Ричард Адамс - Майя

– Не волнуйся, он парень неплохой, банзи. Мы друг другу помогаем, – с улыбкой сказала она. – О Канза-Мерада, как же я счастлива, что мы наконец-то увиделись! Я тебе весточку посылала, давно уже… Ты получила?

Майя покачала головой.

– Вот мерзавцы! – воскликнула Оккула. – А ты все равно меня нашла. Снимай накидку, ложись рядышком, поудобнее. О боги, да у тебя шрам! Откуда? После Вальдерры?

– Ага.

– Расскажи, а? Я ничего не знаю. Как ты в Субу попала? Кембри отправил? А почему ты…

– Нет, любимая, давай не будем об этом, – перебила ее Майя. – У нас времени мало. Обо мне не беспокойся, у меня все хорошо. Я за тебя боюсь. Как ты здесь, Оккула? Я знаю только, что владычица к моей просьбе снизошла и тебя у жрецов вытребовала. Вот с тех самых пор мне и тревожно…

Оккула, разинув рот, уставилась на нее.

– Так это ты все устроила, банзи?! А эта гадина мне ни словечком не обмолвилась, надо же… И как это я сразу не догадалась! Ах, любимая… – взволнованно зашептала Оккула. – Но как тебе это удалось?

Майя рассказала ей о первой встрече с Форнидой на берегу озера в ночь убийства Сенчо и о ночи, проведенной с благой владычицей.

– Значит, тебе не понравилось? – спросила Оккула.

– Не-а, – вздохнула Майя. – Вовсе не понравилось. Она быстро почувствовала, что мне невмоготу.

– Оно и понятно… – Оккула запрокинула голову и расхохоталась. – И ты решила, что я смогу, да?

– Ну, вроде как у тебя лучше получается, – смущенно призналась Майя и хихикнула.

– Ох, правда твоя, банзи, у меня куда как лучше получается, – процедила Оккула сквозь зубы. – Сплошное удовольствие, иначе не скажешь. Одна забота – как бы палку не перегнуть, понимаешь? Разделалась бы с грязной работенкой, и дело с концом. Только дорого придется заплатить, да какая разница, если душа Зая этим упокоится? Но знаешь, банзи, я все равно своего добьюсь, из преисподней выйду, как Канза-Мерада, не сомневайся.

Майя недоуменно взглянула в темные, чуть покрасневшие глаза подруги.

– Ох, ты же и сама обо всем догадалась, верно? – добавила Оккула.

– Ой, значит, той ночью Сенчо… ты…

– Ну да.

– Ты с самого начала все это задумала? Еще в «Лилейном пруду»?

– Ах, банзи, «Лилейный пруд» здесь ни при чем. И вообще, тебе много знать необязательно, так безопаснее.

– Но ты же не думала, что нас с тобой Сенчо купит?

– И не думала, и не надеялась. Просто повезло, вот и все. Лаллок с хельдрилами не дружит, хотел Сенчо услужить, да и себя не обидеть. С другой стороны, все знали, что Сенчо любил необычными невольницами хвастаться, так что, может, и не случайно все устроилось.

– А с коробейником вы были знакомы? С Зиреком?

– Нет, конечно. Я все поняла, когда он условленный знак дал – сказал про кошку Келинну. Ну а как он сведения передал, все и завертелось.

– Какие сведения? Кому?

– Как – кому? Сантилю, конечно.

Майя задумалась; теперь ей много стало яснее.

– Значит, тогда у Павлиньих ворот я и правда видела Зирека с Мерисой.

Оккула кивнула.

– И где они сейчас?

– Не знаю, – мрачно произнесла Оккула. – Где бы ни были, все лучше, чем здесь. Только мне еще одно дело надо провернуть, банзи, прежде чем душа Зая упокоится. Поэтому я в лодке и осталась, хотя могла бы с ними сбежать. Нет, мне повеление богини надо исполнить. – Тут она вскочила и со смехом принялась сдергивать с Майи платье. – Встань-ка, красавица, дай я на тебя посмотрю. Ашактиса говорит, тебя в Вальдерре о скалы ободрало хуже некуда. – Она стянула с Майи сорочку. – Ох, все почти зажило, хвала Шаккарну. А что пара шрамов осталась, так это даже к лучшему – поклонникам будет что целовать. Молодец, банзи! Ну и что ты теперь делаешь? Помнишь, как мы у Сенчо мечтали – тысячу мельдов за ночь?

– Знаешь, Оккула, мне теперь даже и не хочется. Вдобавок денег у меня и так много.

– Глупости какие! Денег много не бывает – знаешь такое присловье? Надо прикопить на черный день…

– Понимаешь… – замялась Майя.

Ей очень хотелось попросить совета у подруги, рассказать о том, что произошло в Субе, о Зан-Кереле… Но времени почти не оставалось – вот-вот придет Зуно.

– Конечно же, тебе сейчас это не к спеху, – неожиданно заметила Оккула. – Ты же у нас героиня, город спасла и все такое. Может, тебе танцами заняться?

– А почему ты радуешься, что я город спасла? Ведь если бы Карнат в Беклу пришел…

– При чем тут Карнат? Нет, Беклу Сантиль возьмет – Сантиль, и никто другой.

– А какая тебе разница? Ты же не бекланка…

– Послушай, банзи, ты же знаешь, мне главное – чтоб платили хорошо. Карната я не знаю, и он про меня не ведает. Сантиль – другое дело. Я у него наилучший осведомитель. Вот он Беклу возьмет, и если я в живых останусь, то мне большущий кусок трильсы достанется! От Карната я такого не дождусь. – Она улыбнулась. – Ну или кошечку глиняную подарят… Ой, кстати, о кошечках. Банзи, сделай мне одолжение, а? Ты в нижнем городе бываешь?

– Да, изредка.

– Помнишь старуху в сластной лавке? Ну, тебя в тот день Эвд-Экахлон пригласил? Сходи к ней и скажи, пусть ноги уносит – и чем скорее, тем лучше. Так и передай, мол, Оккула велела. В Тонильде народ хватают без разбору… Только прошу тебя, банзи, не откладывай, завтра с утра и наведайся.

– Ох, я же из дома шагу ступить не могу – сразу толпа собирается. Может, Огму туда послать?

– Нет, Огме тайных дел поручать нельзя, у нее рот не закрывается. А старуху обязательно надо завтра предупредить, иначе поздно будет. Я сама случайно узнала – Форнида проболталась, что в Бекле заговорщиков арестовывать собираются. Так что не одна старуха, а очень многие пострадают, если останутся в городе.

– Я все сделаю, – пообещала Майя.

В дверь постучали. На пороге возник Зуно.

– Ах, любимая, – вздохнула Оккула. – Приходи еще, если сможешь. Ты мне – как глоток воды в пустыне. Только будь осторожна. Зуно даст тебе знать, правда?

– Конечно, – сказал Зуно. – А сейчас нам пора, пока благая владычица не вернулась.

Майя снова укуталась в накидку и спустилась в каморку, где Лаллок беседовал с какой-то старухой.

– Простите, У-Лаллок, но эта невольница вряд ли нам подойдет, – сказал Зуно.

– Что ж, некоторые своего счастья не понимают, – проворчала старуха, с тяжелым вздохом поднялась и, звеня ключами, отперла дверь во двор.

Майя так обрадовалась встрече с Оккулой, что не заметила, как изменилась подруга, и поняла это только поздно ночью, когда лежала без сна на пышной перине в своей опочивальне, слушая тихий плеск озера и редкие крики ржанок у подножья Крэндора. Напряженная решимость Оккулы взволновала Майю больше, чем уклончивые ответы верховного жреца и предупреждения Сессендрисы и Неннониры. Она наконец осознала всю грозящую ей опасность: если страшно отважной Оккуле, то наверняка есть чего бояться. Майя вспомнила загадочную власть, которую подруга обрела над Сенчо в последние недели его жизни: как она чудесным образом успокаивала раздражительность верховного советника, как обволакивала его колдовским дурманом, лишая воли и шаг за шагом ведя на заклание. Теперь Майя догадывалась, какие душевные усилия были необходимы для того, чтобы подчинить себе жестокого Сенчо, не вызвав у него ни малейших подозрений; лишь сейчас сообразила, отчего как-то раз Оккула, будто киннарист, измученный неподдающейся музыкальной фразой, пришла в отчаяние, решив, будто ей не хватает сил, чтобы довести задуманное до конца.