Анастасия Машевская - Коготь и цепь [litres]

– Не хоромы, – насмешливо заметил он.

– Выбирать не приходится, – только и ответила жрица.

Утром путники спустились в общую залу для завтрака. Заказав зернового хлеба, твердого сыра с орехами и зеленью, вяленого мяса и разбавленного вина, Шиада и Ганселер уселись в дальнем темном углу помещения. Трапезничали молча – все вопросы маршрута обсудили еще минувшим вечером. Шиада всю дорогу от Ладомаров молилась за успех предстоящей авантюры, но ведь пути Богини неисповедимы.

Удивленный голос заставил вздрогнуть:

– Шиада?!

О, Праматерь, они же и так постарались расположиться в наиболее неприметном углу. Кому надо было ее тут рассматривать?

Женщина обернулась на зов и с какой-то смесью неожиданности и облегчения усмехнулась: вот он, привет из Ангората и Кольдерта одновременно. Такой человек и вовсе не глядя распознает Вторую среди жриц.

– Гленн! – Жрица поднялась и с радостью кинулась на грудь друида.

Подошел Тирант и, дождавшись, тоже стиснул Шиаду. Поелозил руками по ее спине, гоготнув.

– Эка жалость, что Бог сделал нас родичами, – рыкнул увалень. – Я бы за тобой приударил, Шиада!

Ганселер не вмешивался. Без обсуждений Тирант подтащил к столу два стула, а Гленн перенес еду со стола, за которым братья сидели прежде. Шиада вскользь сказала:

– Это Ганселер, первый меч моего мужа, начальник его стражи.

Мужчины по очереди протянули руки для пожатия.

– Гленн, – сказал один.

– А я Тирант, – добавил второй.

Шиада пояснила:

– Гленн и Тирант мои двоюродные братья, – добавила она через паузу.

Ганселер кивнул. Имя Тиранта было на устах у всех иландарцев – как-никак, увальня народ нарек одним из лучших рыцарей страны. А вот Гленна Ганселер не знал, потому что молва обычно твердила: «Тирант и его брат-друид».

– Каким ветром вас занесло в эти края? – спросила Шиада.

– Королевским, другой нас давно не тревожит, – улыбнулся Гленн.

Шиада с теплотой в сердце приметила, что он не меняется с годами: то же выражение глаз, какое она помнила еще в дни обучения на острове, те же темные волосы до плеч, заплетенные в тонкие косы вдоль висков, то же друидическое одеяние, тот же неспешный и тихий выговор, который, казалось бы, даже простые очевидные фразы ухитрялся превращать в покрытую таинством недосказанность.

– Наша фанатичка-королева не знает, чего хочет, – басом прокомментировал Тирант.

– Поуважительней, она сестра моего лорда, – вставил Ганселер зачем-то.

Тирант только отмахнулся и откусил здоровый кусок хлеба.

– Сестра, лорда, – будто перечислял он с полным ртом, – тебе какая разница? Главное в том, что она не знает, чего ей надо. То привези старуху, то увези старуху, ну ее!

– Какую старуху?

Из слов Тиранта Шиада не смогла уловить ничего вразумительного, а копаться в его голове было абсолютным кощунством. Жрица воззрилась на Гленна, и тот вдумчиво объяснил, что к чему.

– Надо же, – скептически заметила Шиада, дослушав. – Знать бы, чего такого знают гуданские монахини, чего не знают придворные врачи.

– Ты знаешь, – отозвался Гленн, – если послушать, что говорят на ярмарке, то гуданцы вообще знают больше всех остальных. Столько толков!

– О, так вы успели побывать на ярмарке?

– Да нет, наслушались пьяной болтовни вчера в трактире, – ответил Тирант.

– Не знала, что ты, Гленн, ходишь по трактирам, – улыбнулась жрица друиду.

– Ну, должен же кто-то следить за тем, чтобы он не стал пьяницей, – улыбнулся жрец, кивком указав на брата.

– Вы не меняетесь, – засмеялась женщина и откусила яблоко. На ее звонкий смех обернулись люди.

– А должны? – беззлобно фыркнул Тирант, явно не требуя ответа.

– Ну а ты, сестра, здесь по какому делу? – спросил друид.

– У нас разговор к Гаю Гудану, – ответила герцогиня. Потом глянула на сопровождающего и отослала его расплачиваться за еду. – Гленн, есть новости от храмовницы?

– Нет, госпожа, мы сами давно не видели Высокую Мать и не получали никаких вестей с острова после апреля.

– Апреля? – бессмысленно переспросила Шиада.

– Точно. Мы в ту пору, по дороге за Старухой Сик, встретили Сайдра. Он тогда приехал в Этан после проведения на Ангорате Обряда Царственного Огня и Венценосных Вод.

Шиада приняла удивленный и несколько озадаченный вид.

– Такой обряд проводят не каждый день, – резонно заметила жрица. – К Бирюзовому озеру новости доходят непозволительно медленно, – вполне искренне опечалилась она. – Или не доходят вовсе. Особенно языческие.

– Ну еще бы! – прогрохотал Тирант. Из всех троих за столом он был увлечен завтраком больше других, запихивая в рот большие куски пищи и прожевывая абы как.

– Для кого был обряд? – спросила жрица.

– Для короля Удгара и его сына.

Шиада не изменилась в лице, но Гленн кожей почуял, как внутри сестры все оборвалось и с противным звоном брякнулось куда-то на пол.

– Агра… вейн? – только и сумела она выдохнуть.

– Или Молодой король, как его прозвали в Архоне, – подтвердил друид.

– Но, – глаза Шиады начали блуждать, ища в лице Гленна ответа на свой вопрос. – Агравейн ведь погиб в последней битве Орса и Адани. Уже год прошел.

– Да, пересудов на сей счет ходило много, но, как оказалось, он выжил, и в конце марта Удгар провозгласил сына соправителем.

У Шиады возникло отчетливое чувство, будто ей вонзили в грудину каленые щипцы и теперь пытались протащить сквозь кости и кожу сердце, печень, желудок – все на свете. Она не сразу смогла совладать с собой. Гленн понял все, но ничего не сказал ни вслух, ни в мыслях, выразив глазами одно лишь понимание. Тирант все еще налегал на еду, причмокивая и почавкивая.

Подоспел Ганселер, позволяя неловкой ситуации сойти на нет и давая повод к прощанию. Родственники обнялись тепло и искренне. Гленн задержал руки на плечах Шиады даже чуть дольше, чем требовалось, будто стараясь поддержать.

Когда двое вышли из таверны, Гленн потемнел лицом. Он никому ничего не скажет и не покажет, но невольно будет нести это вроде ненужное и докучливое знание о Второй среди жриц. Знание, которое для нее так важно.

Всю дорогу до гуданского донжона молодая женщина думала только об одном: что это было? Она обманула сама себя? Или это Праматерь? Великая Богиня-Мать, которой Шиада, за исключением одного раза, всю жизнь служила верой и правдой, решила поиграть видениями? Или это и вовсе Нелла устроила козни, чтобы проверить, сумеет ли Шиада отличить видение от реальности? Помнится, раньше у нее никогда не возникало трудностей с этим. Или это месть Всеединой Матери за ее былое минутное непослушание? Но Шиада уже несколько лет расплачивалась за тот грех, и эта расплата одна стоила всех остальных.