Ричард Адамс - Майя

«Я отказала Эвд-Экахлону, и теперь наверняка расстанусь с жизнью, – думала Майя. – Что ж, ну и пусть!» Молодые люди легко смиряются с мыслью о неминуемой смерти, потому что, в отличие от стариков, не отягощены ни воспоминаниями о прошлом, ни долгими размышлениями. Сейчас Майя хотела не только выразить глубокую благодарность Нассенде, но и предстать перед ним во всей красе: вот она какая на самом деле – Серрелинда, спасительница империи, народная любимица, героиня Беклы. Однако при виде субанца она снова твердо решила, что преодолеет все невзгоды, – в этом убеждало одно его присутствие.

– Как хорошо, что есть мастера, умеющие создать чудо, по красоте сравнимое с творением богов, прелестное, как птица или цветок! – заметил Нассенда, разглядывая подарок Рандронота – резную шкатулку, украшенную рыбами.

Он с наслаждением вертел безделушку в руках, подносил ее к свету и бережно касался тонкой резьбы. Майя обычно поступала так же – ей нравилась гладкость и строгая симметрия искусных украшений.

– У-Нассенда, вот мне любопытно, отчего резчик решил тут рыбок изобразить? – спросила она. – Может, его попросил тот, для кого шкатулку делали?

– Нет, наверное, это потому, что она сама из рыбы сделана.

– Как это – из рыбы? Вы шутите!

– Нет. Она из рыбьей кости.

– У-Нассенда, меня не обманешь. Я же у озера родилась, про рыбу все знаю. Рыбьи косточки – они махонькие. Если это – рыбья кость, то сама рыба размером с гостиную должна быть.

– Она таких размеров и была, если не больше. Сам я их не видел, но, говорят, такие великаны водятся за тысячи лиг отсюда, в громадных водоемах, в сравнении с которыми озеро Серрелинда – крошечный пруд. Вот посмотри, здесь вырезаны неизвестные нам рыбы, но ведь они наверняка существуют.

Кому другому Майя посоветовала бы охолонуть в озере, но Нассенда, похоже, не лгал и не шутил. Впрочем, ей было все равно, правда это или выдумки, – она получала огромное удовольствие от беседы со старым знахарем.

– Прекрасные вещицы выглядят еще красивее, когда знаешь, что они попали к нам из дальних краев. Потому и звезды в небе кажутся прекрасными – неизвестно, откуда они взялись, но глаз радуют.

– Но ведь и Бекла – прекрасный город, – сказала Майя.

– Да, конечно, однако теперь она больше похожа на озеро с зарослями кувшинок в застоявшейся воде – красивое, но смертоносное. Природную красоту люди испортили, превратили в обманчивую прелесть. – Он умолк и погрузился в размышления, потом добавил: – Да, конечно, субанцы невежественные и глупые, живут среди болот, в грязи и нищете, болеют часто, умирают рано – ну, раньше, чем остальные жители империи. Однако в Субе нет ни воров, ни мошенников, ни убийц. Суба – единственное место в империи… – Он вздохнул. – Да, я по-прежнему считаю ее частью империи… Так вот, в Субе путешествовать безопасно, оружия при себе не носят, стражников не нанимают, даже двери в домах не запирают. Я в Беклу пришел, чтобы кровопролитие остановить. Тебе это удалось, а у меня, боюсь, ничего не выйдет.

Майе хотелось поговорить с лекарем совсем не об этом.

– У-Нассенда, можно я раскрою вам тайну? Про это никто не знает.

Он вопросительно взглянул на нее, будто догадываясь, что она собирается рассказать.

– Понимаете, я субанка! – гордо заявила Майя. – А сестра моей матери – Нокомиса! Вот ведь как!

Потом она торопливо и сбивчиво пересказала слова Таррина об убийстве ее отца, бегстве матери и рождении Майи. Нассенда слушал молча, не перебивал, только растрогался так, что на глаза навернулись слезы. Поразмыслив над услышанным, старик наконец произнес:

– Знаешь, я скажу тебе кое-что, чему ты, наверное, не обрадуешься. Ты – первая красавица в империи, тобой все восхищаются и все тебя вожделеют. Но как бы там ни было, по-моему, счастливее всего ты будешь, если переедешь жить в Субу.

Майя посмотрела на залитое лунным светом небо, на гладь озера Крюк, на склоны Крэндора, теряющиеся в благоуханной ночи, потом обвела взором роскошную гостиную и вздохнула:

– А субанцы меня признают, У-Нассенда? Ну, после Мельвды…

– Вообще-то, да, хотя для этого придется приложить усилия. Легкой жизни я тебе не обещаю.

– Я знаю… – Майя бросилась к старику, прильнула к его коленям и разрыдалась. – Ох, Нассенда, мне так хочется спокойной жизни! Я устала все время бояться, никому не доверять… Против меня все что-то замышляют…

Он ласково погладил ее по голове и с удивительной прозорливостью спросил:

– Тебя замуж зовут?

Его проницательность приводила Майю в замешательство и в то же время успокаивала. Разговаривать с Нассендой было легко и просто – он все понимал, не пытался ее запутать или переубедить и никогда не лгал. Майя вспомнила сказку старой Дригги об искателе сокровищ, который своими речами заставлял людей говорить правду.

– Да, Эвд-Экахлон, наследник уртайского престола, – ответила Майя. – Он обещал мне, что после смерти его отца мы вместе станем Уртой править. А я ему отказала.

– Не хочешь объяснить почему?

Майя замялась.

– Если не хочешь, не говори, – успокоил ее Нассенда.

– Я расскажу… – всхлипнула она.

Слова полились сплошным потоком: Зан-Керель и его кинжалы, страстная ночь в Мельвде, пылкие клятвы и обещания, горячее желание Майи спасти возлюбленного и своих соотечественников от верной смерти; уныние и тоска, томительная неизвестность, одиночество, которое не скрашивали ни всеобщее ликование, ни повсеместная слава, ни восторженные поклонники; подозрения и угрозы Кембри; загадочные слова прорицателя в храме; смерть Таррина; Рандронот и его деньги; поиски Зан-Кереля и рассказ Сендиля…

– И пусть меня кто угодно жизни лишит – хоть Кембри, хоть Форнида проклятая, мне все равно! Никуда я не сбегу, не оставлю любимого на растерзание! Или я его спасу, или умру! – закончила Майя, захлебываясь рыданиями.

– Знаешь, я был неправ, – прочувствованно сказал Нассенда. – Помнишь, когда я говорил, что красота сильнее проявляется в вещах из дальних краев, а потом, что Беклу превратили в обманчивую прелесть? Так вот, я был неправ – не все испорчено.

Майя зарделась от похвалы, прозвучавшей в голосе старого лекаря, и почувствовала, что способна на любой подвиг. Похоже, Нассенда проникся уважением к ее искренности и верности – невероятная честь для Майи.

– Ну и что ты делать собираешься? – деловито спросил он, не ставя под сомнение ни ее любовь к Зан-Керелю, ни разумность ее безнадежного порыва, а сразу переходя к способам достижения цели.

– Не знаю, У-Нассенда, – всхлипнула Майя. – Ничего придумать не могу. Может быть, отправиться навстречу палтешскому войску и предложить выкуп за пленника?

– Ты же знаешь, на что Форнида способна, – рассудительно заметил лекарь. – Второй раз не стоит с ней сделки заключать.