Ричард Адамс - Майя

– С заговорщиками? Эста-сайет, но ведь к вам это слово тоже относится!

– Ах, значит, вы явились ко мне ради словесных игрищ? – холодно осведомилась благая владычица. – Что ж, это неудивительно – на большее вы не способны. Не отпирайтесь, я за восемь лет вас изучила. Ну, раз уж вы пришли, позвольте мне объяснить вам, что произойдет дальше и какая роль в этом отведена вам. В конце года вы отречетесь от титула верховного барона и…

– Прошу меня извинить, эста-сайет… – Дераккон коротко поклонился. – Мне пора. Вы, по-видимому, очень расстроены. Обдумайте мои слова и дайте мне знать, а пока…

Форнида подступила к нему и с вызовом поглядела в лицо. Дераккон с трудом сдержал желание предупредительно поднять руку.

– Если к моим словам не прислушаются, то за последствия я не отвечаю, – прошипела благая владычица.

– Эста-сайет, власть в империи принадлежит мне, – надменно заявил Дераккон. – Прошу прощения, что приходится вам об этом напоминать.

– Вам, конечно, известно, что верховный совет вами разочарован. – Она резко отвернулась и подошла к столу на противоположном конце покоев. – И недовольство Леопардов вполне объяснимо: в империи смута, а верховного барона считают законченным глупцом и никакого уважения к нему не испытывают.

– Эста-сайет, подобные разговоры ни к чему хорошему для вас не приведут, – вздохнул Дераккон. – Не вынуждайте меня принимать меры, которые не принесут пользы ни вам, ни народу.

– Народу? – язвительно переспросила Форнида, злобно сверкнув глазами. – Ах да, вы же постоянно о народе печетесь, о черни, о судьбах империи!

В ее голосе звучала такая угроза, что Дераккон испуганно отступил.

– Не смешите меня! – воскликнула благая владычица. – Народ – все, до последнего нищего, – проклинают и честят вас на все лады. Вам нужны доказательства? По-вашему, вы без охраны можете посетить любую провинцию? А про нижний город и говорить нечего! Попробуйте ночью в одиночку прогуляться от дворца Баронов хотя бы до Лиственной башни… Поверьте, домой вы не вернетесь!

– Замолчите, эста-сайет! – приказал Дераккон, до глубины души задетый ее словами. – Простые люди не питают неприязни ко мне лично, однако не желают, чтобы вы оставались благой владычицей, и я вам это докажу.

– Ну разумеется, все обожают верховного барона и его семейство! Вы приказываете мне молчать? Надо же, какое своевременное повеление! – усмехнулась она. – Я как раз хотела вам показать одно любопытное письмо, так что с удовольствием помолчу, пока вы насладитесь его содержанием. – Форнида открыла ящик стола, достала лист пергамента и протянула Дераккону. – Вот, ознакомьтесь. Конечно, это всего лишь копия, но маршал с удовольствием предъявит вам оригинал.

– Что это, эста-сайет? – удивился Дераккон. – Я не намерен…

– Вы читайте, читайте, – сказала благая владычица, усаживаясь в кресло у окна.

Дераккон хотел было отложить пергамент, но внезапно заметил в нем имя своего младшего сына.

«…к моему глубочайшему сожалению, верховному барону следует доложить, что поведение его сына вызывает многочисленные нарекания. Его поступки несовместимы со званием командира и оскорбляют честь и достоинство воина. Он…»

На этом месте страница оканчивалась. Дераккон украдкой взглянул на Форниду и торопливо перевернул лист.

«…уже дважды допускал подобные промахи. С прискорбием сообщаю, что в интересах соблюдения войсковой дисциплины, поддержания боевого духа и ради безопасности его соратников я считаю необходимым снять его с поста и, повысив в звании, перевести в крепость Дарай-Палтеш…»

Хотя личной печати и подписи на копии не было, Дераккон узнал слог Сендекара и с содроганием вспомнил, как полтора года назад Кембри объявил о переводе юноши в Дарай-Палтеш и заверил, что он заслужил это почетное назначение, проявив себя в битве.

Кто еще знал постыдную правду? Неужели об этом известно повсеместно? К глазам Дераккона подступили слезы – он обожал своего застенчивого, робкого мальчика и гордился им. Он сжал пергамент дрожащими пальцами и посмотрел на благую владычицу, которая ранила его в самое сердце и теперь наслаждалась доставленными мучениями.

– Эста-сайет, откуда у вас это письмо? Оно не имеет к вам никакого отношения…

– Так оставьте его себе, – равнодушно промолвила она. – Мне оно ни к чему, а вот вам…

Он положил письмо на подоконник и направился к выходу.

– А вы не хотите прочесть послание вашей жены к Спельта-Нарду? – остановила его Форнида.

– К Спельта-Нарду? А кто это? – недоуменно спросил Дераккон.

– Один из рабов Эльвер-ка-Вирриона, егерь. По слухам, он пользуется большим успехом у женщин. Странно, конечно, что он читать умеет, хотя, если вдуматься…

Дераккон торопливо вышел из покоев благой владычицы. У порога его встретила палтешская прислужница, почтительно поднесла ладонь ко лбу и что-то негромко произнесла.

– Что вы сказали? – ошеломленно переспросил он.

– Вы уже уходите, мой повелитель? Погодите, я дам знать вашей охране.

– Да-да, спасибо, – рассеянно ответил верховный барон, забыв, что отпустил охранников, поскольку Форнида пригласила его на ужин.

Следующие полчаса Дераккон просидел в одиночестве, в пустынной приемной благой владычицы, дожидаясь возвращения своего почетного эскорта, за которым пришлось отправить посыльного.

Лето было в разгаре. На озере Крюк зацвели розовые кувшинки; крошечные соцветия меледы золотистым ковром устлали берега. Журавлиные стаи – вестники весны – уже отправились на север, уступив свои владения цаплям и ибисам. Изумрудно-зеленые стрекозы сновали над залитыми солнцем садами; у подножья Крэндора на лугах паслись волы, мотали головами, отгоняя назойливую мошкару и слепней. В полуденном зное умолкали птичьи голоса, слышались только задорная песенка зяблика и трели дамазинов в зоановой роще. С меликоновых деревьев – в народе их зовут «лживыми красотками» – осыпались яркие лепестки, открывая завязи золотистых ягод, с виду соблазнительных, но несъедобных.

Обитатели верхнего города разъезжались по делам – кто направлялся в свои поместья, кто в тонильданские леса, кто на шелковые рынки в Икет-Йельдашей или к гельтским рудокопам. Пока шерны развлекали многочисленных поклонников, жены богачей навещали приятельниц, лакомились изысканными яствами, нежились в прохладных купальнях под умелыми руками искусных невольниц, разминавших дородные тела, грезили о чужих мужьях и заводили тайных любовников, – впрочем, слуги были хорошо осведомлены обо всех хозяйских изменах. Берега реки Монжу обнажились. Во дворец Баронов на Леопардовом холме посыльные ежедневно доставляли сообщения о положении дел в мятежных провинциях.