Эрика Йохансен - Завоевание Тирлинга [litres]

Добравшись до девятого этажа, он шмыгнул с лестницы, прячась в нише в коридоре. От пышности обстановки у Тайлера закружилась голова, убранство этого этажа очень отличалось от простых каменных стен и домотканых ковров, украшающих комнаты братьев внизу. Золото и серебро блестели в свете факелов: подсвечники, столы, скульптуры. Полы кадарского мрамора. Стены, задрапированные красным и пурпурным бархатом.

Коридор тянулся, возможно, добрые пятьдесят футов, прежде чем повернуть налево, к личным покоям святого отца. В пределах видимости никого не наблюдалось, но Тайлер знал, что за углом он, несомненно, обнаружит стражников и прислужников, по крайней мере, нескольких, возле столь важной двери. Только-только пробило два часа ночи. Если Тайлеру повезло, святой отец спит, но надеяться, что стражники и прислужники заняты тем же самым, было бы глупо. Даже если он шел на цыпочках, ботинки Тайлера издавали шарканье, кажущееся оглушительным в похожем на пещеру коридоре.

«Я схвачу свои книги и уйду», – повторил он про себя. Всего десять книг: Тайлер уже выбрал их, так что у него не было соблазна превышать свои возможности. Ему нравилось историческое значение числа 10, соразмерное Переходу. Книги были одним из немногих предметов личного пользования, которые Уильям Тир позволил взять своим людям, десять на каждого. Если кто-то пытался протащить что-то еще, его оставляли на берегу. Это была только догадка, один из тысячи крошечных фрагментов сведений о Переходе, которые Тайлер собирал всю свою жизнь. Но он не забыл ни одного.

«Если я это переживу, – решил Тайлер, – то напишу первую историю Перехода. Сам переплету ее и предоставлю Королеве для печати».

Великая мечта, о которой приятно говорить самому себе. Но пока амбициозные планы Королевы построить печатный станок оканчивались ничем. Никто в Тирлинге не имел ни малейшего представления о том, с чего начинается строительство подобных механизмов. Средств широкого распространения письменного слова просто не было.

Будут.

Тайлер моргнул. Голос звучал неумолимо. Он верил ему.

Заглянув за угол, он увидел, что страх сделал его чрезмерно осторожным. У дверей святого отца стояли только двое мужчин, прислужники, а не вооруженные до зубов стражники, сопровождавшие святого отца, когда он покидал безопасный Арват. Будь брат Мэтью по-прежнему правой рукой святого отца, это было бы намного труднее, но брата Мэтью казнили в минувшее воскресенье. И эти двое у двери казались молодыми и мягкотелыми, и, возможно, еще не заслужившими доверия святого отца. Когда он подошел, они сонно на него воззрились.

– Добрый вечер, братья. Я должен поговорить с Его Святейшеством.

Прислужники обменялись нервными взглядами. Один из них, парень чуть за двадцать с чудовищным прикусом, ответил:

– Его Святейшество не принимает посетителей этим вечером.

– Святой отец велел мне незамедлительно явиться к нему с этой новостью.

Они снова недоуменно посмотрели друг на друга. В этом заключалось еще одно заметное отличие между Андерсом и старым святым отцом, который никогда не позволял своим людям представлять его миру, пока те не станут столь же компетентными, как он.

– Это точно не может подождать до утра? – спросил второй юнец. Он был даже моложе первого: его лицо еще усеивали скопления прыщей.

– Не может, – твердо ответил Тайлер. – Новость чрезвычайно важная.

Прислужники отвернулись от него и, сгорбившись, принялись совещаться. Несмотря на беспокойство, отец Тайлер удивился, услышав, что они играют в «Камень, ножницы, бумагу», чтобы решить, кто пойдет внутрь. После трех попыток юноша с неправильным прикусом проиграл и, побледнев, скользнул через массивные двойные двери. Второй прислужник изо всех сил старался казаться профессиональным, пока они ждали, но постоянно зевал, разрушая иллюзию. Тайлер мог только пожалеть его, этого мальчика, растущего прямо под взглядом и опекой Андерса. Он не мог представить, как мальчик будет воспринимать его Церковь, его Бога.

– Я должен проверить вашу сумку, – через несколько мгновений отважился мальчик.

Тайлер протянул сумку, и прислужник заглянул внутрь, но увидел лишь старую Библию – тяжелую книгу, подаренную ему на восьмой день рождения отцом Аланом. Прислужник протянул сумку обратно, и Тайлер перекинул ремень через голову, пристраивая сумку на боку. В последние несколько минут его страх начал угасать, оставляя после себя наэлектризованный след. Сердце казалось слишком большим для груди.

Голова другого прислужника высунулась из-за двери, и Тайлер не ошибся, увидев облегчение на его лице: Тайлера ждали.

– Пожалуйста, проходите.

Он широко открыл дверь, и Тайлер последовал за ним в общий зал: огромную комнату с высокими потолками и толстыми коврами. По стенам висели картины, повсюду стояли бархатные диваны. Прислужники не обращали на это никакого внимания, глядя строго перед собой. Но Тайлер, с любопытством изучавший комнату, вдруг пораженно вдохнул. Справа от него на низком диване развалилась совершенно голая женщина, разметав руки-ноги в разные стороны, ничего не прикрывая. Тайлер, впервые в жизни увидевший обнаженную женскую грудь, быстро отвернулся, смутившись и за женщину, и за себя. Но она словно бы совсем не замечала их присутствия, широко распахнутые глаза казались стеклянными.

– Пожалуйста, подождите здесь, – сказал ему прислужник, и Тайлер резко остановился, а юноша пошел дальше к огромному арочному проему в дальнем конце комнаты. Оставшись в одиночестве, Тайлер не мог оторвать взгляда от женщины на диване, ее грудей и темного треугольника между бедрами. Хотя он не чувствовал желания – возраст уберег, – зрелище его увлекло. Длинные темные волосы женщины рассыпались по краю дивана; она бесстыдно ответила на его взгляд. Когда глаза Тайлера привыкли к полумраку свечей, он увидел в сгибе ее локтя шприц, иголка по-прежнему уходила глубоко в руку. Заметив это, он заметил и другое: пузырек с белым порошком, еще не откупоренный, на низеньком столике между ними; ложку, согнутую и перекрученную от долгого использования; глубокий кровоподтек, идущий по другой руке женщины. Она была немолода, но со все еще гибким телом, и на взгляд Тайлера игла в ее руке казалась пагубным искажением природы.

– Кто ты? – спросила она плаксивым невнятным голосом. – Никогда не видела тебя раньше.

– Тайлер.

– Ты священник?

– Да.

Она слегка распрямилась, приподнявшись на локте. Ее взгляд слегка заострился.

– Никогда не видал голой женщины, да?

– Да, – ответил Тайлер, утыкаясь взглядом в пол. – Извините.

– Не извиняйся. Я не против, если они смотрят.

– Кто они?

– Ой… – женщина поглядела в угол, ее глаза снова помутнели. – Все они. Другие священники. Которые приходят. Они никогда этим не ограничиваются.