Виталий Храмов - Старый Мамонт

А уже совсем после, когда сознание стало мерцать:

Напротив меня – глава Гильдии Наёмников Пятигорска. Брюнет Ворон Пятигорский. Пьяный в дюпель. Вербует меня. Пьяного в стельку. А я ему пою. Вместе поём. «Чёрного Ворона». Три раза подряд.

Открываю глаза – незнакомый потолок. Шо? Опять? Руку в сторону – мягко! Женское тело недовольно бухтит. Да что за день сурка! Так и совсем трезвенником станешь!

Молодое, крепкое, фигурное тело. Не удержался, провёл ладонью по изгибам.

– Отстань, старый ненасытный кобель! – бухтит она в подушку, полностью накрытая покрывалом чёрных, как смоль, волос.

Старый? Руки настойчивее. Уже льнёт к ладони. В момент стыковки союза с аполлоном хрипло стонет. А через несколько минут кричит, как ворона, хрипло. «Я – Ворона, я – ворона, ла-ла, ла-ла!»

Так, пора бежать. В спешке экипируюсь. Думаете, легко в похмельном состоянии напялить все эти средневековые обёртки? Обнимает меня со спины. Дышит мне меж лопаток. Что-то напевает, кладёт ладони на голову. Всплеск Силы.

Нет похмелья! Гля, обалдеть!

– Не спеши, старый! Не слышишь – батя ещё храпит?

Как анаконда, обтекает меня со спины – на колени. Толкает. Падаю на спину. Отдаю себя в её власть. Кроваво-красное колыхание в ауре. Маг крови.

– Чёрный ворон, я не твой, – шепчу я.

Отпускает меня, говорит, как в микрофон:

– Да кому ты, старый, нужен? Мы от тебя – молодого – получили. Я – Маг крови. Я знаю. Хорошая кровь. Чистая, свежая. Сильная. И Светлая. Ох! Как! Хорошо!

Через несколько минут, когда хотел опять встать, напрягла руку, так и держа меня за хвост:

– Останься ещё на денёк. У меня сестра тоже праздная ходит.

– Я вам что, – разозлился я, – бык-осеменитель?

Откидываю её руку, одеваюсь. Пообижалась, подулась. Секунд двадцать. Стала помогать. Всё же самому себе броню одевать можно, но – сложно.

Смотрю на эту прекрасную валькирию: несмотря на прекрасные женские прелести – крепкие плечи, спина, бёдра. Это – боец. Пригладил волосы, приласкал грудь, поцеловал в губы.

– Прими на память, – даю ей простое колечко, но из непростой, рубиновой стали, что очень хорошо держит в себе магию, наговоры.

– Ты уже оставил память во мне, – улыбается, кладя ладонь на свой лобок. Люблю, как выглядит утомлённая, удовлетворённая женщина… удовлетворенная тобой – даже греет чувство собственного офигивания. Но колечко взяла. Тут же метнулась пантерой к своим вещам, даёт мне перстень с камнем вишнёвого цвета.

– Не побрезгуй. Амулет крови. Сама делала. Пока будет на тебе, кровь тебе не испортят. Не отравят, не проклянут. Только если захочешь напиться, сними. С ним не запьянеешь.

– Как зовут тебя? – спрашиваю.

– Меня не зовут. Сама прихожу, – она проводит пальцами по моему лицу. – Как мне назвать твоего сына?

– Вороном. Кровавым Вороном, – отвечаю я. По-русски.

Последний раз осматриваю её долгим взглядом.

Я – Разумник. Это 3D-фото на память. Этих прекрасных глаз, высоких скул, точёного подбородка, этой своенравной чёлки, этих налитых, крепких грудей, рельефного живота, песочных часов талии, сводящего с ума изгиба таза и бёдер.

Убегаю. От неё. От себя. Я на пороге влюбленности. Но я был использован. То, как я себя «использовал», ослабило хватку петли. Не попался я в капкан. Чёрный Ворон, я не твой!

На улице – братва. Собраны, экипированы, одвуконь. Только лица у всех – земляные. Влетаю в седло.

– Хорошо выглядишь, – говорит Серый.

– Настолько хорошо, что тошнит, – бурчит Марк.

Кидаю ему кольцо крови.

– Как Ворониха? – спрашивает Марк. Корк усмехнулся.

– И ты думаешь, я стану обсуждать своих женщин? – удивляюсь я.

– Да ты так сияешь, что решил – а вдруг? – пожал плечами Марк.

– Капкан это, – буркнул я.

– Так ты вчера и сказал. Только, говоришь, упущу такую птичку – не прощу себе!

– Да? Блин, надо было пить меньше – ничего не помню.

Ржут. И ещё ржут:

– Завладеть неприступной девушкой мечты – и не помнить этого! Ха-ха! Старый, ты сам себя наказал! Ха-ха-ха! Считай, что не было этого! Ох-ха-ха-ха-ха!

Смейтесь. А я задвинул «фото» красавицы и файлы с воспоминаниями об её обществе в папку «Квартальные отчёты». Где все и прячут порнуху.

Покидаем город с некоторым сожалением. Сначала город мне не понравился. Но теперь он будет более приятно ассоциироваться. Только вот – больше ни ногой! Наследил я. Не уследил.

Два дня скорого марша утомили. Потому, когда добрались до этой приметной скалы, свалились на землю без сил.

Раскрылся Ниппель, привычно закупорив на секунду уши. Почему? А, родненькие! Бродяжки спешат поздороваться. Да – беспонтовые какие! Выбеленные светилом, дождями и ветрами, голые и безоружные. И всего – трое. Даже подниматься лень. Кидаю в каждого по СШГ. Рассыпались. Чудно. Хотел напугать. Мощь петарды возросла? Или такие дохлые Бродяги?

Вот, не думал, что скажу такое – но мне сейчас не хватает Душары. Кто мне прочтёт лекцию по магическому сопромату? Мне теперь самому догадываться – почему они лишили гоба удовольствия погонять их по пустошам.

– Злой ты, Дед! – говорит гоб. – И жадный!

А я о чём?

– А ты чё хавальник разинул, командир Туев? Два круга вокруг скалы! Марш! – беззлобно, для профилактики, командую я.

– И я пройдусь, – поднимается Серый.

– А тебе команды не было, – встрял Корк, – но, чтобы ты запомнил, как инициатива имеет инициатора, прогуляй коней, пока не запалились.

Откидываюсь на спину, руки за голову, ногу на ногу, улыбаюсь. Может, я и не педагог, но из Корка явно толк выходит. Хороший или не очень – видно будет. Но что-то получается.

– А ты, Марк, не лыбься! Дрова ищи. Ищи! Из кармана твоего всегда успеем потратить, – продолжает строить всех рядами, по четверо, Корк.

– Ещё один – командир Туев! – вздыхает Марк. – А то ты не знаешь, что дров тут в принципе – нет! А ты что будешь делать?

– А Тёмным слова не давали! Работайте, негры! Светило ещё высоко! А я буду планировать завтрашний день! – отвечает Корк и, как и я, заваливается на спину. И даже – глаза закрыл. На него налетели сразу трое, пытаясь раздавить его и смять ему латный горжет – воротник.

Корк взревел, распух, но – слегка, чтобы доспех не порвать. И даже клыки изо рта не вылезли. Раскидал всех троих. И начался типичный американский футбол. Квотербэк Корк прорывается, но его атакуют сразу три защитника. На трёх уровнях. Гоба Корк перепрыгнул, от Серого увернулся, от Марка пригнулся. Потом – сгрёб их всех в охапку, стукнул шлемами друг об друга и волшебными пендалями отправил выполнять порученное. Принцип права сильного – в действии. Не доходит словами – постучим в шлем.