Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

– Увидим.

– Проклятье, Лия! Ты что-то замышляешь. Я просто знаю это. Ты сама говорила, что будешь пытаться – и в этом я тебе верю. Что ты задумала?

Я не проронила ни слова.

Каден вздохнул.

– Не делай этого. Добра из этого не выйдет. Поверь мне. Ты останешься здесь.

Я постаралась ничем не выдать себя, но от того, как это было сказано, кровь застыла у меня в жилах. В голосе Кадена не было ни гнева, ни угрозы. Просто очевидный факт.

Он отстранился от меня, запустил пятерню в волосы и прислонился к стене. В его глазах стояла безысходность.

– Я слышал твое имя, – пояснил он. – Ветер нашептал мне его еще до того, как я попал в Терравин. А в тот день в таверне, когда ты перевязывала мне плечо, Лия, я увидел нас с тобой. Вместе. Здесь.

У меня пересохло во рту. Каден мог не продолжать. Эти несколько слов объяснили мне многое – случаи во время нашего путешествия через земли Кам-Ланто, когда он что-то заранее предчувствовал, слова моей матери, когда я спросила, бывает ли, чтобы дар передавался сыновьям. Такое бывает, но… очень редко .

Каден обладал даром. Если не в полноте, то в некоторой степени.

– Ты всегда знал, что наделен им?

– Это стало одной из причин, по которым отец от меня избавился. Как-то я не сдержался и в сердцах использовал дар против его жены. Вообще-то, я никогда и не допускал, что он есть у меня, но временами… – Каден помотал головой. – Как перед приходом к тебе… деваться было некуда. Я понимал, что это дар, хотя никак не желал этого признавать. А потом я увидел нас. Здесь.

У меня упало сердце: я вспомнила собственные сны, в которых Рейф уходил без меня. Казалось, они подтверждают то видение, о котором поведал Каден.

Но это не могло быть правдой. Сердцем я чувствовала совсем другое.

– Мы и так здесь, – чуть слышно выдавила я. – Уже сейчас. Увидеть нас здесь – не ахти какое откровение.

– Не сейчас. Я видел нас в будущем. Я держал на руках младенца.

– А мне этой ночью приснилось, что я летаю. Это же не значит, что я и впрямь отращу крылья.

– Сны и знание – разные вещи.

– Да, только мы не всегда можем отличить одно от другого. Особенно, если ты не развивал дар. У тебя в этом опыта не больше, чем у меня, Каден.

– Верно, – он снова подошел ближе. – Но я твердо в этом уверен. Я люблю тебя, Лия. И буду любить всегда. Вспомни об этом завтра, навсегда связывая свою жизнь с Комизаром… Я люблю тебя и знаю, что и я тебе небезразличен.

Он стремительно пошел прочь, а я стояла, закрыв глаза. У меня разрывалась голова: сплошные обманы – сколько же я лгу! Я не могла остаться равнодушной к Кадену, хотя и понимала, что это против воли помогающих мне богов. Он был дорог мне – но только не так, как хотелось бы ему. И ничто, даже дар, не могло этого изменить.

Я видел нас, Лия. Вместе . Возможно, он только хотел увидеть нас вместе и внушил себе это видение – как я, когда бывала влюблена то в одного, то в другого мальчишку в Сивике. Открыв глаза, я уставилась на стену перед собой. Как бы я хотела, чтобы в любви все было просто, чтобы она всегда была взаимной, сразу и полной мерой возвращалась к любящим, чтобы все гороскопы были счастливыми, помогая устранять всякие сомнения, чтобы она была понятна и никогда не причиняла боли.

Я вспоминала обо всех мальчиках, за которыми бегала в детстве, надеясь получить от них хоть какой-то намек на любовь, о поцелуях украдкой… о мальчишках, которых, как я была уверена, я любила всем сердцем. О Чарльзе – мальчике, который пытался ухаживать за мной, хотя, разумеется, не питал ко мне чувств. А потом появился Рейф.

И сразу все изменилось. Я буквально потеряла голову, это нельзя было ни с чем сравнить. Стоило мне только заглянуть ему в глаза, как сердце подпрыгивало и рвалось из груди. Меня сводили с ума его смех и горячность, нравилось, как иногда он не мог подобрать нужное слово и как кривил рот, когда сердился. Серьезный и вдумчивый вид, с которым он всегда слушал меня, его невероятная собранность и твердость перед лицом тяжелых испытаний. Глядя на него, я видела невозмутимого и терпеливого крестьянина, каким он мог бы быть, но также видела воина и принца – того, кем он был на самом деле.

Начало у нас было ужасное – но это не означает, что нас не ждет более счастливое завершение .

Он всегда наполнял мою душу надеждой.

Но я не могла забыть и о том, что путь любви может быть тернистым. Я вспомнила о своих родителях, о Паулине, о Вальтере и Грете, даже о Каланте и задумалась – а возможна ли вообще любовь со счастливым концом. Лишь одно я знала наверняка – эта история ни в коем случае не может иметь такого конца, на который так надеется Каден.

Ветер выл во всех щелях, хлопал ставнями и колотил в двери, словно кулак великана. Впусти меня. Мне казалось, что эта буря никогда не кончится. Я здесь ради тебя. За окном вихрями кружил снег. Наступила зима.

В обоих очагах зала Санктума ревело пламя, но по ногам все равно тянуло холодом. Я высматривала Венду в надежде получить от нее подтверждение того, что не сошла с ума, что план Рейфа не полное безумие… но в тенях сегодня не было ничего, кроме самих теней.

Рейф сидел совсем недалеко от меня. Все ожидали появления Комизара с рахтанами. Чивдары , как ни в чем не бывало, переговаривались между собой, а вот наместники из-за отсутствия рахтанов заметно нервничали. Они держались непривычно тихо. Ни один не высказался по поводу моей щеки, хотя я то и дело ловила на себе их взгляды.

– Я оступилась на лестнице, – не выдержав, взорвалась я и, взяв себя в руки, продолжила уже спокойнее: – Оступилась и упала.

Мне не хотелось обсуждений, разговоров – ничего, что могло бы раздражить тех немногих наместников, что были ко мне добры. Наместник Фейвелл бросил на меня быстрый, сомневающийся взгляд. За столами возобновились негромкие, приглушенные разговоры. Наместник Умброз понуро уставился в свою кружку – возможно, выпил лишнего. Что же на сегодняшнем заседании Совета подействовало столь угнетающе на всех этих гуляк и жизнелюбов? Наконец мы услышали отзвук далеких шагов.

Прежде я ни разу не слышала, как рахтаны идут все вместе. Было что-то зловещее в звуке их шагов и пугающем бряцании оружия. Они шли неспешно и вроде бы не единым строем, но единым ритм был, неотступный, как неотвратимость. Не знающие неудач . Вот что слышалось мне в этой поступи.

– В чем дело? – входя, спросил Комизар. – Кто-то умер?

Рахтаны попытались изменить настроение, разорвать покров гнетущей тишины. Вместо того чтобы, как обычно, устроиться обособленными группками, они рассаживались между наместниками. Каден оказался справа рядом со мной, а по левую руку от меня занял место Комизар. Он не стал утруждаться, изображая поцелуй, – сейчас его мысли были заняты другими материями. Крикнув, чтобы подали эль и еду, он погрузился в свои раздумья, а вокруг нас засуетились слуги с подносами.