Ричард Адамс - Майя

– Ну, неудивительно, что его не заподозрили, – еще Зирек говорил, что у Н’Кесита кровь рыбья, бесчувственный он. Помню, весь такой невозмутимый…

– Нет, банзи, ты не права. Сердце у него горячее. Вот слушай дальше. На следующий день, как лапанцы из Беклы ушли, Форнида послала Ашактису к верховному жрецу, предупредить, что благая владычица в храм собирается, обсудить, как ей на третий срок остаться. Знаешь, она бы его уговорила, только не вышло у нее. Сейчас расскажу почему. В общем, через час велела она нам с Зуно ее в храм сопровождать – уселась в твою золоченую екжу и поехала. Я аж зубами заскрипела от злости, как увидела. Добрались мы до улицы Оружейников, а на Караванном рынке толпа гудит. Кто-то на весы вскарабкался, речь говорит, руками размахивает, а его все слушают и одобрительно поддакивают. Ты же помнишь, Форниде только дай с кем-нибудь сцепиться, она обожала людей унижать, с любым противником справлялась.

– Помню, – вздохнула Майя. – Она при мне как-то рты заткнула сразу троим: Кембри, верховному жрецу и владыке Тонильды. Нас с тобой в храм на допрос увели, а она меня у жрецов отобрала, и никто ей не воспротивился.

– Ну да, только тебе ее гнусные игры не по нраву пришлись. Мне тоже претило этими гадостями заниматься… Хорошо, Канза-Мерада помогала и неотомщенный призрак Зая, отца моего. Так вот, тем утром Форнида увидела толпу на Караванном рынке и велела своим палтешским носильщикам екжу туда везти. А на весы Н’Кесит забрался и как начал речи говорить! Вопил, что твоя корова за теленком. Народ его слушал, даже солдаты не останавливали.

«Где она? Где, я вас спрашиваю? Сгинула? Уморили? Где Серрелинда, любимица богов, спасительница Беклы?! Где счастливый талисман империи? Дом ее пустой стоит, слуги исчезли… У меня свидетель есть, вот, из верхнего города, он своими глазами видел, что нет в доме никого!» – восклицал он.

Все дыхание затаили, а сам Н’Кесит так увлекся, что не заметил, как Форнида к нему сзади подобралась и екжу под весами остановила.

«Я знаю, что с ней сталось! – вопил он. – Убили Майю Серрелинду! Насмерть замучили! Завистники, те, кому ее красота и удачливость поперек горла костью встали! Она всем вам удачу принесла, а вы тут стоите, как стадо тупое! Вас обокрали! Ступайте в верхний город, требуйте отмщения!»

Он так убедительно вещал, что даже мне тревожно стало – вдруг ты до складов не добралась? А потом Н’Кесит оглянулся – а там Форнида на него из золоченой екжи глядит. Он и осекся. Она его презрительным взглядом окинула, да и говорит негромко: «Поди сюда». Он растерялся, не знает, что делать – либо с весов слезть и перед ней ответ держать, либо воспротивиться благой владычице, а народу это не понравится. Пока он раздумывал, Форнида с него глаз не спускала. В общем, слез он с весов – властная она была все-таки – и встал перед ней.

«О чем это ты здесь разглагольствуешь?» – спросила она.

Он, конечно, испугался до смерти, но выдержал.

«О Майе Серрелинде, – ответил Н’Кесит. – Она пропала. Мы хотим знать, что с ней стряслось. По-моему, это вы ее убили».

«Да неужели? – удивилась Форнида и веером обмахнулась, лениво так – день жаркий выдался. – Неправда это. Я точно знаю, кто ее убил».

И так убедительно она это сказала, что у меня кровь в жилах застыла. И люди перед Форнидой оцепенели, как кролики перед горностаем, стоят и смотрят, рты поразевали… Не знаю, что уж она им сказать собиралась, но, если б велела в Монжу прыгнуть, все б так и метнулись на берег.

«Пойдем-ка со мной в храм, – велела она Н’Кеситу. – Там все обсудим».

И тут, банзи, она в свои сети и попалась – да так, что не выпутаться. Нашелся единственный человек в Бекле, который ее не устрашился. Безумец, конечно, – кто же еще Форниды не испугается?

– Кто?! – воскликнула Майя, вцепившись в край стола. – Кто, Оккула? Да говори же быстрее!

– Помнишь Еджерета? Ну, юродивого? Он вечно по городу бродил, грозился, что боги Беклу покарают? Так вот, он выскочил из толпы, запрыгал перед золоченой екжей, руками машет, пальцем тычет и верещит во все горло:

«Вот она, тьма! Тьма накрыла город! Злодейка мне кинжал дала, Майю убить, только я не стал! Как взойдет убийца на священный престол, от возмездия богов никто не скроется!»

Тут завыл он волком, начал вертеться да подпрыгивать, а потом в екжу сунулся, только Форнида кинжал из-за пояса выхватила и прямо в сердце ему вонзила. Он и повалился на землю, ногами засучил, кровь струей хлынула, с песком смешалась. Такая лужа натекла… Брр, до сих пор вспомнить страшно!

«Поехали! – приказала Форнида носильщикам. – Некогда нам здесь прохлаждаться».

А Н’Кесит следом не пошел и как завопит что есть мочи: «Она Еджерета убила! Юродивого! И Майину екжу украла!»

Ну, больше я ничего не слышала, потому что Форнида покатила себе дальше как ни в чем не бывало, и никто ее остановить не осмелился. Только отправились мы не в храм – видно, она передумала в нижнем городе оставаться, – а спустились с Аистиного холма, вокруг Невольничьего рынка объехали и вернулись домой через Павлиньи ворота. Вечером, как мы с Ашактисой к ужину собирались, пришел Зуно и объявил Форниде, что к ней какой-то военный пришел.

«Что еще за военный? Чего ему надо?» – спросила она, только Зуно ответить не успел, как в дверях возник… Кто бы ты думала?

Майя пожала плечами.

– Шенд-Ладор, вот кто! – улыбнулась Оккула. – Я-то знала, что он с Эльвером из Халькона вернулся, только мы не виделись. Вот он вошел, отсалютовал Форниде и говорит: «Эста-сайет, простите, что врываюсь без позволения, но у меня для вас срочные вести». Ты же помнишь Шенд-Ладора, банзи, на него сердиться невозможно! Вот и Форнида гневаться не стала и спрашивает: «Что за вести?»

«Меня верховный жрец послал, эста-сайет», – ответил он.

«Ах, верховный жрец! – воскликнула Форнида. – Ежели ему со мной поговорить надо, пусть сам ко мне придет!»

«В том-то и дело, эста-сайет, он не может», – сказал Шенд-Ладор.

«Как это не может?»

«Видите ли, эста-сайет, – объяснил он, – я пришел в храм, чтобы целитель мне рану на ноге подлечил, а тут вдруг шум какой-то поднялся, мы вышли поглядеть, в чем дело, а там на ступенях верховный жрец и помощники его стоят, а в Тамарриковом квартале толпа собралась, все кричат: „Серрелинда! Убийство! Еджерет!“ – и такой гвалт подняли, что слушать никого не хотят. Вот верховный жрец и послал меня к вам, эста-сайет, предупредить, что народ в городе взбунтовался. Ну, понимаете, к раненому приставать не станут, потому меня и отправили. Сами жрецы из храма нос высунуть боятся. И все вокруг утверждают, эста-сайет… прошу вас, не забывайте, что я просто повторяю слова верховного жреца… утверждают, что вы, эста-сайет, Майю Серрелинду убили. И требуют мести! Верховный жрец считает, что вам, эста-сайет, лучше из Беклы поскорее уехать и переждать в укромном месте, а как все утихнет, он даст вам знать. Потому как, эста-сайет, верховный жрец просил вам сообщить, что народ он удержать не сможет и если вдруг что случится, он не виноват».