Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов

– Хорошо. – Лицо ее выглядело словно вырезанным из мрамора.

Если бы то «хорошо» сопровождала хотя бы легчайшая улыбка, пусть и просто ее обещание, тальхеры Деаны ожили бы и рассекли лицо Варалы напополам.

Деана развернулась и вышла.

Это случилось в третий раз за последние дни, и казалось, что Альтсин начинает обретать должную сноровку в вылезании из глубокой дыры, в которую всякий раз швыряло его столкновение с Реагвиром. Хотя сейчас было по-другому. Менее… комфортно.

Не открывая глаз, он чуть шевельнулся. Тело отозвалось болью: тупой и всеохватной, словно дюжина мужиков с палками молотила его в последние часы. Зато голова была свежей и ясной, мысли двигались быстро и хищно, словно акула, заметившая в воде раненого тюленя.

Он помнил. Был у Оума. Божка сеехийцев. Сражался с ним. Победил, но Оум не был тем, против кого мог бы встать кто-то извне. Оум был…

Лицом на троне.

А он лежал на земле, связанный. Шансов на бегство – не было.

Но он оставался жив. Удивительно.

Но, учитывая, что и Явиндер, полубожественная сущность, соединенная с самой Эльхаран, не захотел с ним сражаться всерьез, осмелится ли Оум попытаться уничтожить лежащего без сознания вора? Никто не мог предсказать, что случилось бы в миг освобождения из его тела кусочка души Владыки Битв, одного из сильнейших Бессмертных, каких знавал мир. Ни один бог не пошел бы на такой риск в самом сердце своей Силы.

Альтсин надеялся, что все именно так и выглядело.

Вор открыл глаза.

Он находился в зале, в котором они сражались. Стражников не было, зато на троне сидел тот же мужчина, что и ранее, хотя правая его рука бессильно свисала, и он фактически полулежал, словно оставленная кукольником марионетка.

Из того, что Альтсин уже знал, сравнение такое казалось довольно адекватным.

Он пошевелился, взглянул на свои путы. Десятки багровых корней вырастали из пола и крепко его оплетали. Вор не удивился, поскольку…

Черные Ведьмы – Слуги Древа. Черные Ведьмы служат Оуму. А значит, Древо и есть Оум. Ванухии – тоже Древо. Следовательно, Оум – Ванухии . Живое Древо. Бог, плененный в живом Древе. Отчего бы и нет? Явиндер был проклятущей рекой.

Важнее всего то, что дерево нынче прижимало Альтсина корнями к земле, а намерения его оставались неизвестны.

Знание текло ему в голову не пойми откуда. Проклятие – нет, зачем обманывать: это воспоминания Кулака Битвы, те самые, что вызывали в нем неприкрытое веселье.

А скорее – истерический хохот.

Оум был…

Перед глазами Альтсина промелькнуло видение бурлящего океана, волн, высоких, словно горы, и… гигантского тела размером с небольшой город, ломающего тем волнам хребты с невозмутимой наглостью. Промелькнуло и тут же исчезло, вытесненное здравым рассудком. Ничто настолько огромное не может плавать по морю. Ничто.

– Лежи. Он пытается тебя вылечить.

Голос раздался где-то позади его головы, и вор чуть не свернул себе шею, пытаясь взглянуть на говорящую. Та положила ему ладонь на лоб и прижала к земле. Вовсе неласково.

– Лежи.

Он глянул на нее снизу, замечая морщинистую кожу и космы седых волос, выбившиеся из-под повязки. Но этот голос… этот голос…

– Аонэль?

Она не ответила, просто встала и отошла в сторону. Через несколько мгновений он отказался от попыток поймать ее взгляд. Мышцы стонали, а корни и не думали отпускать.

Он глубоко вздохнул. У него болело все, от пяток до зубов. Вор чувствовал печень, сердце и, кажется, что-то около левой почки. Жалел, что не может себя осмотреть, воображение истязало его картинами синяков и припухлостей, охватывающих каждый сустав, кожа, как ему казалось, пластами сходила с его тела. Знание, как действует избыток использованной Силы на людей, совершенно не помогает, когда Сила приходит, когда ей вздумается, и выжимает тебя как тряпку.

Женщина вдруг появилась впереди, неся глиняную миску. Присела рядом и помешала в миске ложкой:

– Суп из кролика. – Проклятие, это наверняка она, Аонэль. – Ты должен поесть.

Он смотрел на руки, бледные, покрытые сеткой морщин, на лицо, такое знакомое и незнакомое. Он уже видел это лицо у женщины, умирающей на Мече Реагвира, на проклятом клинке, который высасывал из нее силы и жизнь. Те самые скулы, тот самый рисунок челюсти, та самая кожа, обтягивающая лицо так, словно вот-вот могла облезть.

Неважно, кто из тебя пьет: божественный, лишь наполовину сознающий себя меч или умирающий племенной божок, – для смертных нет никакой разницы. Они всегда платят высшую цену.

– Ешь. – Она осторожно влила бульон ему в рот. – Медленно.

Проглотив несколько ложек, Альтсин почувствовал, как распирает у него мочевой пузырь.

– Я должен…

– Не беспокойся. Ты был без сознания пять дней. Можешь и дальше ходить под себя, ему это не мешает.

Очередной глоток встал у Альтсина поперек горла. Он страшно раскашлялся.

– Нет, – рявкнул он, глотнув наконец воздуха. – Нет. Он должен меня отпустить. Пусть этот сукин сын сейчас же меня отпустит!

У него закружилась голова, а горло вдруг словно обожгло.

– Он спас тебе жизнь. Когда бы не он, ты был бы мертв – и уж наверняка полуслеп и парализован. Выкажи ему немного уважения.

Альтсин не стал повышать голос или ругаться. Ледяная ярость, которая раньше уже вливалась в его вены, на этот раз пришла мгновенно. Внезапно он перестал ощущать боль в теле, да и само тело словно исчезло, удалилось от него. Он медленно ответил, четко произнося слова:

– Я не стану ссать под себя, подобно животным. Скажи ему это. Он должен меня отпустить. Сейчас.

– Не…

Корни шевельнулись и ослабили хватку, а Аонэль застыла с ложкой над миской и с полуоткрытым ртом.

Альтсин проигнорировал ее, встал и, не глядя на женщину, шел в ближайший угол. Что ж, если Оуму это не мешает…

Он помочился, чувствуя затылком взгляд, который наверняка смог бы прожечь его насквозь, и вернулся назад. Он был голым, но это его как-то не смущало. Нагота никогда ему не мешала, в Понкее-Лаа молодежь так купалась при любом случае, а кроме того, в глазах Аонэль было что угодно, кроме мысли, что она видит в нем мужчину.

Альтсин уселся напротив, забрал миску и принялся есть самостоятельно. Корни почти исчезли, и только легкие вздутия на полу выдавали их существование.

Лед медленно покидал его тело, а его место занимала тупая боль. Вор уже успел оглядеться, он выглядел лучше, чем подсказывало ему паникующее воображение. Только след от удара ножа на правом боку, широкий и розовый, был новостью – остальное не представляло неожиданности. Суставы припухли, а синяки под кожей придавали ей интересный оттенок, но не стало хуже, чем при прошлом пробуждении. Собственно…