Ричард Адамс - Майя

Лес простирался до самого горизонта – и, наверное, на много лиг дальше. Справа тускло поблескивала лента реки.

– О великий Крэн, – пробормотал Зирек. – Да тут никто не пройдет!

– Я никого не заставляю, – с нажимом сказал Зан-Керель. – Мне надо вернуться в Терекенальт, и, раз другой дороги нет, ничего не поделаешь. Давайте сделаем привал, перекусим и обсудим, как быть дальше.

– Кстати, о еде, – вмешался Байуб-Оталь. – Похоже, путь к Жергену через лес займет два, а то и три дня. Надо бы провизию поберечь.

– Ничего, в чаще добычу подстрелим, – улыбнулся Зан-Керель. – Заодно и луки опробуем.

Они наскоро перекусили и спустились с холма в чащу. Спустя полчаса Майе стало не по себе, будто за каждым стволом ее поджидала Форнида. Солнечные лучи не проникали сквозь сомкнутые кроны, и в лесу царил зеленый полумрак, не позволявший видеть дальше чем на сотню шагов. Промозглая сырость пробиралась сквозь одежду, липкая испарина покрыла кожу; невидимая влага тонкой пеленой повисла в неподвижном воздухе. Отовсюду слышались странные шорохи, щебет, писк и испуганные птичьи трели, но ни птицы, ни звери не попадались путникам на глаза. Майе почудилось, что она превратилась в крошечное создание, бредущее под ногами сказочного великана – настороженного, неведомого божества, зорко охраняющего свои владения. Этого древнего властелина бесполезно было просить о милости, о пощаде и о снисхождении – он не различал жизни и смерти, и участь всего живого его не волновала.

Вскоре они безнадежно заплутали. Держать путь по солнцу было невозможно. Зан-Керель попросил у Майи кинжал – другого у них не было – и начал делать зарубки на стволах, хотя это ничем не помогло: немного погодя путники снова очутились у помеченного дерева. Шум реки исчез.

Зан-Керель, изо всех сил сохраняя видимость спокойствия, утверждал, что река где-то неподалеку, а на недоверчивое замечание Зирека ответил, что рано или поздно им попадется ручеек, по которому они выйдут к берегу. Майя тем временем утратила всякую надежду выбраться из леса, решив, что они до самой смерти так и будут плутать по чащобе. Сначала она пыталась избавиться от удручающих мыслей, но чем дольше они брели, тем больше ее угнетали голод, жажда, усталость и женское недомогание. «Вот выйдем к реке, я в воду брошусь, и пусть делают что хотят», – решила она, однако не сдавалась, подстегиваемая примером Мерисы, которая не выказывала ни малейшего испуга.

Неожиданно путники вышли на лужайку, где в траве журчал ручеек, собираясь крохотным озерцом среди камней. Поперек поляны лежали громадные стволы, поваленные каким-то неизвестным лесным мором. Справа в просветы между кронами струился красноватый свет заходящего солнца. Позади, над верхушками деревьев, виднелся хребет холма.

– Что ж, хоть мы и кружили, но шли в верном направлении, – заметил Зан-Керель. – Теперь понятно, где река.

– Пожалуй, сегодня к ней идти уже не стоит, – вздохнул Байуб-Оталь. – Все выбились из сил. Давайте остановимся здесь на ночлег, разведем костер.

– А далеко еще до Жергена? – спросил Зирек. – Еда у нас на исходе, девушки измучились, еле на ногах стоят.

– Будем надеяться на лучшее, – невозмутимо произнес Байуб-Оталь и отправился собирать хворост.

– Завтра к реке выйдем, вот увидите, – пообещал Зан-Керель.

Короткие сумерки сменились темной ночью, и лес пробудился. Днем вся живность затихала, погружалась в сон; неведомый лесной бог охранял подопечных от дерзкого вторжения солнечного света, а ночью вселял в них свой беспощадный, неустрашимый дух, и они, беспрекословно повинуясь его воле, не зная страха и жалости, убивали и жадно поглощали друг друга, а на рассвете снова сливались воедино с божественной сущностью. Убить – умереть – съесть – быть съеденным… Что именно случится, не имело значения – права выбора не существовало.

Зирек, как и всякий коробейник, имел в запасе кресало и кремень. Он ловко высек искру, поджег пучок сухой травы, и вскоре в костре весело потрескивал хворост. Майя с Мерисой набрали веток потолще и сунули в огонь комель поваленного дерева. Байуб-Оталь, Зан-Керель и Зирек договорились поочередно нести караул.

Жадно проглотив свою скромную долю еды, Майя завернулась в накидку и улеглась спать, но от голода и усталости сон не шел. Вдобавок болела голова, ныло в животе, не было даже чистой тряпицы, чтобы подложить между ног, но все эти неудобства не шли ни в какое сравнение с пугающими мыслями о неизвестности. В ночном лесу чудились кошмары. «Нет, дальше я не пойду, завтра утром вернусь к Клестиде», – удрученно подумала она, понимая, что этого не сделает.

В ночи раздавалось рычание и испуганный визг; издалека доносился многоголосый вой. «Волки!» – испугалась Майя, напряженно вслушиваясь. Неподалеку прозвучало хриплое мяуканье и фырканье. От страха она едва не лишилась чувств, вспомнив рассказы прославленных бекланских охотников. Говорили, что леопарды отчаянно защищают свои владения и что против них не выстоит даже вооруженный воин, поэтому этих хищников обходили стороной.

Майя вгляделась в темноту: в кустах разноцветными огоньками – красными, желтыми, зелеными – мерцали чьи-то глаза. За путниками следили, и явно не с добрыми намерениями, а бежать некуда и спрятаться негде.

Мериса по-детски безмятежно спала рядом. «Как странно, – вздохнула Майя. – Мериса, дерзкая и своенравная, сегодня покорно сносила все тяготы пути. От нее больше толку, чем от меня…»

Зирек медленно расхаживал у костра, держа наготове лук со стрелами. Майя встала и засеменила к нему, неловко зажав между ног окровавленную тряпицу. Он молча улыбнулся.

– Слушай, как мы отсюда выберемся? – прошептала она.

– Не волнуйся, твой поклонник нас выведет, – ответил он, лукаво изогнув бровь.

– Мой поклонник?! – гневно зашипела Майя – ей было не до шуток.

– Ну ладно, твой возлюбленный… – невозмутимо заявил Зирек. – У вас же с ним любовь была…

– Да ну тебя! Прекрати сейчас же. Он меня терпеть не может, думает, я его обманула.

– Может, и думает, но разлюбить тебя не в силах, я же вижу.

– Откуда ты знаешь? Он что, тебе сказал?

– Нет, только я знаю, и все тут. Хоть он и глядит на тебя волком, все равно любовь не скроешь.

– Анда-Нокомис тоже на меня сердит.

– Но вы же с ним не были любовниками… Он тебя просто любит.

– Чего? Ох, Зирек, что за вздор ты несешь!

– Знаешь, мужчины часто замечают то, чего женщины не видят, и наоборот. Так что я тебе не вру. На что угодно готов поспорить… Впрочем, сейчас мне спорить не на что, вот если до Сантиля доберемся, тогда… Сантиль меня обязательно наградит. Может, даже поместье даст.

– И вы с Мерисой поженитесь?