Карен Монинг - Рожденная огнем

— И?..

— И их правый гиппокамп [43] Гиппокамп — часть лимбической системы головного мозга, участвует в механизмах формирования эмоций, консолидации памяти. ( Примеч. ред .) на семь процентов больше, чем у среднестатистического человека. Не потому, что они родились такими, крошка. Нейропластичность.

Она смотрит на меня так, словно внезапно с трудом стала понимать английский. Беззвучно повторяет слово «нейропластичность».

— Откуда ты это знаешь? Как?

— Я довольно долго водил такси. Несколько месяцев.

— В Лондоне?

— А с какого бы хрена я рассказывал тебе о тесте, который не проходил?

— Ты сдавал экзамен? И сдал? Ты водил такси? — Она смотрит на меня, как на пришельца из космоса.

— Знаешь, какие в Лондоне цыпочки? Сколько жен со всего мира летают туда без своих мужей? Посмотри на меня, милая. Я ходящий и говорящий хренов викинг, который любит трах. Я обслуживал аэропорт.

— О господи. Ты был таксистом, который спит с клиентами.

Я подмигиваю.

— Веселые времена.

— Ладно, — мотает она головой. — Хватит с меня клиторов и таксистов. Какое отношение все это имеет к моей проблеме? Ты хочешь сказать, что мне нужно увеличить размер части мозга? И каким образом?

— Как и клитор, мозг может меняться. Правый гиппокамп отвечает за пространственную кодировку…

— Мне действительно очень сложно воспринимать твою внезапную осведомленность в таких вопросах, — говорит она, сузив глаза.

— Детка, я не тупой. Я просто эффективный.

Она откидывается назад на стуле, губы против ее воли медленно растягиваются в улыбку. Внезапно она начинает хохотать.

— Чтоб меня! — Она прекращает смеяться, и мне внезапно перестает нравиться, как она на меня смотрит. Так, словно видит во мне то, что я не хотел бы ей показывать. Никогда не хотел бы показывать ни одной крошке. Я вдруг задумываюсь, насколько разумной была эта сделка.

Но все равно готов выполнять условия. Так что я начинаю рассказывать ей о теории сложного кодирования, о том, как формировать воспоминания и распределять их пространственно, привязывая к месту, для чего предлагаю использовать аббатство, поскольку она с ним знакома. Некоторые ребята считали, что вымышленные места лучше, но если у тебя уже есть здоровенная крепость, в которой ты вырос, зачем делать лишнюю работу? Именно так и звучит мой девиз по жизни.

— То есть ты говоришь, что я мысленно превращаю то, что хочу запомнить, в разные образы и расставляю по определенным местам в моем мысленном аббатстве? Это же куча работы, — отмечает она.

— Да, но проделать достаточно только один раз. А когда наловчишься, становится проще. Нужен особый подход. Сделай это забавным. Я вот помню одну цыпочку, имя которой так и не узнал, но мне хотелось определить ей место в памяти, а у крошки был серьезный кинк [44] Kink ( англ .) — «пунктик», странность, пристрастие. по поводу задниц, так что я назвал ее Лола, как у группы «Кинк» — Л-О-Л-А, ло-ла. — Я начал горланить, как Рэй Дэвис. Провалиться мне на этом месте — ребята всегда устраивали обалденное шоу. — Я вообразил ее гнутой скрепкой на закатанном рукаве статуи Рэя Дэвиса в моем кабинете.

— Скрепкой? В твоем кабинете стоит статуя Рэя Дэвиса? А что еще есть у тебя в кабинете?

— Не вынюхивай, милая. Это несимпатично. Она была с подвыподвертом. Как и скрученная скрепка. Для меня такой вариант сработал.

Она размышляет, прикусывая пухлую нижнюю губу. О, эта губа знает толк в засосах.

— И это правда работает? — спрашивает она наконец.

— Все дело в том, чтобы контролировать внутреннее пространство, крошка.

Она долго смотрит на меня, не говоря ни слова. Открывает рот, снова закрывает, потирает лоб. А затем, с таким выражением, словно сама не может поверить в то, что произносит это, говорит:

— А можем мы просто потрахаться?

Я приступил к делу раньше, чем она успела закончить предложение.

Думаю, я только что взял новый уровень в игре «Уболтай крошку на постель».

— Ты хочешь, чтобы я выследил женщину, которая выглядит, как твоя сестра? — спросил Бэрронс.

Я кивнула. Меня уже тошнило от непонимания, что на самом деле происходит во многих сферах моей жизни. Хватило бы и того, что во мне находилась штука, о правилах которой, если таковые имелись, я не имела ни малейшего понятия. А теперь явилась еще и жуткая мусорная куча на Невидимых ножках, сумев заморозить меня в беспомощном ужасе, несмотря на то, что мои ши -видящие чувства в данный момент были нейтрализованы. Что из себя представляет неизвестное существо, притворяющееся моей покойной сестрой?

В двух случаях из трех я могла предпринять решительные действия. Начиная с той особи, которая представляла сейчас наибольшую угрозу моей вменяемости.

— Я хочу, чтобы ты поймал ее, — уточнила я. — И привел туда, где я смогу ее допросить.

— Этот шанс ты профукала в «Честерсе».

Я вздохнула.

— Не хотела ничего говорить при Риодане. Ты же знаешь: стоит протянуть ему палец, и он отгрызет руку по самое плечо. А я не горю желанием быть сожранной.

— Ты веришь, что это может быть Алина?

— Нет. Думаю, такой вариант совершенно невозможен. Но я хочу знать, что это за штука на самом деле .

— Ты сказала, что похоронила сестру. И была уверена, что тело принадлежит ей. Теперь ты передумала?

— Нет. Я похоронила ее. — Я не стала уточнять, что недавно вытащила гроб из могилы и тела там не оказалось. Не видела смысла еще более усложнять и без того непростой вопрос. Хотелось вначале исследовать алиноподобное существо, а потом, если потребуется, выдавать детали Бэрронсу.

— Я не смогу привести ее в магазин, — предупредил он.

Я кивнула. Чтобы выследить Алину, он собирался превратиться из человека в зверя, и я ни на миг не сомневалась, что ни один Охотник не взгромоздит подобное существо себе на спину, чтобы перенести его через торнадо.

— У тебя есть поблизости другое хорошо защищенное место?

— Подвал, в котором ты была при-йа , все еще под защитой.

Наши взгляды встретились, и у нас произошел еще один напряженный бессловесный диалог, с графическими напоминаниями о сексе — диком и агрессивном, голодном и одержимом.

«Ты для меня весь мир, — говорила я. — Не бросай меня».

«Это ты бросишь меня, девушка-радуга», — отвечал он, и я уже тогда знала, что стала дорогá ему не меньше, чем он мне.

— А рождественская елка все еще там? — легкомысленным тоном спросила я.

«Я оставил все, как было. Лучшая из моих гребаных пещер», — сказали его темные глаза.

«Однажды мы снова это сделаем», — ответила я. Мне не придется притворяться при-йа . Только не с ним.