скале, которая вечно противостоит морю, нас ждал враг. Но есть особая волна, которая обрушится на скалу тогда, когда пробьет ее час.

Мы с Тримом были именно такой волной. Триглад джинна рухнул под нашим натиском. Хоб во второй раз упал на колени, и Трим левой рукой вонзил клинок в горловую втулку одного из вражеских лаков.

В это мгновение до победы было рукой подать. Мы атаковали еще раз. Над моими плечами молниями мелькнули мечи Трима, и два Хобовых лака одновременно упали на пол. Хоб остался один. Слегка приподняв мечи, он молча ждал наших следующих действий.

Поединок завершился. Неужели он не понимает, что проиграл? Неужели он собрался защищаться?

Объятый яростью, я бросился на него и выбил клинки из его рук. Те полетели на пол. Я был готов его убить. Мои глаза застилал красный туман.

Однако разум возобладал. Мы все желали его смерти, но я помнил: джинну ни в коем случае нельзя отрубать голову, если мы хотим уничтожить Хоба полностью, а не убить только одну его сущность.

Я весь дрожал, однако заставил себя отступить в сторону и пропустить вперед Трима. Лак сделал шаг, готовясь нанести удар. Зрители затопали ногами и заулюлюкали, и меня наполнило ликование. Это был миг победы. Миг, который мы всеми силами старались приблизить.

Это был первый шаг к отмщению, и оно скоро свершится.

Удар Трима был точен. Хоб рухнул навзничь, из горла хлынула кровь. Несколько мгновений тело дрожало и подергивалось. Потом он затих. Он был мертв, но его тело оставалось нерасчлененным.

Настала очередь Ады.

Кровь Хоба собралась лужей вокруг его тела. Она была гораздо ярче человеческой, ярче, чем кровь любого другого существа. Даже впитываясь в деревянные половицы арены, она оставалась ярко-красной.

Двери «мин» и «макс» с грохотом распахнулись, и на арену выбежал Пинчеон с четырьмя помощниками. Впрочем, они тотчас остановились как вкопанные, растерянно глядя на кровь Хоба, которая продолжала растекаться вокруг его мертвого тела. Пинчеон побледнел; лицо его стало пепельно-серым. Он невнятно отдал какую-то команду, и два маршала боязливо приблизились к растекающейся красной луже. Каждый нес по ведру опилок, которыми они, держась от тела джинна на расстоянии, принялись засыпать лужу.

Вид у Пинчеона был ошарашенный. Он явно не ожидал, что я смогу победить Хоба, и еще не пришел в себя. Но и Главным распорядителем его сделали не просто так. Я знал, что в любой момент он может опечатать арену. В следующее мгновение я поднял голову и посмотрел на балкон: он пустел прямо на глазах.

Неожиданно послышался топот. Обернувшись, я увидел, что из двери «макс» выбежала группа людей с дубинками в руках. Возглавлял их Брид, который подбежал прямо к телу Хоба.

Двое помощников Брида несли носилки. Поставив их на пол, они взяли джинна за ноги и за руки и погрузили на них тело.

Пинчеон неуверенно приблизился. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, однако тотчас закрыл. Подняв носилки, бойцы Брида направились к двери «макс». Пинчеон возмущенно посмотрел им вслед и даже шагнул, чтобы их остановить, но Брид вскинул руку с дубинкой. Впрочем, применять ее не понадобилось.