Гай Орловский - Слуга Жнеца [СИ]

Она отступала под натиском толпы, иногда выбрасывая меч в стороны, раздавался крик и из толпы падал поверженный. Но их все еще слишком много даже для ловкой серой эльфийки.

Когда ее спина уперлась в ствол, по войску прокатилось победное гиканье, щит Генэль спал, она быстро прошептала на высшем языке и швырнула увеличившийся шар огня в спины людям.

Трое с криками вспыхнули, как пересохшая солома, остальные разбежались, но лишь для того, чтобы налететь с утроенной яростью на серую эльфийку. Лишь четверо обернулись к высокородной и, вскинув мечи, ринулись в атаку.

Генэль прошипела с ненавистью, создавая в ладони новый шар:

– Никогда эльф не склонится перед грязным человеком!

– Сами склоним! – крикнул один из наемников, который оказался ближе всех и уже занес меч для удара.

Генэль швырнула огненный шар, наемник уклонился, шар пролетел над травой и врезался в спину воина, который целился в Каонэль. Накидка вспыхнула, воин превратился кричащий факел, который носится по лесу в поисках спасения.

Наемник, избежавший страшной участи, оглянулся, потом повернулся к высокородной. Губы искривились в ухмылке, он жестами показал остальным заходить с других сторон.

– Не попала, остроухая, – сказал он мерзким голосом. – Молись своим эльфячьим богам. Хотел сперва попользовать, но вижу, лучше и впрямь прибить.

– Ты мерзкая, человеческая свинья! – прошипела Генэль, выставив перед собой керис.

В ладони снова стало появляться пламя, но маленькое и бледное. Ухмылка наемника стала шире, он выпрямился, победно вскидывая голову, в свете пламени лицо показалось особенно страшным и грязным.

– Или может, все же и попользовать, – проговорил он сально. – Кончился у тебя огонь, видать. А булавочкой этой только тряпки штопать.

Остальные наемники обступили высокородную полукругом. За спиной ракитовый куст, а справа под деревом Каонэль отбивается от атаки толпы с мечами и луками. Солнечная напряглась.

– Ну-ка, иди сюда, – сказал наемник и протянул руку к белокожей.

В воздухе сверкнула полоска кериса, воин схватился за руку и прорычал:

– Тварь! Убить ее!

Наемники вскинули мечи и ринулись на высокородную, Каонэль закричала, пытаясь прорваться сквозь заслон из кулаков, мечей и луков, но наемники обступили ее и навесили острия сверху, чтобы не могла выпрыгнуть.

– Держите Хранителя! – прокричал кто-то.

Генэль бросила затравленный взгляд на серую, та в ужасе вытаращилась на нее и бессильно пытается растолкать воинов, но те наваливаются всей массой, пытаются ранить.

Когда один из воинов схватил высокородную за руку, в которой зажат керис, Генэль закричала, наемник дернул на себя и замахнулся.

Серая смотрела на все, как в тумане. Перед ней развернулась битва двух эльфиек с человеческим отрядом в лесу, но она видела, как войска эльфов вторгаются в Цитадель, гибнут жители, льются реки крови, воздух сотрясают вопли, потом Теонард уничтожает солнечные войска. Эльфы посылают подмогу, на этот раз лесную, горят деревни, всюду смерть и разгром, Теонард снова применяет Талисман…

Когда острие меча понеслось к беззащитной шее высокородной, Каонэль отчаянно закричала:

– Не надо!

В эту же секунду воздух задрожал от громоподобного гула, ветки на деревьях задрожали, посыпались листья. Наемник, вцепившийся в солнечную, застыл с мечом в руке, только голова опасливо повернулась в сторону.

Воины рядом с Каонэль тоже обернулись и вглядываются в темноту, выставив клинки.

– Что там? – спросил один.

Из темной стены деревьев выступила высокая фигура в мантии, по воздуху разлетелись темно-синие искры. Голова поднялась, из-под шляпы раздался гулкий, эхоподобный голос, от которого у всех кровь застыла в жилах.

– Никто не смеет брать эти бесценные души, кроме меня. Вы пыль на подошве времени. А эти души…

Он указал длинным пальцем на солнечную, затем перевел на Каонэль, и продолжил:

– Они сокровище в моем хранилище. Как вы дерзнули? Вы, бесполезная тля.

Пока чужак говорил, Каонэль быстро перебежала к солнечной, и оттащила ее подальше от наемника, который оторопело смотрит на незнакомца. Тот в свете огня и темной мантии кажется самой смертью, которая пришла за грешными душами и собирается утащить прямо в подземелья.

– Генэль, – прошептала серая, тряся солнечную за плечи. – Генэль, надо бежать. Пока они не опомнились.

Высокородная переводит обезумевший взгляд с чужака на наемников и обратно, уши трясутся, а рот раскрылся в немом крике. Лишь, когда Каонэль шлепнула по щеке, та дернулась и гневно посмотрела на серую.

– Ты что себе позволяешь? – выдохнула она.

– Зато подействовало, – быстро проговорила Каонэль, косясь на чужака и наемников, которые медленно приходят в себя и начинают обходить дерзкого незнакомца по кругу, чтобы преподать урок.

Белокожая нервно сглотнула и сделала шаг в сторону, подол платья в сотый раз зацепился за ветку, она стала дергать. Но Каонэль схватила ткань и пару раз взмахнула мечем. Раздался легкий треск, и платье из паучьего шелка укоротилось ровно на треть, оголив не только колени, но и половину бедра.

Генэль охнула и попыталась оттянуть края.

– Что ты натворила! – выпалила она. – Это же платье для приемов!

– Из-за которого мы обе можем лишиться ушей, – отозвалась серая. – Бежим.

Она схватила высокородную за руку и бросилась в темноту. Солнечная успела лишь оглянуться на воинов, которые плотным кругом смыкаются вокруг незнакомца. Тот стоит спокойный и расслабленный, словно воины для него не страшнее расшалившихся котят.

Когда белокожая отвернулась, чтобы не спотыкаться, поспевая за быстроногой хранительницей, за спиной раздались воинственные крики, грохот доспехов и лязг оружия.

Эльфийки не оборачивались, несясь как перепуганные лани сквозь темноту. Ветки били по лицу, иногда по щекам царапали сосновые иглы, но остроухие мчались все быстрей.

– Здесь есть дорога? – запыхавшись, спросила солнечная.

– Есть, – отозвалась Каонэль не оборачиваясь. – Но он пойдет за нами, и искать будет как раз на дороге. Придется через лес.

Белокожая простонала:

– Я не выдержу… Когда все это кончится…

– Молись, чтобы кончилось в нашу пользу, – бросила серая и оттолкнулась от земли, перелетая валежник.

Генэль не успела сориентироваться, в темноте ее глаза почти ничего не различают. Лишь в последний момент, когда ее руку резко дернуло вверх, смогла оттолкнуться и, неловко дрыгая ногами, перелететь следом.

Едва приземлились, серая потянула дальше.

Они молча бежали минут десять, перепрыгивая пни и невысокие кусты. Высокородная стонала, но скорости не сбавляла, хотя белоснежные ноги покрылись царапинами и ссадинами. Зато серая, перетянутая высококлассной кожей, словно погрузилась в свою стихию, где можно бежать и больше ни о чем не думать.