Ллойд Александер - Черный Котел

– Мне хорошо, – еле слышно произнес Адаон. – Боль почти ушла. И здесь очень приятно. Тепло, как весной.

При этих словах Адаона у Тарена защемило сердце. Тихая поляна, мирное солнце, медовые блики на стволах ольхи показались ему угрожающими.

– Адаон! – вскричал Тарен. – Об этом был твой сон?

– Очень похоже на то, – спокойно ответил Адаон.

– Значит, ты знал? – задохнулся Тарен. – Ты знал, что опасность близка! Почему же ты не сказал об этом раньше? Я бы никогда не отправился на поиски Болот. Мы могли повернуть назад.

Адаон улыбнулся:

– Это правда. Именно поэтому я не хотел мешать тебе в твоем решении. Я бы очень хотел быть рядом с моей возлюбленной Арианллин, и мысли мои сейчас с ней. Но если бы я выбрал возвращение, то всю жизнь сомневался бы, чем вызван мой выбор: продиктован ли он был мудростью или влечением сердца. Я считаю, что все идет так, как должно идти. И судьба моя свершилась. Я готов умереть здесь.

– Ты спас мою жизнь! – закричал Тарен. – Ты не должен потерять свою! Мы найдем дорогу в Каер Кадарн и к Гвидиону.

Адаон медленно покачал головой. Он поднял руки к горлу и отстегнул от ворота железную застежку – фибулу.

– Возьми это, – сказал он. – Бережно храни ее. Эта маленькая невзрачная вещица более ценна, чем может показаться.

– Я вынужден отказаться, – тихо сказал Тарен с улыбкой, которая плохо скрывала его беспокойство. – Эта крохотная фибула – подарок умирающего. Но ты должен и будешь жить, Адаон!

– Возьми ее, – настойчиво повторил Адаон. – Это не приказ, но просьба друга.

Он сунул застежку в руку сопротивляющемуся Тарену. Эйлонви подошла с фляжкой воды, размочила лечебные травы. Тарен взял воду и вновь опустился на колени рядом с Адаоном.

Глаза Адаона смежились. Лицо его было спокойным. Рука с повернутой вверх раскрытой ладонью покоилась на земле.

Он умер.

Когда горе немного утихло, путники вырыли могилу, выложили ее плоскими камнями. Завернув Адаона в плащ, они опустили его в яму и укрыли сверху дерном, а Ллуагор жалобно ржала и била копытом сухую землю. Затем они сложили над могилой высокий холм из валунов. Эйлонви нарвала на краю поляны полуувядших цветов, уже тронутых морозом. Она рассыпала их на могиле, они застряли в расселинах между валунами, и казалось, растут прямо из камней.

Они оставались здесь до наступления ночи, но Ффлеуддур и Доли так и не появились.

– Будем ждать их до рассвета, – сказал Тарен. – Дольше оставаться нельзя. Боюсь, что мы потеряли больше, чем одного доблестного друга.

«Адаон предупреждал, что я буду вскоре скорбеть, – пробормотал он себе под нос. – Так и произошло. Трижды».

Обремененные печалью, слишком разбитые усталостью даже для того, чтобы выставить караул, они свалились на свои плащи и уснули. Сны Тарена, как и его настроение, были путаными, наполненными смятением и страхом. Он видел скорбные лики друзей, спокойное безжизненное лицо Адаона. Он видел, как Эллидира разрывает черный зверь, погружая свои когти в грудь принца и терзая несчастного до тех пор, пока тот не издал смертельный вопль. Беспокойные видения сменились видом широкого просторного луга, по которому Тарен бежал, утопая по плечи в высокой траве, в бесплодных поисках дороги. Над его головой парила серая птица, распростершая широкие крылья. Он уже выбился из сил, следуя за ней. И тут дорога открылась ему.

А потом он увидел бурный ручей, обтекавший громадный валун. На валуне лежала арфа Ффлеуддура, которая играла сама по себе, когда ветер задевал ее струны.

И снова Тарен бежал. На этот раз через болото. Медведь и два волка бросились на него и пытались разорвать в клочья своими когтями и клыками. Испуганный, он прыгнул в темный водоем, но вода вдруг превратилась в сухую землю. Разгневанные звери с ужасающим рыком прыгнули следом.

Внезапно он проснулся. Сердце его колотилось. Ночь почти иссякла. Первые робкие полоски рассвета просвечивали сквозь деревья. Эйлонви беспокойно шевелилась, Гурги хныкал во сне. Тарен прижал ладонь к глазам. Сон все еще не отпускал его. Он видел разинутую пасть волка, острые белые зубы. Тарен вздрогнул и окончательно сбросил с себя тенеты сна. Он знал, что пора решать, возвращаться ли им в Каер Кадарн или продолжать поиски Болот Морвы.

Тарен посмотрел на лежащих рядом Гурги и Эйлонви. Всего за один день его спутников разбросало, как осенние листья ветром, а здесь, вместе с ним, остался лишь жалкий, крохотный отряд, затерянный в громадных просторах, усталый и преследуемый жестокими врагами. Неужели они еще могут надеяться на то, чтобы сохранить свои жизни! А путешествие в Каер Кадарн будет таким же опасным, как и поиск. Возможно, и более трудным. Тем не менее надо было выбирать.

Спустя некоторое время он поднялся и стал седлать коней. Эйлонви уже проснулась, а Гурги лежал, высунув свою взъерошенную, утыканную веточками и сухими листьями голову из складок плаща.

– Скорее, – приказал Тарен. – Нам лучше пораньше выйти в дорогу, пока Охотники не спохватились и не сцапали нас.

– Они быстро найдут нас, – сказала Эйлонви. – Их здесь как репейников. Они рассыпаны по всему пути до Каер Кадарн.

– Мы пойдем к Болотам, – решительно сказал Тарен, – к Болотам Морвы, а не в Каер Кадарн.

– Что? – вскричала Эйлонви. – Ты все еще думаешь об этих отвратительных Болотах? Неужели ты серьезно надеешься, что мы сможем отыскать этот Котел, да еще притащить его?

Тарен молча занимался сбруей.

– С другой стороны, – задумалась Эйлонви, – полагаю, это единственное, что нам остается теперь, когда ты нас вовлек в свою безумную затею. К тому же никто не знает, что на уме у Эллидира. И зачем тебе нужно было, чтобы он приревновал тебя к своей глупой лошади?..

– Мне жаль Эллидира, – ответил Тарен. – Адаон когда-то сказал мне, что он видел во сне черного зверя, сидящего на плечах Эллидира. Теперь я, кажется, понимаю, что он имел в виду.

– Ладно, – примирительно заметила Эйлонви, – не знаю, о чем ты толкуешь. Но с твоей стороны было милосердно и благородно помочь Ислимах. Я и в самом деле рада, что ты это сделал. Уверена, что у тебя были самые лучшие побуждения, а это означает, что ты не безнадежен.

Тарен промолчал. Его все еще удручало и томило неясное беспокойство, хотя тревожные сны постепенно бледнели и стирались из памяти. Он оседлал Мелинласа, а Гурги и Эйлонви вдвоем уселись на Ллуагор. И маленький отряд поспешно оставил поляну.

Тарен намеревался ехать на юг, надеясь каким-то образом все же набрести на Болота Морвы к следующему дню. Впрочем, он довольно смутно представлял, где они находятся.

День выдался ярким и бодрящим. Мелинлас летел легким галопом по мерзлой земле. Тарен вдруг мельком заметил мерцающую в лучах осеннего солнца, усеянную каплями росы паутину на ветке боярышника и деловито снующего по ней паука. Тарен с изумлением осознал, что вдоль лесной дороги идет суетливая, полная забот жизнь. Белки готовили зимние припасы. Муравьи копошились в своих земляных замках. Он их как бы видел воочию. Никогда раньше такого с ним не происходило: мир открылся ему во всем своем небывалом величии и простоте.