Николай Липницкий - Опасный контракт

Пингвин вздохнул, сунул бесполезный пистолет обратно в набедренную кобуру и пошёл на непослушных ногах к виднеющимся вдали многоэтажкам. В голове мутилось. То, внезапно возникали картины далёкой юности, когда он, ещё романтичный мальчишка, совершал свой первый прыжок с парашютом, то, когда принимал присягу, гордо подняв голову в голубом берете. Внезапно ему показалось, что бредёт он по Маньчжурской степи в атаку на роту танков под голубым Казахстанским знаменем, а рядом вислоусый султан Ташкента Сариходжа что-то пытается сказать на ухо.

Острая боль, опять пронзившая всё тело, разогнала туман в голове, и Пингвин увидел, что всё ещё идёт по дороге, а вдали всё так же недоступные, виднеются многоэтажки. Сзади что-то оглушительно хлопнуло, и наёмник, рефлекторно обернувшись на звук, запутался в ногах и чуть не упал. Буквально в метре бушевала и била в разные стороны молниями электра. Это как он умудрился пройти мимо аномалии и не заметить её? Да ещё и такую буйную? И как не вляпался в неё? Чудеса.

В ухо опять кто-то зашептал. Пингвин скосил глаза и увидел пробивающийся над плечом росток. Ещё не веря своим глазам, он глянул на бицепс и увидел точно такую-же зелень. В ярости он схватился за молодой побег и рванул. Тут же его накрыла такая боль, что любая боль, испытываемая им за всю свою жизнь, показалась детским лепетом. Боль швырнула его на землю, и он завозился, словно перевёрнутая черепаха. Попал. И на этот раз окончательно.

Пингвин опять поднялся на ноги и зашагал к виднеющимся вдали домам. Смысл? Да не было никакого смысла. Смысл был в движении. Пока человек двигается — он живёт. Мысли опять стали крутиться вокруг Города. Выходит, Город всё-таки живой. И вот сейчас он мстит? Опять вспомнились слова Хрома: «Город тебе этого не простит». Неужели правда? За всю свою наёмническую жизнь Пингвин повидал немало городов, как раскатанных в щебёнку, так и полуразрушенных, как выжженных боевой химией, так и превращённых в радиоактивную пустыню. Но ни разу он не видел живых городов. И не знал, что такое возможно. А, может всё это бред, легенда, придуманная дикарями? Что же тогда случилось с ним? Неужели просто цепь трагических случайностей? В голове орпять помутилось.

Из забытья его вывел кошачий рёв. Прямо перед ним крупный шипохвост, попав в трамплин, взмыл высоко в небо. Опять он не попал в аномалию, хотя был от неё в двух шагах. А, может, шагнуть туда и уже сразу отмучаться? Нет. Духу не хватает. На деревянных ногах Пингвин обогнул трамплин и поковылял дальше по дороге, которая стала напоминать ему путь на Голгофу. Сильная боль опять швырнула его на землю. Но, в отличие от предыдущих, она не спешила покидать его измученное тело, продолжая ковыряться в нервных окончаниях.

Не в силах уже подняться на ноги, превозмогая боль, наёмник дополз до забора и уселся в тени колючей сирени, привалившись спиной к штакетнику. Легче не становилось. Боль сверлила изнутри, казалось, выворачивая всё тело наизнанку. И вот тут, Пингвин услышал голоса. Нормальные человеческие голоса.

— Вот интересно, — разглагольствовал Сержант, — эти бронекостюмы такие крутые, а детектора аномалий нет. Как такое может быть?

— Может, ты не всё меню разобрал? Всё-таки на незнакомом языке написано. Просто мы не знаем, как эта опция включается.

— Может и так. Хотя куда там! Я же это меню вдоль и поперёк уже излазил.

— И многое понял?

— Ну, не многое. Вот вернёмся домой, я найду переводчика и переведу всё меню, чтобы знать, чего ещё это чудо умеет. А ещё лучше, найду спецов в электронике на большой земле. Пусть они всю программу русифицируют.

— На это я тебе вот что скажу: ни хрена я не понял из того, что ты тут пробормотал. А вообще, смотри под ноги. Не одному мне аномалии искать.

— Смотрю. Кстати вон, прямо по курсу, бритва. И хрустальный шар под ней. Ого! Смотри! Синий!

— И что это значит?

— А кто его знает? Может, не только рак лечит, а ещё и мёртвых поднимает. От куда я знаю? Но то, что я ещё не слышал про синие шары, это точно. Значит, дорогой.

— Осторожнее. В бритву не влети.

— Обижаешь. Вот так, осторожненько. Дайка мне свой контейнер. Вот и всё, — довольно пыхтел Сержант, закручивая контейнер.

— Ну ты и маньяк по артефактам! — засмеялся Хром, глядя на счастливое лицо Сержанта.

— Да я столько артов со времён своего прибытия сюда не видел! А тут вообще, идёшь и как в лесу грибы собираешь.

— В аномалию не влети, грибник.

— Точно! Чуть в мясорубку не вляпался.

— Так, давай посерьёзнее. А то действительно, развеселились тут, как два дурачка.

Осторожно обкидав камнями мясорубку, обошли её и уже собрались уйти дальше, как услышали неподалёку слабый человеческий голос.

— Показалось, что ли? — потряс головой Хром.

— Нет. Я тоже слышал.

— Эй! Помогите! — раздалось из-за куста колючей сирени.

— Прикрой! — бросил Хром Сержанту, — пойду гляну.

— Сержант приложил автомат к плечу и стал контролировать сектора, давая напарнику возможность посмотреть, кому понадобилась помощь.

За кустом сидел оборванный, грязный измождённый мужик. Невидящими глазами он шарил вокруг и шептал пересохшими губами только одно слово: «Помогите». Что-то в облике незнакомца показалось знакомым и сталкер пригляделся повнимательнее.

— Сержант! Глянь, какой сюрприз нам Город подсунул! — позвал он напарника.

— Что там? — высунулся Сержант.

— А ты посмотри. Неужели не узнаёшь?

— Погоди. Что-то знакомое. Ух ты ж! Неужели Пингвин!

— Собственной персоной.

Пингвин, услышав своё имя, пришёл в себя и глянул на сталкеров более осмысленными глазами. Перед ним стояли двое в крутейшей натовской броне. На какой-то миг ему показалось, что он опять лежит раненный на берегу Баренцева моря. А на берег высаживается точно в такой же броне американский десант. Вот только лица у этих американцев больно знакомые.

— Вы! — округлив от удивления глаза, наконец узнал сталкеров он. — Но как? Вы же погибли там, в поле аномалий.

— Мы не погибли, — ответил Хром, глядя на эти жалкие остатки когда-то грозного и самоуверенного Пингвина. — Нас спас Город.

— А меня он убил. — наёмник показал на молодые ростки тополя на своём теле. — Хищный тополь. Вляпался. Ты оказался прав. Город живой. И он наказал меня. Только одного не могу понять, почему так! Почему Тарана, Штыря, Краба, Глюка, Винта, Сэма, Змея просто зажарили, а меня вот так? Раньше я считал, что смерть в огне самая мучительная. А теперь я о ней мечтаю. И пусть меня зажарят. Лишь бы вот так не мучиться.

Хром смотрел на наёмника. А тому было больно. Очень больно. Тело, конвульсивно трясущееся при очередном приступе, бледное лицо, испарина на лбу и глаза. В его глазах просто плескалась мука.