Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов

– Хотя он – бог?

– Боги тоже состоят из воспоминаний. Я полагал, что ты уже об этом догадался. Особенно приняв во внимание, что вы потихоньку смешиваетесь.

Вор покачал головой.

– Это ложь, – повторил он упрямо.

Оум вздохнул: звук был такой, словно ветер зашелестел кроной тысячелетнего дерева.

– Ты и правда упрям, словно мул. Что ты увидел, когда входил в эту комнату?

Он припомнил. Легко и быстро.

– Двое стражников перед дверьми, на них были чешуйчатые доспехи, топоры на длинных рукоятях, шлемы, у старшего не хватало двух пальцев на левой руке.

– А когда вошел внутрь?

– Четырех людей. Без доспехов и шлемов, корды, тесаки и ножи. Короткие копья, все удобное для схватки в тесноте.

– Хороши ли оказались бы они в бою?

– Да. У них шрамы от многих поединков на ножах. Тот, что слева, в глубине, был левшой. У того, что справа от него, что-то с коленом, он странно ставил ногу. Но двигались они как люди, для которых оружие – часть тела. Многие носят мечи, сабли и кинжалы, но всегда видно, что чувствуют себя с ними нелучшим образом, словно одетые не в свои вещи.

– Какие картины висели на стенах?

Картины? Он осмотрелся. На кусках досок кто-то нарисовал пейзажи с деревьями ванухии , встающими над кронами леса. Один изображал долину с высоты птичьего полета. Восходы и закаты солнца резали глаз яркой краснотой. Он не заметил их раньше.

Вор мог бы поспорить, что уголки деревянного рта насмешливо изогнулись.

– Это ведь всегда привлекало твое внимание, верно? Сперва люди и оружие, потом оценка, чего стоят они как вероятные противники, исследование окрестностей: что, где и как использовать в случае битвы? А вне этого зала? Не начинаешь ли ты случайно все чаще глядеть на мир как на поле потенциального боя? Не приходят к тебе мысли и чувства, которые не являются твоими?

Альтсин кивнул:

– Возможно. А может, мне в голову приходят глупые мысли, поскольку я их ожидаю? Может, если бы я полагал, что меня одержала Госпожа Ветров, я начал бы непрерывно пускать ветры?

Что-то блеснуло в глазницах маски.

– Ты не одержим. По крайней мере ничем другим, кроме глупости и упрямства. Но благодаря этому ты еще жив. Он не заинтересован захватом этого тела даже ценой смешения ваших душ.

– Правда?

– Правда. Он познал тебя, и ему известно, что дорога у вас не общая. Это могло бы полностью его изменить, а он этого не желает. Не затем он покинул свою реальность, чтобы бродить по земле в теле вора и мошенника. Хотя я много бы дал, чтобы узнать, зачем он это вообще сделал.

Ужасное подозрение мелькнуло в голове Альтсина.

– Он – или же кто? – спросил тихо вор.

– Оглянись и скажи, кто за тобой сидит, дружище. Она несколько лет назад рассказала мне историю. Ту, о матери, Храме Реагвира и его Мече. О том, во что Меч превратили. Собственно, благодаря этой истории я принял ее к себе, поскольку нужен по-настоящему твердый дух и немалое везение, чтобы сделать то, что совершила она. А счастье – вещь бесценная. Но пять дней назад она добавила к истории некую подробность. О ране на руке своего приятеля. Якобы раньше она не считала, что это важно.

Вор невольно сжал кулак.

– Я не почувствовал, когда он в тебя вошел. Сделал он это легонько, и некоторое время его вторжение оказалось затемнено другим, громким и грубым, которое встряхнуло половину мира, что был к такому чувствителен. А последние годы он скрывался почти совершенным образом, хотя мне интересно, имело ли его появление общее с той волной, что прокатилась недавно по миру… Он опередил рождение?..

Оум сделал паузу, и Альтсин вдруг понял. Божок, похоже, полагал, что он имеет дело с авендери нынешнего Владыки Битв, который после Войн Богов сумел собрать бóльшую часть кусочков своей души в единство и уселся на троне в своей реальности, чтобы принимать почести от смертных с безопасного расстояния. Этому вырезанному из дерева дураку даже в голову не пришло, что может быть как-то иначе. Потому настал шанс получить ответ.

– Ты полагаешь, что Владыка Битв выслал какую-то часть себя с конкретной целью?

– Полагаю, что да. Боги редко это делают, фрагмент божественной души без поддержки армии верных – это лакомый кусок для других Бессмертных. Впрочем, даже и при поддержке армии Империя бросилась бы на него, словно проголодавшийся кот на рыбью голову. Кроме того, пробить дыру во Мраке требовало бы немалой Силы, а выгода могла оказаться мизерной. Но если у него есть здесь… маленькая калитка в виде меча, который некогда служил входом в мир смертных, а кто-то эту калитку приоткроет, то можно пробить Мрак почти без использования Силы и не перебудив притом всех вокруг. Потому-то, полагаю, он и рискнул. – Раздался тяжелый вздох. – Я не слишком много болтаю? Прости, уже века не разговаривал с кем-то, кто не падает предо мной на колени и не ограничивается покорным согласием. Нет большего одиночества, чем одиночество бога, окруженного своими любящими верующими, а потому разговор с тобой – освежающий опыт.

– К делу.

– О том и речь. – В словах его чувствовалась улыбка. – Повторю, он рискнул и перешел, хотя я и уверен, что не ожидал повстречать тебя. Потому что – ну как же? В самом сердце собственного храма наткнуться на потерянное сеехийское дитя и городскую крысу? Он наверняка использовал подвернувшймся случай, будучи уверенным, что войдет в тело кого-то из жрецов. Из них многие носят знаки своего бога на коже, а значит, он был бы в безопасности – в меру. Но ему попался ты… Такой… каприз судьбы.

– А откуда эта внезапная заинтересованность миром смертных? Не лучше ли… не безопасней ли сидеть в своей реальности и принимать почести? Как делал он это раньше.

Оум ответил не сразу, а взгляд его вдруг стал смертельно тяжелым.

– Не всегда, дружище. Время от времени ваши боги тянулись к этому миру: были уверены, что уже пришел момент – или оттого, что питали убежденность, что минута эта уже никогда не придет. В последний раз так случилось каких-то тысячу лет назад, когда открылось Око Агара, Лааль ослабила свою реальность, пытаясь получить новых верных, Галлег почти начал войну с Андай’ей, а Близнецы… Хе-хе, Близнецы готовились изменить свою судьбу. А потом оказалось, что она не была той, кем, как они надеялись, она окажется. К тому же – погибла быстро и глупо. – Голос бога сделался полушепотом, а Альтсин вдруг перестал чувствовать его прижимающий к земле взгляд. – Потом веками храмы сражались друг с другом, аккуратно направляемые невидимыми руками. Резня, погромы, вторжения на чужие территории, священные войны. Со времени нашего возвращения этот мир не тонул в потоках крови, как тогда. И вдруг… Меекхан. Маленькое, соплей перешибить, государство, у которого не было ничего, кроме горсти слабых чародеев, упорства, достойного гранитного валуна, и собственного имени на штандартах. И оно разбивает одну армию за другой, а на Бессмертных опускается страх, потому что – неужели началось? Если они, занятые собственными войнами, проглядели это… Невидимые руки отдергиваются, врата божественных реальностей захлопываются, а сражающиеся друг с другом храмы утрачивают прямую поддержку. И Империя растет в силе, потому что людям надоели бесконечные войны и они переходят под ее крыло. Тогда было не оно. Но, возможно, это начнется сейчас.