Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Даниил легко взбежал на обломанный зубец и вскричал:

— Это Лантир! Иргиль! А вот левее, дальше, от гор скачет еще один отряд! Флаги отца!

Мастер Войны оскалился.

— Твой мужчина хорошо знает тебя, матерь. На борт, быстро.

— Шар набрался не полностью! — отчаянно крикнула Ольва. — Надо поддать огня…

— Мы поддадим.

— Ну, с Богом! — И Маруся перекрестила стартующих по староверской традиции.

— Стартуем!

Веревки отлетели, дирижабль поднялся, завалился вбок; шар протащил гондолу, которая чуть не зацепилась за пику с наколотым на нее обугленным пауком… Эйтар мрачно смотрел на старт, молча, не смея противоречить воле Ольвы и горячо надеясь на прибывающую подмогу здравого смысла.

Мастер Войны зажег вторую горелку, и шар выправился, надулся тугой продолговатой дыней, поднимая корзину выше.

Подъезжающие поняли, что происходит, и гнали лошадей в пену, нещадно нахлестывая их по бокам.

Дальше все случилось очень быстро. Йуллийель вывернулась из захвата Маруси, зайцем вильнула от палки Гленнера и оказалась висящей на гондоле взлетающего шара; точно так же, не потеряв ни секунды, Мастер Войны скинул девушку на руки Эйтара. Ольва успела только вскрикнуть…

— Родит хороших дочерей, — прищурился инопланетянин.

Следом, прямо с галопирующих лошадей, взлетевших на площадку по лестницам, на дирижабль бросились Лантир и Иргиль, и Мастер Войны обнажил клинок.

— Это свои! — взвизгнула Ольва.

Гертаец оскалился и запустил движок; шар начал резко набирать высоту. Даниил втащил за шкирку Лантира; Иргиль, затянутый в узкий, длинный черный кафтан, сам подтянулся по хлипкой, болтающейся веревке причала, скатился на дно гондолы и выкрикнул:

— Маг Мрир предатель и убийца! Он сделался сторонником пауков и отдался власти черной магии! Мы должны предупредить всех!

Гертаец метнулся к тонкому, как бич, эльфу и заглянул в расширенные глаза — Иргиль все еще был отравлен и дышал тяжело и часто. Мастер Войны напряженно изучал его измученное лицо.

— Хороший воин, — наконец выговорил он. — Токсин поразил его нейроны. Будет жалко, если умрет.

— Не умрет.

Лантир встал, держась за веревки, и, оценив состав компании, поджал губы, поглядывая с высоты на стремительно уменьшающийся плац. Даниил молча сунул ему пару колчанов и склонился над лежащим Иргилем, выводя ноты эльфийской целебной песни.

Темное Сердце со всеми его башнями оставалось внизу.

— Дайна, я не знаю, каким волшебством это летает, — проговорил Иргиль, — но мы должны опередить предательство.

— Что же, — генерал великой звездной империи обвел взором отряд, собравшийся здесь под его командованием, — мы опередим.

— Смотри, как это… Смотри…

Они опять были втроем — седой старик с умным, немного усталым лицом, маленький горбун и высокий молодой мужчина, запахнувшийся в богатый плащ. Он завернулся в ткань, будто в кокон, только длинная, сильная, белокожая, словно мраморная рука с хищными когтями выписывала в воздухе странные узоры. У мужчины была абсолютно прямая, королевская осанка, глянцевый плащ непроглядно-черных волос закрывал спину. Лицо словно высечено в мраморе; неведомый скульптор слил черты лица эльфа, человека и… кого-то еще, неведомого: слишком резкая линия скул, челюстей — и огромные глаза под тонкими бровями.

Совершенно белые. Со сжатыми в нитки вертикальными зрачками.

— Смотри, старик…

Мужчина снова повел ладонью, и в ответ на это движение раздался дальний шум, шорох, шелест. Этот мерный звук заставил горбуна поежиться всей скрюченной спиной и прижаться ближе к старику, который машинально огладил его по голове.

— Ну-ну, не бойся. Наш паучок только осознал свою силу, пусть он привыкнет к ней… — улыбнулся Мрир, но глаза у него так и остались холодными, острыми.

— Не зови меня так, — железно выговорил Аэктанн, сжимая кулак.

Из-за невысокой стены валунов, за которой располагалась троица, вдруг хлынул неостановимый черный глянцевый, остро пахнущий поток. Вот откуда был этот звук — так шелестели по камням бесчисленные лапки больших и малых пауков, оканчивающиеся смертоносными коготками.

Мрир резко отмахнул рукой, и прямо перед черным роем вспыхнули неистово пляшущие языки огня. С режущим уши скрежетом твари отскочили прочь.

Аэктанн опустил ладонь, не сводя глаз с Мрира.

— Я голоден. Мне нужна пища, старик.

Волшебник снисходительно ткнул носком сапога тело небольшого паука, не уберегшегося от огня.

— Возьми.

— Я не могу, — зло ответил Аэктанн. — Я не могу, ты знаешь. Я стану опять…

— Ты снова станешь уродом, — улыбнулся Мрир. — Омерзительным, внушающим отвращение и страх истинным сыном своей матери.

Белые глаза загорелись лютым огнем.

— Отдай его, — когтистая пясть, схожая с орлиной лапой, указала на посеревшего Червеня. — Он похож…

Мрир положил широкую ладонь на плечико горбуна.

— Ты съешь его, и он уже не будет так полезен нам далее, мой хороший. Кто станет подманивать тебе жертв? Кто еще будет так талантливо кричать в придорожной канаве…

— «Спасите! Помогите! Я ранен!» — с готовностью изобразил услужливый карлик. И стрельнул пронзительными глазками на мага: — Вы же умненький, добренький. Не отдавайте меня ему, пожалуйста!

— Я не отдам.

И Мрир слегка оттолкнул от себя скорченное тельце, чтобы легко вскарабкаться по валунам вверх.

Серые Россыпи простирались вокруг — каменные гряды, сколь хватало глаз, подернутые туманной мглой. И сколь же хватало глаз, они полнились шевелящимся, кишащим паучьим воинством.

— Иди сюда, — сказал волшебник, и голос его уже был иным. Ничего покровительственного, приторного не осталось в нем. Это был голос изыскателя, созерцающего свой лучший опыт.

Аэктанн поднялся, будто втек по камням, только колыхнулся длинный подол и что-то сухо, тихо проскрежетало по камню.

— Ты командуешь ими посредством магии, сынок, — продолжал Мрир, и сын Цемры слушал его внимательно, сощурив белые глаза. — Магия же и истощает тебя. Так будет в бою. Привыкай. Вели им снова.

Аэктанн снова вскинул длинную, перевитую жилами руку.

— Не так. Обе. В полную силу.

Повинуясь мановению его ладоней, паучьи отряды снова начали движение.

Они стояли друг напротив друга, дирижер и оркестр, безумная стихия и ее удивительный хозяин. Преображенный паук чутко шевелил пальцами, двигал кистями — и его младшие братья шли туда и сюда, вправо и влево, вперед и назад, смертоносные живые волны, полные ненависти.

Мрир внимательно следил, как напрягаются желваки на острых скулах Аэктанна, под глазами пролегают темные тени. Ему было трудно.

— Старик…

— В бою будет так и еще хуже. Ты должен учиться. Учиться преодолевать себя. А теперь пошли их принести тебе пищу. Прикажи. Сформулируй, что хочешь. Человека, эльфа. Представь. И вели им добыть. Тебе дана великая сила. Умей же пользоваться ею.