Мария Британ - Бояться нужно молча

Глупые, глупые мотыльки…

Мы не построили ничего, когда в зал вломилось человек тридцать, не меньше. С оружием. В черных масках.

Они пришли нас убивать.

На миг все замерло – потом паника.

Линда молчала. Ее отчаяние пряталось в трясущихся губах и ледяных кончиках пальцев. Она сжимала мою ладонь. Сильно. Как сжимают те, кому есть что терять. А ей было. Ее бесконечный мир тонул. Вторая Атлантида. Как ни кричи – шансов мало.

Она очнулась первой.

– Падай!

А я, тряпка, не смог даже пошевелиться. На экране до сих пор мелькала «Меланхолия», толпа ломилась к запасному выходу. Мы попали в мир фон Триера. Туда, где не бывает хеппи-эндов.

Некоторым историям место в фильмах и книгах. В жизни это страшно. Настолько, что едет крыша.

– Да проснись же ты! – прорычала Линда. Исчез тонкий голосок. Торнадо окреп.

Она толкнула меня в спину. Мы сидели сбоку и упали на ступеньки. Чьи-то каблуки задели мой локоть. Я превратился в бесполезную игрушку и ненавидел себя за это.

Стиснул зубы. Чтобы отвлечься, начал бубнить детскую считалочку. Раз, два, три…

Умри.

Выстрел. Холостой. Но мне хватило – я укрыл собой Линду.

Запомни ее. Сегодня точно.

Нас топтали обезумевшие от страха люди. На экране показывали финальную сцену «Меланхолии». Из колонок лился голос Жюстин: «Возьмите меня за руки».

Я сжал ладонь Линды.

Фильм вышел слишком реалистичным. Слишком качественным. Мы ждали конца света вместе с главной героиней.

Я чувствовал, как подо мной задыхается Линда. Среди криков я слышал ее тихие всхлипы.

Очередной выстрел – и все замерло. На нас упал мужчина в очках. Струйка крови потекла по моей щеке. Его ранили. Или убили. Вокруг нас образовался остров из тел. Остров, тонущий в красной жидкости.

«Закройте глаза», – шепнули колонки.

Жюстин успела привыкнуть к неизбежному. Мы не успели ничего.

– Мне страшно, Оскар, – простонала Линда, содрогнувшись всем телом.

– Т-с-с-с, – шикнул я. – Зажмурься.

Чужая кровь текла по моим губам, во рту чувствовался металлический привкус. Пахло попкорном и смертью.

Те, кто несся к запасному выходу, лежали на полу.

Выстрел. Детский плач. Вопль женщины.

Безмолвие.

Шаги, все ближе и ближе. Взяться за руки и закрыть глаза. Взяться за руки… Не страшно умереть – страшно умирать.

Чем усерднее я старался не двигаться, тем сильнее напрягались мышцы. Ноги пытались выбить чечетку.

Я плохой актер. До я не умел притворяться мертвым. После – живым.

Из колонок струилась музыка. Гремели шаги. Я считал секунды. Мне казалось, что меня выдает сердцебиение.

Все пропало одновременно: фильм, суета возле нас, рыдания Линды.

У нее получилось притвориться. У меня – нет. Я по-прежнему танцевал чечетку.

Щелчок. Рядом. Тварь зарядила оружие.

В голове роились мысли о незаконченных разработках. О родителях. И о том, что мы с Линдой никогда не были так близки, как сейчас, на маленьком островке из людских тел. На нашей Атлантиде.

Выстрел.

Еще один – мимо.

Просто умри. Умри на пять минут…

Снова выстрел.

Визг и булькающие звуки. Близко. Кто-то плохо притворялся и его наказали.

Не шевелиться, не открывать глаза, исчезнуть – такие условия были на нашем кастинге. Победили лучшие.

Тварь опять пальнула. По мертвым телам – никто не закричал. Вновь шаги. И вопль, чуть дальше.

Это продолжалось целую вечность. Конец света затянулся. Моя спина затекла, правая нога утонула в месиве тел. Позже выяснилось, что я растянул связки. Рот наполнился кровью – чужой или своей, из прокушенной губы, не разобрать, но рвотные позывы я едва сдерживал.

Мы умерли. После такого невозможно выжить, даже если сердце по-прежнему бьется.

Лежа под трупами и захлебываясь в крови, я мечтал вернуть прежнюю жизнь. Но она угасла, когда я переступил порог кинотеатра.

Наша Атлантида шла ко дну.

Прижавшись к косяку дверного проема, Линда закусила губу. Я отвернулся к окну. Наблюдать за людьми стало интереснее. От резких звуков они вздрагивали, от скользких взглядов – ускорялись. Оцепленный со всех сторон кинотеатр обходили десятой дорогой. И боялись. Боялись за свою Атлантиду.

В тот вечер полиция ехала долго. Я уже не чувствовал тела, когда досчитал до тысячи. Мы были мертвы целых полтора часа. Твари успели смыться.

Нас увезла неотложка.

В больнице мне дали направление к психологу, но я тут же его выбросил. У Линды не обнаружили ничего серьезного. Нас отпустили. Мы дали показания полиции, затем – с трудом протиснулись сквозь толпу журналистов.

Узнав о случившемся, с бутылкой коньяка ко мне примчался Ларс. Ничего не спрашивал – я благодарен ему по сей день.

Родители не говорили со мной о том вечере. Провожали тревожными взглядами, смотрели все выпуски новостей и – молчали.

Пролетела неделя, а я так и не ожил.

– Ты в порядке? – подойдя ко мне, прошептала Линда. Я почувствовал ее тепло лопатками.

– Почти.

Так близки, как тогда, мы больше не были. Тот вечер медленно разъедал нас.

– А ты как? – выдавил я.

– Оскар… – Линда положила голову мне на плечо. – Я не поблагодарила тебя.

– За незабываемое свидание? – криво усмехнулся я.

– Да.

Я повернулся к ней, скользнул ладонью по ее щеке. Из косы выбился седой локон. Не волос – целая дорожка, ведущая в гости к нечто .

– Почему ты не рассказала? – Я разозлился – на себя. – Как давно это случилось?

– День назад. Возможно, из-за стресса?

Мы прекратили эксперименты. На время. Линда таяла на глазах, но ни о чем не просила. А я надеялся, что ее монстр умрет без «дозы».

– Я… что-нибудь придумаю. Обещаю.

Если бы она знала, что я не сдержу обещание. Если бы только знала.

Наступило тридцать первое декабря. Из кухни доносилось жужжание миксера – мама взбивала крем для торта. Отец пропадал на работе.

Нарядив елку, я хотел набрать номер Линды, но меня отвлек звонок в дверь. На пороге стоял мужчина в черном костюме.

– Кто там? – Мама выбежала в коридор, вытирая ладони о фартук.

– Добрый день. Я Такер, – кивнул он.

Я с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. К нам пожаловал хозяин ретроавтомобилей!

– У меня дело к вашему сыну.

– П… Прошу.

Я пригласил его к себе. Несколько вежливых фраз, поздравление с наступающим – он не спешил.

– Чем могу помочь? – поинтересовался я, теряя терпение.

Такера развеселило мое волнение. Он достал из кармана блокнот, что-то написал и протянул мне.

– Столько ты получишь, если будешь работать на нас.

Я сглотнул.

– Работать?

– Мы в курсе, чем ты занимаешься. Твои исследования нас заинтересовали. – Такер смотрел на меня с любопытством, будто наблюдал за зверьком, накачанным какой-то дрянью.