Мэтт Рафф - Страна Лавкрафта

– Да это же будет кровавое месиво! – воскликнул Кер-д’Ален, почти с предвкушением, и все удивленно воззрились на него. – Змеи, ха! Скорее уж одичалые псы. Мы порвем друг друга в клочья, прежде чем договоримся о том, кто лучше.

– И такое возможно, – признал Калеб. – Вероятность провала велика. Но когда я представляю, на что была бы способна объединенная ложа, то готов пойти даже на такой риск.

– Ничего не выйдет, – помотал головой Лос-Анджелес.

– Так не участвуйте, никто не заставляет, – отрезал Калеб. – А для тех, кто все-таки надумает, есть дополнительный стимул. Наверное, у всех уже была возможность взглянуть на «Книгу имен». Да, существуют и другие ее варианты, но экземпляр, принадлежавший когда-то Хайраму Уинтропу, уникален. Он гораздо древнее прочих, и в нем есть материалы, которые нельзя встретить где бы то ни было еще.

Книга пропала почти на два десятилетия, и вот недавно ее удалось найти. Она по праву принадлежит чикагской ложе, однако мастер Ланкастер любезно допустил меня к ней. И я целиком на свои средства, причем немалые, поручил снять с нее копии. По одной на каждого из здесь присутствующих. Работа будет завершена как раз к дню летнего солнцестояния.

– Иначе говоря, поощрительный приз за участие во Всемирной выставке? – спросила Нью-Йорк, не в силах сдержать азарт в голосе.

– Не совсем, – ответил Брейтуайт. – Чтобы получить его, нужно сделать нечто большее, чем просто явиться.

– И что же? – спросил Де-Мойн.

– Показать, что вы готовы сотрудничать, – ответил Брейтуайт.

Он окинул комнату взглядом, задержавшись глазами на каждом, и вновь свет, льющийся на него, словно стал ярче.

– Возможно, нам не удастся сразу решить, кто будет главным, или утвердить новый устав. Но без доверия никакого объединения не добиться. Я не могу требовать от вас забыть все ссоры и распри, давайте хотя бы попробуем договориться, честно и добросовестно – это не так много. В общем, если вам нужна копия книги, то придется показать, что вы готовы пойти друг другу навстречу.

– Но что, если вы не в состоянии даже попробовать? Если вами движет эгоизм? Если все перейдет в кровавую резню?.. – Брейтуайт помолчал немного. – Значит, вы и впрямь лишь свора диких алхимиков. И тогда вы не получите ничего.

Прежде чем мы снова позовем официантов с напитками и закусками, вот вам пища для размышлений.

Мой отец любил повторять, что история не стоит на месте. Мир действительно уже не тот, что во времена Тита Брейтуайта, однако скоро изменится еще сильнее. Успеем ли мы изменить его так, как нужно нам, или прогресс нас сметет? Желаете ли вы сами определить свое будущее, или вас устраивает, что кто-то выбирает его за вас? И чем вы готовы ради этого поступиться? Кем вы хотите стать и какую роль желаете играть?

Вот над чем вам всем нужно подумать. Но соображайте быстрее. История в самом деле не стоит на месте. Время истекает.

Руби снова проснулась на атласных простынях, уже на более широкой кровати. У туалетного столика брился Калеб Брейтуайт, он был без рубашки.

А все Хиллари! По дороге из загородного клуба Руби смотрела на лицо Брейтуайта, как на нем играет свет фонарей и фар проезжающих мимо автомобилей, как двигались его руки и плечи, когда он лавировал среди других машин, и чувствовала себя странно завороженной. Умом она понимала: это тот же морок, с помощью которого Брейтуайт приковал к себе внимание толпы во время речи. Однако понимание не делало ощущение менее осязаемым. Можно было сопротивляться, но она почему-то не стала. Когда они вернулись в дом в Хайд-Парке, Руби похвалила себя за то, что не поддалась колдовству, а потом подумала: если все произойдет в облике Хиллари, то как бы и не считается.

На обнаженной спине Брейтуайта алели царапины. Действие эликсира закончилось в самый разгар акта. Руби почувствовала, как из-под ногтей хлынула кровь, но они оба уже были на пике и не смогли остановиться. Поэтому она просто вцепилась в Калеба, вскрикивая и вздрагивая, пока ее тело возвращалось в изначальную форму.

Еще в трюмо отражались красные отметины на груди Брейтуайта – татуировка в виде тех самых непонятных букв, которыми была написана «Книга имен».

– Моя каинова печать, – сказал Калеб. – Она меня бережет.

«Она меня бережет». Приятно встретить человека, который внимательно читал Библию. Руби вспомнился Дэнни Янг, другой белый парень, с которым она какое-то время встречалась. Он убеждал ее, будто «печать», которой Господь отметил Каина, – на самом деле черная кожа, поэтому все лишения негров (то есть рабство, линчевание, законы Джима Кроу) суть следствие того, что они – каиново племя.

– Прежде чем нести такую ересь, выучись читать, – ответила ему тогда Руби. – Каинова печать – именно защита, и если Господь связал ее с цветом кожи, то это белый, а не черный.

Она заметила, что Брейтуайт смотрит на нее через зеркало.

– Ну как, не передумала?

Ага, и не раз.

– Может, в конце концов расскажешь мне про работу? – напомнила Руби, с подтекстом: «Или ты все делал только ради этого?»

– Повеселились и хватит? – Калеб отложил бритву, вытер лицо и с улыбкой повернулся. – Я восхищаюсь вашей профессиональной этикой, мисс Дэндридж.

– Восхищайся чем хочешь. Давай по делу.

– Хорошо. Думаю, теперь тебе понятно, чего я добиваюсь.

– Да, ты вознамерился стать Аль Капоне [40] Аль Капоне (1899–1947) – американский гангстер итальянского происхождения, действовавший на территории Чикаго. Один из ярчайших представителей организованной преступности США эпохи Сухого закона и Великой депрессии. среди колдунов.

– Если уж мы сравниваем с мафией, то я предпочитаю Фрэнка Костелло [41] Фрэнк Костелло (1891–1973) – американский мафиози итальянского происхождения, один из самых могущественных и влиятельных боссов мафии в США. Имел прозвище «премьер-министр преступного мира». .

– Да хоть Эббот [42] Руби имеет в виду Бада Эббота, артиста комического дуэта Эббот и Костелло, которые к мафии, естественно, никакого отношения не имеют. , какая разница, – проворчала Руби. – А вот твой приятель Ланкастер убежден, что главным должен стать он. И ты, наверное, обещал ему поддержку.

– «Обещал» – чересчур сильное слово. Скажем, он считает свою победу делом решенным, а я стараюсь его не разубеждать.

– По-моему, плохо стараешься. После вчерашней речи даже последний осел понял бы, что ты сам хочешь нацепить корону. А Ланкастер кто угодно, только не осел.

– Верно, – подтвердил Брейтуайт. – Однако он уверен, что способен в любой момент раздавить меня, как таракана, потому и терпит. К тому же я пока приношу ему пользу. Впрочем, слежку он за мной установил. Правда, я знаю, кто они и где, и при необходимости могу от них уйти. Но это не всегда удобно, да и злоупотреблять нельзя – Ланкастер может что-нибудь заподозрить. Поэтому на ближайшие несколько месяцев мне бы очень пригодился кто-то, кто выполнял бы для меня кое-какие поручения.