Брендон Сандерсон - Убийца Войн

Вашер вернулся и остановился в дверях, глядя, как она обгладывает кости. Он не согнал ее с места и просто уселся на другой стул. Наконец показал выстиранную шаль.

– Эта? – спросил он.

Вивенна застыла. К щеке пристал кусочек рыбы.

Вашер положил шаль рядом с ней на стол.

– Вы мне ее возвращаете?

Он пожал плечами:

– Если дохи и правда там, мне их не вызволить. Это под силу только тебе.

Вивенна взяла шаль:

– Я не знаю команды.

Он вскинул брови:

– Ты избавилась от моих веревок, не пробуждая их?

Вивенна мотнула головой:

– Тогда я угадала.

– Надо было покрепче вставить кляп. Что значит – «угадала»?

– Это вообще был первый раз, когда я использовала дох.

– Верно, ты же королевских кровей.

– И что с того?

Он только кивнул на шаль:

– «Твой дох – ко мне». Вот нужная команда.

Вивенна положила руку на ткань и произнесла слова. Все мигом переменилось.

Головокружение прошло. Равнодушия к миру как не бывало. Вивенна задохнулась, дрожа от наслаждения. Оно было столь сильным, что принцесса свалилась со стула и забилась, словно в припадке. Восхитительно. Она ощущала жизнь. Чувствовала, как Вашер окутывается цветовым коконом – красивым и ярким. Она ожила.

Блаженство накрыло ее надолго.

– Потрясение возникает, когда получаешь дох впервые, – сказал Вашер. – Если вернуть дох где-нибудь через час, то сильно плохо, как правило, не бывает. Протяни недели или даже несколько дней – и все произойдет, как в первый раз.

Улыбаясь от восторга, Вивенна снова уселась на стул и стерла с лица рыбные крошки.

– Вся хворь прошла!

– Естественно, – кивнул Вашер. – Если я правильно считываю, твоих дохов хватает как минимум для третьего повышения. Ты и не можешь болеть. Ты едва ли и состаришься. Конечно, если удержишь дохи.

Она взглянула на него в панике.

– Нет, – утешил он. – Я не собираюсь принуждать тебя отдать их мне. Хотя, наверное, следовало бы. Ты настоящая заноза, принцесса.

Уже увереннее Вивенна вновь принялась за еду. Прошедшие недели теперь представлялись кошмарным сном. Мыльным пузырем, абсурдом, оторванным от ее жизни. Неужто это она сидела на улице и просила милостыню? Спала под дождем, обитала в грязи? Неужели она всерьез подумывала о проституции?

Да, это было. Ей не забыть этого лишь потому, что дохи вернулись. Но что толкнуло ее на такие поступки? Превращение в бесцвет? Или болезнь тоже сыграла свою роль? Так или иначе, в основе всего лежало отчаяние.

– Ладно, – произнес Вашер, взяв черный меч. – Пора уходить.

– Куда? – с подозрением спросила Вивенна.

В их последнюю встречу он связал ее, заставил дотронуться до меча и бросил с кляпом во рту.

Не обращая внимания на ее беспокойство, Вашер швырнул на стол стопку одежды:

– Надевай.

Она перебрала вещи. Толстые брюки, туника, которую полагалось в них заправлять, и сверху – жилет. Все разных оттенков синего. Белье было того же цвета, но не такое яркое.

– Это мужская одежда, – сказала Вивенна.

– Обычная, для всех, – ответил Вашер, направившись к выходу. – Я не собираюсь тратиться на красивые платья, принцесса. Тебе придется привыкнуть к тому, что есть.

Она открыла рот, но захлопнула, решив не капризничать. Ведь только недавно… неведомо, сколько времени она провела, разгуливая в тонкой, почти прозрачной рубашке, едва доходившей до середины бедра. Она благодарно взяла брюки и тунику с жилетом.

Повернулась к Вашеру:

– Прошу вас, ответьте. Я ценю эту одежду. Но можно хотя бы узнать, как вы намерены со мной поступить?

Вашер задержался на пороге:

– Для тебя есть работа.

Она содрогнулась, подумав о телах, которые показал ей Дент, и о прочих людях, убитых Вашером.

– Снова будете убивать?

Он обернулся, хмурясь:

– Дент чем-то занят. Я собираюсь это пресечь.

– Дент работал на меня, – возразила Вивенна. – Или, по крайней мере, притворялся. Все, что он делал, совершено по моему распоряжению. Он лишь подыгрывал, чтобы я оставалась в блаженном неведении.

Вашер издал лающий смешок, и Вивенна вспыхнула. Ее волосы покраснели, впервые отреагировав на душевный настрой с тех пор, как она ужаснулась при виде мертвого Парлина.

Ее не покидало чувство абсурдности случившегося. Недели на улице? Казалось, что много дольше. Но сейчас, вдруг будучи снова чистой и сытой, она странным образом ощутила себя прежней. Отчасти дело было в дохе. Прекрасном, чудесном дохе. Она не желала расставаться с ним впредь.

Впрочем, полностью прежней не стала. Но кем же тогда? И важно ли это?

– Вы надо мной смеетесь, – сказала она Вашеру. – Но я старалась делать как лучше. Я хотела помочь моему народу в надвигающейся войне. Бороться с Халландреном.

– Халландрен вам не враг.

– Нет, враг, – запальчиво отрезала Вивенна. – И замышляет на нас напасть.

– У жрецов есть серьезные основания для своих действий.

Она фыркнула:

– Дент говорил, что каждый думает, будто поступает правильно.

– Дент слишком умный и в итоге допрыгается. Он дурачил тебя, принцесса.

– Что вы имеете в виду?

– Неужели тебя ни разу не кольнуло? – задал Вашер встречный вопрос. – Нападать на караваны с продовольствием? Подстрекать к мятежу идрийскую бедноту? Напоминать ей о Вахре и его посулах свободы, которые так свежи в памяти? Показать тебя паханам трущоб – смотрите, дескать, Идрис подкапывается под халландренское правительство? Ты говоришь, принцесса, что каждый мнит себя правым, а те, кто с ним не согласен, заблуждаются. – Он посмотрел ей в глаза. – Тебе хоть раз приходило в голову остановиться и представить, что ошибаешься именно ты?

Вивенна оцепенела.

– Дент на тебя не работал. И даже не притворялся, будто работает. Кто-то из этого города нанял его, чтобы развязать войну между Идрисом и Халландреном, и все прошедшие месяцы он использовал ради этого тебя. Я пытаюсь выяснить почему и зачем. Кто за этим стоит и чем им полезна война?

Вивенна села, глядя на него круглыми глазами. Не может быть. Он не прав.

– Ты была идеальной пешкой, – сказал Вашер. – Ты напомнила жителям трущоб, откуда они родом, и вооружила Дента личностью, вокруг которой их можно сплотить. Двор богов – на волоске от нападения на твою родину. Не потому что ненавидит идрийцев, а потому, что чувствует: идрийские мятежники уже сами напали на них.

Он покачал головой.

– Поверить не могу, что ты не понимала, какие дела творишь. Я думал, ты работаешь с ним сознательно и развязываешь войну. – Он смерил ее взглядом. – Я недооценил твою глупость. Одевайся. Не знаю, успеем ли мы исправить тот вред, что ты причинила, но я хочу попытаться.

Одежда вызвала необычные ощущения. Брюки плотно облегали бедра, и Вивенне чудилось, что она голая. Ей было странно не слышать шуршания длинных юбок.