Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов

Альтсин понял, что именно о таком и вспоминала Гуалара. Старый, умирающий божок бессмысленно бормотал, поскольку ум его отказывал. Пора привлечь его внимание.

Вор набрал побольше воздуха.

– Это не он, – сказал он спокойно.

Конечно, деревянная резьба не дрогнула, но Альтсину показалось, что взгляд ее пал на него, словно тысяча балластовых камней.

– Что: «не он»?

– Это не Владыка Битв, о котором ты думаешь. Не тот, кто после Войн Богов ушел в свою реальность, чтобы зализывать раны.

– Нет?

Это «нет» предваряло тишину, бездонную и ледяную, словно морские глубины.

– Нет. Не все его авендери сумели собраться назад. Из того, что я знаю, один из них оказался изгнан за Мрак, но не в реальности Бессмертных.

– Да?

Альтсин почувствовал это «да» как дрожь пола и стен. Похоже, он наконец привлек все внимание божка сеехийцев.

– Кулак Битвы Реагвира. Тот, кто сошел с ума после смерти дочери и пытался резней ответить на то, что посчитал своей обидой. Вот кто он. – Вор постучал себя пальцем по черепу. – Он здесь. И знаешь что? В его воспоминаниях я вижу, как ты режешь океан животом длиной в четверть мили. Плывешь, и тебе нет нужды в веслах или парусах. И я вижу многих подобных тебе, как их прибивает к нашим берегам, чтобы грабить, и уничтожать, и загонять людей в глотки ненасытных кораблей с бортами золотыми, бронзовыми, черными и красными. Я вижу… я помню охранительные заклинания, сломать которые стоило жизни многим магам и даже а вендери , и вижу, как штурмуют ваши корабли, пока те наконец не отплывают и не бегут за край мира.

Тишина углубилась. Вор не отводил глаз от деревянного лица, потому что ему казалось, что сделай он это, опусти взгляд на долю секунды, прерви молчаливый поединок – и разверзнется ад.

– Я гляжу, и хотя не желаю в то верить, но мне приходится, поскольку, если образ этот говорит правду, – он указал на рисунок, показывающий долину с высоты птичьего полета, – и если соединить линией все внешние древа ванухии , получится абрис корабля. Длиной более четверти мили и шириной в сто пятьдесят ярдов.

Тишина.

Альтсин напрягся. Если Оум не ответит, придется вырываться отсюда, одолевая стражников и наверняка сотню ведьм, пробиваться через половину острова, добираться до Каманы, захватывать какой-то корабль и убегать.

Надо бы успеть до ночи.

– Отчего ты улыбаешься?

Голос бога был тихим и ласковым. И абсолютно спокойным.

– Глупые мысли бродят в голове. – Вор искренне улыбнулся. – Позволяю им – просто так, чтобы время убить. А те воспоминания – они правдивы?

Тишина. Альтсин почувствовал мурашки между лопатками и медленно развернулся. Впервые со времени разговора с Оумом поглядел на Аонэль. Та тряслась, лицо ее покрывал пот, а волосы липли ко лбу. Бог использовал ее как канал для Силы, и она выглядела так, словно вот-вот должна была потерять сознание, но, когда Альтсин наконец перехватил ее взгляд, в глазах ее проступала решимость и отчаянность. Умерла бы за Оума не раздумывая.

– Шторм продолжался десять дней и ночей. Закончился лишь после того, как над миром снова взошел рассвет. – При звуке первых слов ведьма открыла рот. – Не знаю, сколько дней продолжалась тьма, непросто было оценить без солнца и звезд. Вроде бы, как решили после, семь, но для меня это могло продолжаться и месяц. Поставить барьер Мрака вокруг мира… только безумец мог на такое решиться, но она была сильна и бешена… Как же она была сильна. Одним движением ломала любое сопротивление…

Вор глянул на спинку трона. Тени, ложащиеся на резьбу, приводили к тому, что та выглядела… подавленной.

– Мрак создали… изо всех мертвых снов и мечтаний. Мы решили, что отплывем. Бессмертный Флот – название, говорящее о нашей гордыне и спеси больше, чем все остальное, – должен был отправиться на поиски мифической пустой ветви. Я… опоздал. Успел бы, но ваш бог моря решил соединить своих авендери , хотя у него это не слишком-то получилось. Сперва он соединился в четыре, а потом и в две части. Те приняли имена Ганр и Аэлурди, словно бы желали сохранить связь с тем, чем они были раньше.

Ганерульди – имя всплыло не пойми откуда; сопровождало его чувство обиды и оскорбления. Ганерульди – мошенник, лжец и неудачник.

– Мои воспоминания… – Альтсин прикусил язык. – Его, его воспоминания говорят нечто иное. Вас оттолкнули от берегов на много лет раньше.

– От берегов – да. Но не с лица моря. Мы плавали, ожидая и ища иной путь. Порой мы даже поддерживали одну или другую сторону в вашей войне, но тогда Кулак Битвы уже стал безумцем, что уничтожал всё, встававшее у него на дороге, не интересуясь остальным миром. Я сам перевозил отряды Галлега, которые должны были сражаться с тобой… с ним, на юге. Потом… Когда стало понятно, что тут для нас нет места, мы уплыли. Часть погибла по дороге, на океанах внутри миров, в морях, красных от крохотных креветок, поедание которых вызывало расстройство ума, посреди вечных штормов Ошибки Ниссха, в битвах с морскими чудовищами размером с горы. Часть отделилась на много лет ранее, чтобы искать иной путь, задолго до того, как мы прибыли сюда. Потом мы обескровились в глупой, бессмысленной войне, которая стоила нам многих братьев, а когда раздался приказ, мы отплыли искать ветвь, что нас примет.

– Ты остался.

– Не по собственной воле!

Это был шепот, но прозвучал он со всех сторон сразу, встряхнув вора.

– Я дал поймать себя врасплох шторму, который начался, когда Ганерульди пытался соединить своих авендери в одну сущность – распадался и пытался снова, снова делясь. Я никогда не видел таких волн… Никогда. Они переламывались надо мной, затапливая палубы, и распахивали подо мной бездонные пропасти. А когда пришел Мрак, я потерялся. Не знал, где солнце и луна, а ведь я мог их чувствовать, даже когда они прятались за спину мира. Звезды сделались лишь воспоминаниями, наступила темнота. И в ней я переваливался по океану безумия, которыми стали здешние воды.

Божок замолчал. Пауза затягивалась настолько, что Альтсин начал подозревать, что Оум уснул.

– Это была какая-то гора или хребет. – Голос бога сеехийцев сделался едва слышным шепотом. – Не знаю. Я ударился хребтом, и тот разлетелся. На множество осколков. Примерно за полдня до того, как на небе появилось солнце. Мои дети… мои дети тонули, когда вода ворвалась внутрь. Поднимались все выше, но я знал, что не сумею их спасти. Да. Я был кораблем Бессмертной, кораблем и капитаном вместе. И я их подвел. Остатками сил я нашел остров, вплыл в устье небольшой реки и остановился. А потом земля затряслась в сильнейших корчах, которые только помнил мир, и обрывы вокруг реки вдруг опали, отрезая ее течение. Малуарина сперва превратилась в озеро, а потом нашла себе другое русло, а я… остался здесь. Мои же дети… Мои дети были испуганы.