Брендон Сандерсон - Убийца Войн

Сири было трудно возразить. Что она знала о возвращенных?

«А в Идрисе кормят так же?» – написал Сьюзброн.

Сири снова улыбнулась. Он постоянно проявлял недюжинный интерес к ее отчизне. Она угадывала в нем томление, желание вырваться из дворца и повидать белый свет. И все же, несмотря на суровые правила, он не хотел бунтовать.

– Придется мне растлить тебя основательнее, – заметила Сири.

Он помедлил.

«А при чем тут еда?»

– Ни при чем. И тем не менее это правда. Ты чересчур хороший человек, Сьюзброн.

«Сарказм? – написал он. – Искренне надеюсь, что да».

– Только наполовину. – Сири легла на живот, при этом одновременно улеглась на Сьюзброна и на эту их «поляну» для пикника.

«Полусарказм? Что-то новенькое?»

– Нет, – вздохнула она. – Даже в сарказме бывает правда. Я не хочу растлить тебя по-настоящему, но ты, по-моему, слишком покорен. Тебе надо стать немного беспечнее. Порывистым и независимым.

«Трудно быть порывистым, когда ты заперт во дворце и окружен сотнями слуг».

– С этим не поспоришь.

«Но я поразмыслил над твоими словами. Пожалуйста, не сердись на меня».

Сири насторожилась, уловив его смущение.

– Хорошо. Что же ты сделал?

«Пообщался с моими жрецами. Ремесленным шрифтом».

Сири запаниковала.

– Ты рассказал им о нас?

«Нет-нет, – написал он быстро. – Я сказал, что тревожусь из-за ребенка. И спросил, почему отец умер сразу после моего рождения».

Сири нахмурилась. Лучше бы он предоставил ей вести подобные разговоры. Впрочем, она ничего не сказала. Ей не хотелось уподобляться жрецам и держать его под каблуком. Опасность грозила ему, и он имел право участвовать в разрешении проблемы.

– Хорошо, – сказала она.

«Ты не сердишься?»

Сири повела плечами:

– Я же только что призывала тебя быть порывистым! Теперь грех жаловаться. И что же они ответили?

Он стер написанное и продолжил:

«Сказали, что волноваться незачем и все будет в порядке. Тогда я спросил еще раз, и они снова выразились туманно».

Сири медленно кивнула.

«Мне больно это писать, но я начинаю думать, что ты права. Я заметил, что в последнее время охрана и пробуждающие необычно ко мне приблизились. Вчера мы даже не пошли на ассамблею».

– Дурной знак, – согласилась она. – Я тщетно пыталась выяснить, что будет дальше. Призвала еще троих сказителей, но все они выложили не больше, чем Хойд.

«Ты по-прежнему думаешь, что дело в моем дохе?»

Сири снова кивнула:

– Помнишь, что я рассказала о разговоре с Треледизом? Твой дох он поминал с благоговением. Для него это нечто вроде семейного гобелена, который передают по наследству.

«В детской сказке из моей книги есть волшебный меч. Дед отдает его маленькому внуку, а потом оказывается, что это реликвия – символ королевской власти».

– К чему ты клонишь? – спросила она.

«Возможно, вся халландренская монархия – лишь орудие для охраны доха. Единственный способ передавать его из поколения в поколение – использовать людей в качестве носителей. И потому создали династию Богов-королей, которые хранят это сокровище и передают его от отца к сыну».

– Тогда получается, что Сосуд, скорее, не я, а Бог-король. Ножны для волшебного оружия.

«Именно так, – ответил Сьюзброн, быстро водя рукой. – В сокровищнице было столько дохов, что мой клан пришлось превратить в королевский. И отдать сокровище возвращенным, иначе их король и боги вступили бы в борьбу за власть».

– Возможно. Ведь очень удобно, когда у Бога-короля всегда рождается мертвый сын, который становится возвращенным…

Она осеклась. До Сьюзброна тоже дошло.

«Только при условии, что очередной Бог-король на самом деле не сын действующего», – вывел он дрожащей рукой.

– Остр! – ужаснулась Сири. – Повелитель цветов! Вот оно что! Где-то в королевстве умер младенец. Затем он стал возвращенным. Вот почему им так важно, чтобы я срочно забеременела! У них уже есть следующий Бог-король, и сейчас остается только продолжать фарс. Они выдают меня за тебя и надеются на скорейшее рождение ребенка, чтобы потом заменить его возвращенным.

«Тогда меня убьют и каким-то образом заберут мои дохи, – написал Сьюзброн. – И отдадут их этому ребенку, который станет новым Богом-королем».

– Постой. А разве младенцы вообще возвращаются?

«Да».

– Но как может младенец вернуться героически, или добродетельно, или как-то еще в том же духе?

Сьюзброн замялся, и она поняла, что у него нет готового ответа. Возвращенный-младенец. На родине Сири никто не верил, что человека избирают для возвращения за ту или иную добродетель, которую он воплощает. Это халландренское верование. Сири оно казалось просчетом местной теологии, но она не хотела еще сильнее озадачить Сьюзброна. Он и без того переживал из-за ее неверия в его божественность.

Сири села на место.

– Важно не это, главный вопрос в другом. Если Боги-короли всего лишь Сосуды для хранения дохов, зачем их менять? Почему не оставить одного – пусть хранит вечно?

«Не знаю, – написал Сьюзброн. – Бессмысленно, да? Возможно, они не решаются так долго держать в неволе одного-единственного Бога-короля. Не легче ли управлять детьми?»

– Тогда их сменяли бы чаще, – заметила Сири. – Некоторые Боги-короли прожили не один век. Конечно, все может зависеть от их строптивости.

«Я делаю все, что мне положено! Ты только что сетовала на мою чрезмерную покорность».

– По сравнению со мной, – уточнила она. – А с точки зрения жрецов, ты, возможно, дикарь. В конце концов, ты же спрятал книгу, которую дала тебе мать, а потом научился писать. Вдруг они знают тебя достаточно хорошо и понимают, что ты не смиришься? И вот теперь, когда появилась возможность тебя заменить, они хотят ею воспользоваться.

«Не исключено», – написал он.

Сири переосмыслила их выводы. При критическом рассмотрении становилось ясно, что это лишь домыслы. Но все говорили, что у других возвращенных детей быть не может, – так чем же отличается Бог-король? Возможно, таким образом скрывался тот факт, что очередным Богом-королем объявляли новое лицо, когда его находили.

Однако это по-прежнему не давало ответа на самый важный вопрос. Что сделают со Сьюзброном в стремлении заполучить его дохи?

Откинувшись в кресле, Сьюзброн уставился в темный потолок. Сири заметила печаль в его глазах.

– Что с тобой? – спросила она.

Он покачал головой.

– Пожалуйста, скажи! Что случилось?

Немного посидев в такой позе, он снова начал писать:

«Если ты говоришь правду, то женщина, которая меня вырастила, мне не мать. Должно быть, я родился неведомо у кого в провинции. Жрецы забрали меня, как только я стал возвращенным, и вырастили во дворце как „сына“ Бога-короля, которого убили».