Александр Забусов - Синица в руках [СИ]

– Долго же ты шел! Я уж думал что не дождусь.

Ничего себе! Так бывает, что хищник попадает в капкан, даже при всем том, что ощущает его задолго до того места, где он поставлен. Святослав был воином, долго прожил, долго правил государством, и не раз ощущал ветер смерти у виска, боялся этого состояния, оттого и был всегда предельно осторожен, вот и сейчас, казалось, спиной почувствовал опасность. Нет, не шорох, не движение воздуха, почувствовал бесстрастный взгляд, холодный и расчетливый. Такой взгляд он видел в Диком поле, и у ведунов на Руси, когда ходил походом усмирять в непроходимых лесах взбунтовавшееся племя северян, и у заговорщиков, пытавшихся убить, сместить и усадить своего ставленника на княжий стол, а еще у ядовитой змеи из семейства аспидов. Одного плевка такой гадины хватило бы для умерщвления двадцати двуногих. Вот и сейчас этот взгляд. И что с того? Не убил сразу, значит есть время рассудить и понять, как выкрутиться и в очередной раз выжить.

– Поговорим?

– Руки на подлокотники кресла положи. – Произнес незнакомец. – Чтоб я их все время ви-дел.

– Х-ха!

Князь рассматривал неизвестного убийцу со всем тщанием, каким знающий конюх, смотрит на стати и масть рысака при покупке на конном базаре. Лицо молодое, но на нем уже присутствует шрам, значит, не только из-под тишка убивает врагов, но и в бою реальном отметился. Бороду бреет наголо, но усы не вислые – явно не варяг. Шаг легкий, скользящий, но ногу при движении ставит не так, как ставил бы ее лесной охотник. Одежда знакомая, по рассказам безопасника и того же Прозора, такую носят воины вятичей из племени Белой Расы, но опять таки, не то. Они полностью сбривают волосы на голове, этот же просто коротко стрижен, да и по говору скорее из этих мест. Кто же ты, пришедший убить князя?

– Вино пить будешь? – спросил, чтоб расположить к разговору.

– Нет. С некоторых пор убедился, что вино вредно для организма.

– Для чего?

– Для мозгов в голове.

– Х-ха! А я, если не возражаешь, налью себе.

– Можешь. Ночь длинная.

Делая глоток, Святослав наблюдал за спокойными, расчетливыми движениями парня, судя по глазам, контролирующего его каждое действие. Не было сомнения, если убийце покажется, что князь что-то замыслил, то он труп. Молчание затянулось, Святославу не хотелось тревожить скользких тем.

– Устал! Веришь, мое детство закончилось, когда еще юность не наступила. – Морщины лица у глаз и сами глаза, явили мимолетную ярость и растворились в благодушном спокойствии голоса. – Сызмальства, еще при жизни отца, все князья имеющие удел, норовили развалить Русь. Князь Черниговский как боярин-пожарник, вместо того, чтоб заниматься делами своего государства, лишь успевал собирать рать и метаться из стороны в сторону, тушить пожар распрей. А к этому прибавь пламя на южных рубежах! Из года в год, половецкие ханы свершали набеги на земли, граничившие с Диким полем. Тоже, бросай все и лети на выручку. Свой ли, чужой, а спасать нужно. Так это полбеды! Свои же, славянские князья западных уделов, вдруг воспылали любовью к дочерям польского и венгерского королей, в браки повступали. Вот и новая напасть, захотели расширить пределы своей земли. Помнится волынянин, зять Белы Первого, тот вообще не только своей силой, но и силой своего тестя, решил себе искать более почетный стол. Снова распря, и снова новая война.

Убийца прервал словоизлияния князя.

– Ну и к чему ты мне все это рассказываешь? Курское княжество ведь ты сам пришел захватить. И захватил.

– Объединять княжества потребно в единое государство! Тогда и Русь окрепнет.

– Ага! А князей в вечный тираж. Как Изяслава. Это ведь ты его…

– А как иначе?

– А простой люд тогда причем? Ведь твои орлы грабят и убивают. Полон инородцам продают, как залежалый товар. Кто, уж который год воровством в княжих семьях промышляет? Словно тать, выгоду на крови поиметь желает. А кто на соседей половцев натравил? Уж точно не я.

– А кто ты вообще такой? – повысил князь голос. – Смерд! Убийца!

– Точно подметил. Такой же как ты. Ничем не лучше. Только в моем роду именно по твоей милости потери появились. Именно с твоим приходом и с твоего попустительства я лишился родных. Так что, это ты убийца.

– Молодой еще, чтоб судить государя и род твой…

– Ублюдок! Чтоб ты знал, мне шестьдесят восемь лет и по возрасту ты мне считай почти что в сыновья годишься.

Широко открыв глаза и рот, от удивления забыл даже дышать. Закашлялся. Такого не могло быть. Ведь с самого начала не мог отделаться от мыслей, что что-то не так. Волна беспокойства, нахлынувшая на него в промежутке ближайшего часа, не отпускала, не позволяла расслабиться.

– Врешь!

Сознание как бы раздвоилось. Одна его часть вела беседу с этим странным существом, прикасалась к вину, другая анализировала, сопоставляла и просчитывала свои внутренние ощущения. Никак не мог понять, что перестало устраивать его в происходившем процессе, но тему требовалось отработать полностью. Слишком многое завязано сейчас на таком общении.

– Кто ты? Такое ощущение, что мы раньше были знакомы, но вспомнить не могу.

– Знакомы. Только заочно. Я говорю с тобой сейчас исключительно, чтоб прояснить пару вопросов. Ответь. Почему Переяславский князь уехал из Курска?

– Дурак потому что.

– Я жду.

– Слово Изяславу дал, что личное покровительство ему и семье окажет.

– Ну а ты Изяслава прикончил и вы поссорились?

– Не я. Вадим. Изяславов боярин, охранитель и ближник ведающий тайными делами княжества.

– Но по твоей указке?

– И с большой охотой. Кто ты?

– Узнав об убийстве князя, Владимир тут же уехал в Переяславль?

– Да.

– А как же жена и сын Изяслава? Почему не сдержал слова?

– А кто б ему их отдал? Моих войск здесь не в пример больше, да и дочь моя, а не чья-то за ним замужем обретается. Тут и я слабину дал. Чувствую, непримиримого ворога выпустил.

Убийца хмыкнул, на лице первый раз проявилось хоть какое-то чувство, скривил рот в подобие улыбки.

– Убил бы собственного зятя?

Короткая заминка в разговоре.

– Скажи, кто ты?

– Боярин курский.

– Бояр много.

– Лихой.

Святослав делая глоток, пытаясь смочить пересохшее горло, тут же подавился вином. Жидкость пошла не в то горло, он закашлялся, не в состоянии остановиться, при этом отвлекая убийцу. Вот она разгадка! Живой значит. А сколько сил приложено! Сколько раз ему докладывали о смерти этого… гм… человека. Выходит все напрасно. Ну уж нет! Видать пришло время, и тянуть дальше себе дороже. Слегка двинул левой ногой. Ух, даже затекла от напряжения. Тонкий шнур, привязанный к щиколотке, потянулся, подавая сигнал телохранителям.

Лиходеева не раз спасала чуйка, не подвела и в этот раз. Сразу не понравилось напряжение князя в положении ноги, приставленной к низкому столику, но сразу понять не мог, его тот так бережно не двигает именно этой конечностью, когда правая нога за время разговора перемещалась не раз. Пружиной вскочил из кресла и ушел в перекат. Арбалетный болт под углом прошил обшивку спинки кресла, между тем как Лихой метнул ножи почти наугад, лишь по наиболее вероятным местам нахождения людей. Пока один из телохранителей, обрушая собой портьеру на окне, оседал на пол, метнул нож в тело бойца у отдаленного окна, запутавшегося в тяжелой ткани. Избавиться от арбалетчика, сумбурно пытавшегося поставить новый болт в салазку своего оружии, помогла чакра. Диск врезавшись в гортань, разрезал ее и застрял в шейном позвонке. Булькающие звуки, издаваемые пока еще стоящим на ногах покойником, уронившим арбалет на пол и обеими руками зажавшему расчлененное горло, привели в чувство князя.