Ллойд Александер - Книга Трех [litres]

Теперь они слепо продвигались вперед в темноте, которую изредка рассеивала выглянувшая из-за тяжелых облаков луна. Невидимые ветки хлестали по лицу. Стволы деревьев вырастали на пути внезапно. Пни и камни словно бы кидались им под ноги.

Эйлонви споткнулась. Тарен помог ей подняться. Она снова споткнулась, упала, голова ее бессильно откинулась назад. Тарен отстегнул от седла оружие, поделил ношу с Ффлеуддуром и Гурги и взгромоздил слабо протестующую Эйлонви на спину лошади. Она бессильно склонилась к лошадиной шее, и лицо ее утонуло в золотистой гриве.

Всю ночь они пробирались через лес, становившийся все гуще и непроходимей по мере того, как они приближались к долине Истрад. К тому времени, когда скользнул по верхушкам деревьев первый утренний луч, даже Гурги стал спотыкаться от усталости и с трудом переставлял свои короткие волосатые ноги. Эйлонви впала в такой почти бездыханный сон, что Тарен испугался, не заболела ли она. Волосы ее, влажные и перепутанные, прилипли ко лбу, лицо стало бледным, будто обескровленным. Вместе с Ффламом они осторожно сняли ее с седла и положили на мшистый склон берега. Но только лишь Тарен дотронулся до меча, намереваясь отстегнуть его от пояса, Эйлонви открыла глаза. Глаза ее сделались злыми, она рывком потянула меч к себе – куда решительнее, чем ожидал Тарен.

– С первого раза ты не запоминаешь, – фыркнула Эйлонви, прижимая к себе меч. – Наверное, все Помощники Сторожа Свиньи такие непонятливые. Я же говорила тебе, что меча ты не получишь. Хочешь это услышать во второй раз? Или в третий? В четвертый? В пятый? Я уже счет потеряла своим словам.

Сказав это, она обняла меч обеими руками и тут же погрузилась в сон.

– Придется устроить привал, – сказал Тарен барду. – Но ненадолго.

– Мне сейчас наплевать, кто за нами гонится и кому в лапы я попаду, – пробормотал Ффлеуддур. Он растянулся на траве, выставил к небу свой острый нос и широко раскинул длинные ноги. – Встреть я сию минуту даже самого Арауна, не двинулся бы с места.

– Дети Котла, должно быть, ночью потеряли наш след, – сказал Тарен, и в голосе его слышалась не уверенность, а лишь слабая надежда. – Хотелось бы знать, как далеко мы оставили их позади, если вообще сумели оторваться.

Гурги оживился.

– Умный Гурги узнает, – заволновался он. – Гурги сделает подкрадки и подглядки.

В следующее мгновение он взлетел на верхушку самой высокой сосны, повертелся там и стремительно соскользнул вниз, быстро поводя носом в предвкушении награды – чавки и хрумтявки.

– Перестань хотя бы на минуту думать о еде! – прикрикнул на него Тарен. – Говори, что ты видел?

– Два воина далеко, но Гурги видел их. Они едут, полные злобной ярости. А теперь самое время для небольшой хрумки. О, совсем маленькой, для умного, доблестного Гурги!

– Нет больше ни хрумки, ни чавки, – сказал Тарен. – Если Дети Котла наступают нам на пятки, тебе лучше поменьше заботиться о хрумке и побольше думать о собственной шкуре.

– Но Гурги найдет хрумки! Очень быстро, о да, совсем быстро. Он очень умный и знает, где достать то, что утешит благородные животы великих лордов. Но они забудут бедного Гурги и не бросят ему даже крошек от чавки.

– Он прав, – сказал бард, – Надо подкрепиться, пока Дети Котла не настигли нас. Я помогу тебе, Гурги, поискать в лесу ягод и съедобных кореньев. Уж в этом я знаю толк. – Арфа загудела, и одна струна на ней натянулась так, что вот-вот готова была лопнуть. – Нет, – спохватился Ффлеуддур, с опаской поглядев на арфу, – я, пожалуй, лучше останусь с Эйлонви. Если честно, то я не смогу отличить хороший гриб от поганки. А хотелось бы уметь, это сделало бы бродячую жизнь барда намного веселей и спокойней.

Взяв плащи, в которые они намеревались складывать все, что найдут, Тарен и Гурги углубились в лес. У небольшого ручейка Тарен остановился, чтобы наполнить свежей водой кожаную флягу Гвидиона. Гурги, жадно втянув носом воздух, ринулся вперед и исчез среди стволов рябины. Недалеко от берега реки Тарен наткнулся на россыпь съедобных грибов и принялся быстро собирать их. Увлеченный этой работой, он совсем позабыл о Гурги, когда вдруг услышал невдалеке за деревьями душераздирающий крик ужаса и боли. Подхватив набитый грибами плащ, Тарен устремился на крик. Он наткнулся на Гурги, корчившегося от боли и хнычущего. Рядом с ним лежали медовые соты.

В первое мгновение Тарен решил, что Гурги искусали лесные пчелы. Но, приглядевшись, понял, что бедняга попал в еще большую беду. Когда он лез на дерево за пчелиным медом, под ним обломилась сухая ветвь. Теперь Гурги лежал на земле, а ногу его придавило тяжелой веткой. Тарен высвободил бедолагу.

Гурги тяжело дышал и хныкал.

– Нога бедного Гурги сломалась, – стонал он. – Гурги не сможет больше делать ни прыги, ни дрыги бедной ножкой!

Тарен нагнулся и осмотрел рану. Нога не была сломана, но сильно разодрана острым суком и быстро распухала.

– Без ноги голова Гурги никому не нужна, – верещал он. – Ее нужно отрубить. Сделай это, великий лорд, сделай быстро. Гурги зажмурит глаза и зажмет уши, чтобы не видеть и не слышать страшного чик-чик!

Тарен внимательно поглядел на Гурги. Тот был абсолютно серьезен, не лукавил и не хитрил. Его глаза умоляюще остановились на мече Тарена.

– Да, да, – кричал Гурги, – пока не появились молчаливые воины со своими копьями, пусть лучше Гурги умрет от твоего меча! Гурги не может идти. Бледные воины схватят его и сделают из него чавки и хрумтявки! Лучше…

– Нет! – оборвал его Тарен. – Я не оставлю тебя в лесу одного, и тебе не отрубят голову ни я, ни кто-либо другой.

В глубине души Тарен понимал, что раненый Гурги станет им обузой и в конце концов все они попадут в плен к Арауну. Может быть, действительно бедняге было бы лучше умереть, чем стать добычей кровожадных и безжалостных воинов. Но заставить себя вынуть меч и умертвить это славное существо Тарен не смог бы никогда.

– Ты поедешь вместе с Эйлонви на Мелингар, – сказал Тарен, подняв Гурги и положив его волосатую руку себе на плечо. – Теперь пошли. Один шаг, еще, еще…

Из последних сил Тарен дотащил Гурги до их стоянки. Эйлонви уже оправилась и болтала даже больше обычного. Пока Гурги со страдальческой физиономией лежал на траве, Тарен делил пчелиные соты. Порции оказались ничтожно малы.

Ффлеуддур отозвал Тарена в сторонку.

– Твой волосатый друг осложнил наше положение, – прошептал он. – Если Мелингар придется везти двоих, не знаю, сколько времени она сможет выдержать.

– Ты, конечно, прав, – вздохнул Тарен. – Но другого выхода я не вижу. Ты решился бы оставить его? Ты смог бы отрубить ему голову?

– Безусловно! – вскричал бард. – В единый миг! Ффлам никогда не колеблется! Главное, удача в бою и все такое прочее!.. О дьявол! Лопнула еще одна струна. И самая толстая.