Екатерина Соболь - Земля забытых

Матеуш сидел на нижней ступеньке, прижимая к себе молодую женщину с золотистыми волосами. Лицо у нее было серое, безразличное, сквозь повязку на плече проступали пятна крови. Перси посмотрел на них и крикнул:

– Даю тебе способность исцелять прикосновением! Матеуш, вылечи ее!

Вокруг недоверчиво зашептались, но Матеуш послушно накрыл рукой окровавленную повязку. Девушка втянула воздух сквозь сжатые зубы и села ровнее, а вот Матеуш охнул и согнулся пополам.

– Прости, да, над этим еще надо поработать, – забормотал Перси. – Ты отдал ей свои силы. Все сложнее, чем кажется, должно быть равновесие. Если силы где-то прибудет, где-то тут же убудет. Я заберу этот дар, плохая была идея.

– Нет! – Матеуш выставил перед собой руку и кое-как распрямился. – Оставь. Пожалуйста. Это… прекрасно. Удивительное ощущение. Оставь.

Перси кивнул и восхищенно посмотрел на свои руки.

– Я же теперь могу исполнить все свои мечты, – пробормотал он.

– Горб себе исправить? – еле слышно проговорил кто-то, но Перси покачал головой.

– Нет. Нет. Я чувствую, что нельзя. То есть можно, но это значит изменить свою природу. Изъяны делают нас теми, кто мы есть. Нет. Все сложнее, чем кажется, – повторил он, снова вглядываясь во что-то далекое. – Мы должны уходить отсюда. Это плохое место. Туда! – Он ткнул в сторону холма, поросшего лесом, того самого, к которому обращался со своей просьбой. – Мы пойдем туда. Но утром, а пока всем надо отдохнуть. Доставайте запасы и устраивайтесь на ночлег.

– Да половина домов еще стоит! – возмутился кто-то. – С чего нам идти неизвестно куда и бросать их?

– У вас будут новые красивые дома. Лучшие, – убежденно сказал Перси. – В красивом месте. Матеуш, можно с тобой поговорить?

Перси пошел в дом – и вздрогнул, когда у него за спиной кто-то тихо сказал:

– Он нас, конечно, спас и все такое, но я не пойму, почему силе мертвых надо было воплотиться именно в этом уродце.

Матеуш шагнул в сторону говорившего, но Перси потянул его за собой и не останавливался, пока они не оказались в комнате с сундуком и рисунками.

– Слушай, – твердо сказал Перси, закрывая за собой дверь. – Эта сила во мне… Ее слишком много. Я чувствую себя всемогущим. Поэтому я хочу оставить часть здесь – наверняка кому-то еще однажды пригодится. Другие бы не поняли, но ты же понимаешь, да?

Матеуш вытаращил глаза:

– Я всегда знал, что ты особенный, но это уже слишком, Перси. Ты сотворил что-то невероятное, да я чуть не поседел, когда это увидел. А ты же ребенок, ты ребенок, Перси, ты должен плакать и спрашивать, как это возможно, а ты такой: о, все в порядке, я знаю, что делать. А теперь ты говоришь, что силы слишком много. Да любой человек всегда хочет больше и больше чего угодно: денег, еды, вещей, а ты превратился в настоящего волшебника, как в сказках, пугаешь врагов, исцеляешь раны, но не хочешь исцелить себя! И хочешь, чтобы силы было меньше?

– Хороших вещей никогда не должно быть в избытке, – звенящим голосом сказал Перси. – Лучшее умение – это верно распоряжаться тем, что ограничено. Можно сойти с ума, если всегда получать все, что хочешь.

Матеуш застонал и с гулким стуком прислонился головой к стене. Пару минут они молча смотрели друг на друга, а потом Матеуш негромко спросил:

– Объясни, как можно быть таким умным в двенадцать лет, если всего несколько раз выходил из дома?

Перси улыбнулся своей однобокой улыбкой, и на этот раз она была такой широкой, что казалось, будто у него в порядке обе половины лица.

– У меня было много времени, чтобы думать. И знаешь, у меня есть одна идея, я просто не рассказывал, но теперь можно, да? Я хочу, чтобы у каждого было свое особенное умение, дар, понимаешь? И тогда каждый будет особенным. Мне надо подумать, как это сделать, чтобы не нарушить равновесие плохого и хорошего, все так сложно устроено, я еще не разобрался, но… тебе нравится?

– Это лучшее, что я слышал, – тихо сказал Матеуш.

Перси прикоснулся к своей груди, и в его руке появился комок света. Он подошел к сундуку и осторожно положил его на дно. Закрыв крышку, он перевел дыхание и кивнул.

– Вот. Так гораздо лучше. Как раз достаточно. Матеуш, слушай. Главный город сожгли дотла еще на прошлой неделе. Я слышал, Мария говорила: там всех убили, короля больше нет. Поэтому мы выберем в королевстве самое лучшее, самое плодородное место, поставим там дворец, и ты станешь королем.

– Я? – рассмеялся Матеуш. – Да из меня король, как из барана игрок в кости. Нет уж, королем должен быть ты.

– Нет. Людям нужен правитель, который похож на них и который всем будет нравиться, – покачал головой Перси. – Вы с Марией поженитесь, заведете кучу детей, и твои потомки будут править, пока стоит королевство. – Он помолчал. – Мне понравилось быть барсом. Он такой… быстрый. Сильный. Можно так долго бежать. Я больше не вернусь в эту форму. Посмотри на меня в последний раз, ладно? Мы найдем всех выживших в других деревнях, и, увидев меня вот таким, они тоже будут думать, почему я не исправил свою внешность. Они не понимают, что…

– Что это будешь уже не ты, – медленно кивнул Матеуш.

– А Барс – это как наряд. Он меня не меняет. Историю про ребенка однажды начнут считать сказкой, а потом забудут. Пусть видят Барса. Это красиво.

Матеуш подошел и обеими руками обхватил его лицо, всматриваясь в него так, будто пытался запомнить навсегда.

– Как я могу спорить с Барсом, величайшим из волшебников? – пробормотал он. – Но я просто хочу чтоб ты знал: я люблю тебя и таким.

Перси обнял его и пробормотал, щекой прижимаясь к его груди:

– Я хочу сделать кое-что очень глупое. Мне так хочется, чтобы у меня правда были все эти существа и помощники-волшебники! Можно, я их оживлю?

Матеуш рассмеялся и оглядел рисунки на стенах, прижимая его к себе:

– Пни с глазами, которые разливают чай, и тряпичные медведи в шляпах? А почему нет, отличная идея. Мечты должны исполняться, особенно у самого лучшего ребенка на свете.

Перси крепче обнял его, а потом сделал шаг назад и обвел взглядом свои рисунки.

– Ну, попробуем, – хрипло сказал он. – Хочу, чтобы они все ожили. Раз, два…

– Три, – произнес тот же голос совсем близко, а потом раздался щелчок пальцев, и Генри, вздрогнув, пришел в себя.

Генри чувствовал себя так, словно ему приснился невероятный сон, а теперь его разбудили, вылив на голову ведро холодной воды. Остальные рядом так же растерянно моргали и оглядывались – странно было стоять в той самой комнате полторы тысячи лет спустя.