Ллойд Александер - Черный Котел

Слабый, но отчетливый голос донесся из самой сердцевины дерева:

– Уходите!

Доли поспешно отпихнул Эйлонви и снова сунул голову в дупло. Он принялся кричать еще громче прежнего. Голос его тонул в глубине дерева, и Тарен никак не мог разобрать слов. Разговор карлика с неизвестным в дупле похож был скорее на перебранку. Доли отпускал длинные сердитые тирады, а в ответ ему доносились короткие реплики-ответы.

Наконец Доли выпрямился и кивком пригласил остальных следовать за ним. Он быстрой походкой направился в гущу леса и шагов через сто вдруг прыгнул с выросшего перед ними обрыва. Тарен, ведший в поводу одной рукой Мелинласа, а другой – пони, не раздумывая последовал за Доли. Адаон, Эллидир и бард тоже направили своих коней за ними следом.

Обрыв был такой крутой, что кони с трудом удерживались на его склоне. Они оскальзывались, осторожно ступали и снова скользили, бороздя копытами каменистую почву и обламывая колючие кусты ежевики. Ислимах беспрерывно мотала гривой и беспокойно ржала. Лошадь барда почти села на задние ноги, и даже Мелинлас еле удерживал равновесие своими крепкими, пружинистыми ногами.

К тому времени, когда Тарен достиг наконец подножия обрыва, Доли уже суетился на дне громадного оврага, разводя костер перед изгородью спутанных колючих кустов. Удивленный Тарен видел, как кусты ежевики вдруг начали трястись и содрогаться, будто изнутри кто-то бился, пытаясь их раздвинуть. И верно, вся эта спутанная масса ветвей неожиданно, с треском и шелестом, раздалась, будто раскрылись колючие створки ворот.

– Это придорожный пост Дивного Народа! – воскликнула Эйлонви. – Я знаю, они расставлены везде. И Доли нашел один из них.

Когда Тарен приблизился к карлику, проход уже раскрылся достаточно широко и в переплетении колючих ветвей маячила какая-то фигурка.

Доли пригляделся и проворчал:

– Так это ты, Гвистил? Мне следовало бы раньше догадаться.

– Так это ты, Доли? – ответил тихий печальный голос. – Мог бы предупредить заранее.

– Предупредить? – закричал карлик. – А что я делал, когда ты ни за что не хотел отпирать мне? Эйддилег еще узнает об этом! Какой толк от придорожного поста, если нельзя воспользоваться им при необходимости? Ты же знаешь правило: если кто-либо из Дивного Народа в опасности… Ладно, что там толковать. Я и так наорался до хрипоты. – Он яростно ткнул ногой в сплетение колючих веток ежевики.

В кустах послышался долгий и протяжный звук, похожий на вздох сожаления, и проход расширился. Тарен теперь ясно видел странное существо, скорее напоминавшее пучок сухих прутиков с клубком паутины в том месте, где должна быть голова.

Юноша вспомнил, что уже встречал в королевстве Эйддилега представителей Дивного Народа, подобных этому необычному привратнику. Только этот был, кажется, сейчас не в лучшем виде.

В отличие от Доли Гвистил был не из рода карликов. Длинный и тощий, с редкими длинными волосами, тягучими и тонкими, как паутинки, он действительно напоминал унылую сухую былинку. Нос его устало свешивался над верхней губой, которая в свою очередь нависала над подбородком, придавая лицу Гвистила самое мрачное выражение. Морщины бороздили его лоб, тусклые глаза беспомощно моргали. Казалось, он вот-вот разрыдается. Его узкие, согбенные плечи были задрапированы потертым, грязным плащом, складки которого он нервно теребил пальцами. Гвистил несколько раз жалко шмыгнул носом, вновь протяжно и тоненько вздохнул и неохотно кивком пригласил Доли войти.

Гурги и Ффлеуддур подошли и стали рядом с Тареном. Гвистил, заметив их, испустил подавленный стон.

– О нет, – пискнул он, – никаких людей. Может быть, в другой раз. Мне жаль, поверь, Доли. Но только не люди.

– Они со мной, – коротко бросил карлик – Они просят защиты у Дивного Народа, и я полагаю, что они ее получат.

Лошадь Ффлеуддура, налетевшая на колючки, громко заржала. Это привело Гвистила в полное замешательство.

– Лошади! – всхлипнул он. – Это невозможно! Тащи сюда своих людей, если уж так хочешь. Но только не лошадей. Сегодня, Доли, я никак не расположен к общению с лошадьми. Пожалуйста, Доли, – застонал он, – не делай этого со мной. Я плохо себя чувствую, совсем неважно, правда. Я и подумать об этом не могу, об этих копытах, фырканье, топоте и громадных головах с каменными зубами. Да и разместить их негде. Совсем негде.

– Что это за место такое? – сердито спросил Эллидир. – Куда ты привел нас, карлик? Остальные как хотят, пусть спускаются в эту нору. Но я без Ислимах и шагу не сделаю. Она должна быть при мне.

– Мы не можем оставить лошадей на земле, – сказал Доли Гвистилу, который уже стал удаляться. – Размести их как хочешь, потеснись, в конце концов, – приказал он. – Это мое последнее слово!

Шмыгая носом, ворча, покачивая головой, Гвистил с большой неохотой раздвинул колючие ворота во всю их ширину.

– Очень хорошо, – вздохнул он, – пусть они войдут. Пусть все войдут. И если ты знаешь кого-нибудь еще, тащи его сюда тоже. Хоть целую толпу. Это уже не имеет значения. Я пытался намекнуть тебе, деликатно воззвать к твоему разуму, Доли. Но теперь мне все равно. Теперь мне просто-напросто наплевать.

Тарен начинал понимать, что Гвистил беспокоится неспроста. Причина для беспокойства у него была. Проход был слишком узок и низок для могучих лошадей. Лошадь Адаона протиснулась с трудом. Ислимах яростно выкатила глаза, когда колючки стали царапать и в кровь раздирать ей бока.

Тем не менее, пробравшись внутрь, Тарен увидел, что они оказались в длинном коридоре, похожем на широкую галерею с низким потолком. Одну стену коридора образовывал земляной обрыв, другую – густая завеса колючих ветвей, сквозь которую ничего нельзя было разглядеть. Однако в этой сплошной завесе было достаточно еле заметных прорех и щелей, пропускавших свежий воздух.

– Вы можете поставить лошадей здесь, – тяжко вздохнул Гвистил, указывая на галерею. – Я расчищал ее не так давно. Правда, я не ожидал, что придется превратить ее в конюшню. Но проходите, мне уже все равно.

Поминутно вздыхая и всхлипывая, Гвистил повел путников по коридору, пахнущему влажной прелостью. Тарен заметил, что в одной стене была устроена глубокая ниша, наполненная корнями трав, лишайниками и грибами. «Продуктовые запасы здешнего угрюмого жителя», – догадался Тарен. Вода капала с земляного потолка или бежала ручьями по стенам. Запах сырой глины и прелых листьев стоял в коридоре. Дальше проход вел в небольшой круглый зал.

Здесь в крошечном, выложенном камнями очаге горел слабый костерок. В коротких язычках пламени тлели пучки дерна. Но из этого еле мерцающего огня валили густые, разъедающие глаза и колющие в носу клубы дыма. Рядом лежал неубранный соломенный тюфяк. Здесь же стояли сломанный стол и два колченогих табурета. Все стены были увешаны пучками сохнущей травы. Чувствовалось, что обитатель этой комнаты пытался выровнять стены, пол и потолок, но усилия его оказались тщетными: тут и там из приглаженной глины высовывались скрюченные щупальца корней, усы упрямо прорастающей травы и белые паутинки грибницы. Хотя в комнате было достаточно тепло и даже душно, Гвистил зябко ежился и плотнее укутывал плечи своим ветхим одеянием.