Виктория Шваб - Тени сгущаются [litres]

– Но как же мы будем его охранять? – спросил Стафф. – Если он притворится кем-то другим?

Рай не моргнул глазом.

– Один из вас будет играть роль его помощника из святилища – каждому участнику полагается такой, а другой будет охранять его с безопасного расстояния.

– Всегда мечтал участвовать в секретной операции, – прошептал Гастра. И добавил громче: – Ваше высочество, можно, я буду изображать помощника? – Он едва сдерживал нетерпение.

Рай посмотрел на Келла, тот кивнул. Гастра просиял, и Рай хлопнул в ладоши, подводя итог.

– Итак, решено. Когда Келл – это Келл, вы охраняете его с обычным усердием. Но когда он изображает Камероу, вы строго храните секрет. Иллюзия должна быть полнейшей.

Стражники торжественно кивнули, и Рай отпустил их. Ну и ну, подумал Келл, когда дверь закрылась. Вот это выдержка!

– Видишь? – сказал Рай, опускаясь на диван рядом с ним. – Это было не так уж трудно.

Келл посмотрел на брата с почтительным удивлением.

– Знаешь, – он снял маску, – если ты будешь править хоть вполовину так же здорово, как врешь, из тебя выйдет великолепный король.

– Спасибо, – ослепительно улыбнулся Рай.

Сейзенрош

Когда Лайла вернулась на «Ночной шпиль», время было уже позднее. Над затихшим Сейзенрошем пошел снег, на палубе он быстро раскисал, и надо было убрать эту слякоть, пока корабль не покрылся ледяной коркой.

В своем Лондоне, в прежнем Лондоне, Лайла терпеть не могла зиму.

Долгие ночи давали гораздо больше времени для воровства, но на улицу обычно выходили те, кому некуда было деваться, а значит, и карманы у них были пусты. К тому же зимой сыро, пасмурно и промозгло.

Сколько раз в своей прошлой жизни она ложилась спать, дрожа от холода. Не могла себе позволить ни дров, ни угля, поэтому надевала на себя все, что было, сворачивалась клубочком и стучала зубами. Тепло стоило денег, еда и крыша над головой тоже, как и все остальное, без чего не проживешь. Иногда приходится выбирать, что для тебя важнее.

Но здесь, если потренироваться, Лайла сможет добывать огонь движением пальцев, и он будет гореть без дров, только на волшебстве и силе воли. Она была полна решимости освоить эту науку, и не только потому, что огонь полезен или опасен. Он давал тепло, а Лайла Бард больше никогда не хотела мерзнуть.

Вот почему Лайла предпочитала всем стихиям огонь.

Она выдохнула легкое белое облачко. Почти все ее спутники остались на берегу, но Лайла предпочла вернуться на корабль, в свою каюту, чтобы побыть в одиночестве и подумать.

Лондон. При мысли о нем сердце билось быстрее. Она взошла на борт «Ночного шпиля» четыре месяца назад. Попрощалась с городом, которого почти не знала, само название которого казалось мостиком к ее прошлой жизни. Она, конечно, собиралась вернуться. Когда-нибудь. Что скажет Келл, когда увидит ее? Эта мысль, разумеется, посетила ее не первой, нет. Скорее, шестой или седьмой, где-то вслед за остальными – об Алукарде и об Эссен Таш. Но тем не менее она вертелась в голове.

Лайла вздохнула, облокотилась о мокрые поручни и посмотрела на волны, плещущие в борт. Лайла предпочитала огонь, но знала и другие фокусы.

Она уставилась на морские волны и постаралась оттолкнуть их назад. Ближайшая волна вздрогнула, но остальные продолжали катиться. Голова заболела, запульсировала в такт ударам волн, но Лайла лишь решительнее стиснула поручни. Она представила себе, что чувствует воду – не только дрожь ударов о борт, но и скрытую в ней энергию. Ведь магия таит в себе суть всего на свете. Если это так, надо не просто передвигать воду, а управлять магией.

Ей вспомнился «Тигр» – стихотворение, помогавшее сосредоточиться. Оно сильное и ритмичное, но это песня огня. Нужно что-то другое. Текучее.

– Пусть нам снится звонкий ключ, – прошептала она строчку из колыбельной песни Блейка, пытаясь уловить настрой. – Тихий, тонкий лунный луч… – Она повторяла эти строчки снова и снова, пока вода не заслонила взор, пока в ушах не остался только плеск волн, и их ритм совпал с биением ее сердца, заструился по ее жилам, и вода над палубой и внизу стала успокаиваться…

Прямо перед ней упала на поручни темная капля.

Лайла поднесла пальцы к носу – они испачкались в крови.

Кто-то цокнул языком, и Лайла вскинула голову. Давно ли Алукард стоит у нее за спиной?

– Неужели ты пыталась подчинить себе океан? – Он протянул ей носовой платок.

– У меня почти получилось, – упрямо заявила она, поднеся платок к лицу. Он сохранил запах капитана – запах магии, причудливую смесь морского воздуха и меда, серебра и пряностей.

– Я не сомневаюсь в твоих талантах, Бард, но это невозможно.

– Разве что для тебя, – усмехнулась она, хотя на самом деле еще ходила под впечатлением от увиденного в таверне.

– Для всех, – назидательно ответил он. – Я же тебе говорил: чтобы повелевать стихиями, их надо направлять. Надо дотянуться до них, окружить собой. Только так ты подчинишь их себе, и только так они будут тебя слушаться. Никто не может охватить своим разумом океан. Он вырвется. В следующий раз наметь себе цель помень…

Комок ледяной слякоти скользнул ему за воротник.

– Ай! – вскрикнул он. – Бард, я знаю, где ты спишь!

– Тогда ты знаешь, что я сплю с ножами наготове, – хмыкнула она.

Его улыбка дрогнула.

– До сих пор?

Она пожала плечами и повернулась спиной к воде.

– Со мной обращаются…

– Я же отдал четкий приказ! – рассердился он, решив, что с ней дурно обошлись. Но дело было не в этом.

– …как будто я своя в доску, – закончила она.

Алукард смутился.

– А почему бы и нет? Ты же одна из команды.

Лайла поморщилась. Команда. Само это слово говорило: она не одна. Но быть вместе – значит привязаться, а привязанность – штука опасная. В лучшем случае она все усложняет. В худшем – люди гибнут. Как, например, Бэррон.

– А ты бы предпочла, чтобы тебя в темноте проткнули ножом? – спросил капитан. – Вышвырнули за борт и сказали, что это был несчастный случай?

– Нет, конечно, – ответила она. В этом случае она бы знала, что делать. Драки – дело знакомое. А дружба? Как с ней быть? Она не знала. – Они, наверное, меня боятся, потому и не трогают.

– Одни, может, и боятся. А остальные уважают. И знаешь, – он шутливо ткнул ее в плечо, – кое-кому ты, может, даже нравишься.

Лайла застонала, Алукард усмехнулся.

– Кто ты такая? – спросил он.

– Я Дилайла Бард, – ответила она. – Лучшая воровка на «Ночном шпиле».

Обычно Алукард на этом и останавливался, но не сегодня.

– А кем была Дилайла Бард, пока не поднялась на борт моего корабля?

Лайла не сводила глаз с воды.

– Другим человеком, – ответила она. – И когда уйду, опять стану другой.