Виктория Шваб - Тени сгущаются [litres]

Но куда он направляется? И к чему этот маскарад?

Лайла спустилась вслед за ним по лестнице, вышла на ночную улицу, стараясь не терять его из виду, оставаясь при этом незамеченной. И пусть последние четыре месяца она жила как пиратка, все же до этого она много лет тренировалась передвигаться незаметно. Она умела растворяться в темноте, преследовать жертву, дышать и двигаться в потоках ночи, а не против них. Шаги Алукарда были легки, а ее – неслышны.

Она ожидала, что он направится к рынку, переполненному народом, или нырнет в паутину улиц, прочерченных светлыми линиями вверх от реки. А он вместо этого пошел по берегу, вдоль красного сияния Айла, мимо дворца, к мосту на дальнем конце площади. Крытый мост из светлого камня был отделан медью: медные перила, медные столбы, медные скульптуры под крышей. Сооружение походило на сверкающий туннель. У входа Лайла неуверенно остановилась – мост был хорошо освещен, металл играл яркими бликами, и, хоть на всем пути виднелись люди, парами или компаниями, они не спешили перейти на другой берег. Смешаться с толпой не получится.

Под дымчатыми фонарями несколько торговцев раскинули свои прилавки. Лайла задержалась посмотреть, не подойдет ли Алукард к одному из них, но он быстро шагал на другую сторону, глядя только вперед. Либо идти за ним, либо бросить всю эту затею. Она побрела следом, изо всех сил стараясь идти неторопливо, не отвлекаясь на прилавки и узорчатый потолок, но при этом ничем не выдать свою цель. Ее усилия пропали напрасно – Алукард так ни разу и не оглянулся.

Шагая по мосту, Лайла обратила внимание на то, что медные своды были выполнены в форме деревьев, чьи кроны смыкались над головой, пронизанные звездным светом. Она снова подумала, как же странен этот мир, в который она попала совсем недавно, и до чего же ей тут нравится.

Алукард перешел через мост и по величественной лестнице спустился на южный берег Айла. Лайла была на той стороне только раз – когда вместе с Келлом несла Рая в святилище, и никогда не задумывалась, что же еще скрывается на той, темной половине города. Наверное, лавки и таверны, более сумрачная версия северного берега. Она ошибалась. Здесь было тише, чем на северной стороне, у излучины реки торжественно высилось святилище, а за горсткой прибрежных лавок и таверн начинались сады и парки, которые дальше уступали место роскошным поместьям.

Ее любимые места – Мэйфэр и Риджент-Парк – бледнели по сравнению с южным берегом этого Лондона. Улица за улицей тянулись великолепные особняки за высокими стенами из мрамора, стекла, металла. Исполинские кони тянули за собой изящные кареты. Казалось, даже вечерний туман переливался блеском роскоши.

Алукард ускорил шаг, и Лайла постаралась не отставать. Людей на этих улицах было гораздо меньше, и следить стало труднее, но капитан не сводил глаз с дороги. По мнению Лайлы, смотреть там было не на что. Ни с кем ни о чем не поговоришь. Ни во что не ввяжешься. Только дома, сплошь дома, и половина окон в них темная.

Наконец Алукард свернул, вошел в красивые кованые ворота и очутился во дворе, обсаженном кустами и деревьями. Их ветви были по-зимнему голыми.

Подойдя ближе, Лайла увидела, что изящное металлическое кружево ворот складывается в букву «Э». А заглянув внутрь, затаила дыхание. Мозаичный пол двора сверкал синими и серебристыми плитками. Скрывшись в тени, она смотрела, как Алукард идет по дорожке. На полпути к двери он остановился, собрался с мыслями. Снял с головы шапочку, сунул ее в кошель, висевший на плече, взъерошил волосы, размял руки, пробормотал что-то неслышное и спокойным, уверенным шагом пошел дальше. Поднялся на невысокое крыльцо, позвонил.

Створка парадной двери открылась, появился слуга. Увидев Алукарда, он поклонился.

– Лорд Эмери, – произнес он и отступил на шаг. – Добро пожаловать домой.

Лайла не верила своим глазам.

Она-то думала, что Алукард пришел в гости к хозяину этого дома.

А оказывается, он и был хозяином.

Не успел он переступить порог, как в дверях появилась девочка и с радостным визгом бросилась ему на шею.

– Алук! – закричала она. Он подбросил ее в воздух. Девочке было лет двенадцать-тринадцать, и у нее оказались такие же, как у него, волнистые бронзовые волосы и темные глаза.

– Аниса. – Он широко улыбнулся. – Лайла никогда прежде не видела его таким. Это была не гордая усмешка капитана, и не лукавая усмешка сердцееда, а полная обожания улыбка старшего брата. У Лайлы не было ни братьев, ни сестер, и она не сразу поняла этот взгляд, лишь ощутила в нем простую, слепую любовь, и у нее в душе что-то дрогнуло.

Вдруг девочка отстранилась, так же внезапно, как только что кинулась к брату, и на ее лице появилось выражение шутливого упрека, какое Лайла не раз замечала у Алукарда.

– А где Эса? – спросила она, и Лайла вздрогнула – не от самого вопроса, а оттого, что задан он был по-английски. В Красном Лондоне на этом языке не говорили – им пользовались, только если хотели произвести впечатление при дворе. А еще на нем говорила королевская семья.

Алукард рассмеялся.

– Ну конечно. – Он переступил порог. – Меня три года не было дома, и первый же твой вопрос – о кошке. – Они скрылись внутри, и Лайла осталась перед запертой дверью.

Алукард Эмери, капитан «Ночного шпиля», маг, участвующий в турнире… Особа королевской крови? Кто-нибудь об этом знает? Или же знают все? Лайла почему-то не удивилась. С самой первой встречи на борту «Ночного шпиля» она знала, что капитан носит маску. И все это время пыталась разглядеть человека, скрытого под ней. Теперь она узнала правду, и это давало ей преимущество. А когда имеешь дело с такими, как Алукард Эмери, не воспользоваться преимуществом грешно.

Дом был окружен декоративной стеной, и Лайла, уцепившись за ветку, вскарабкалась на нее. Ее силуэт сливался с кронами деревьев. Усевшись наверху, она сумела заглянуть в широкие стеклянные окна – многие не были закрыты ставнями. Лайла двинулась вдоль дома, следя за Алукардом и его сестрой. Они вошли в парадный зал, где ярко пылал камин. Присев на корточки, она разглядела в зале человека. Он был похож на Алукарда – те же волосы и глаза, та же квадратная челюсть, но без Алукардовой улыбки она выглядела суровее. Он был на несколько лет старше Алукарда.

– Здравствуй, Беррас, – приветствовал его Алукард. Слова долетели до Лайлы сквозь стекло.

Человек, которого назвали Беррас, шагнул вперед, и на миг показалось, что он сейчас ударит Алукарда, но не успел: девочка выскочила вперед и прикрыла собой брата. Жест показался привычным, как будто она проделывала его много раз, и это было страшно. Рука Берраса застыла в воздухе. На пальце Лайла заметила широкое кольцо в виде пера, точно такое же, как у Алукарда.