Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

Бывший паук медленно выдохнул, опустил длиннейшие ресницы безумных глаз — и напряг пальцы. Энергия, текущая с кончиков когтей, была видима даже Червеню. Тончайшие иссиня-лиловые нити пронизывали туманы Серых Россыпей, направляя черные потоки щетинистой протоплазмы к одному ему видимой цели.

Никаких поселений вблизи не было — пришлось ждать… и вот наконец живая волна отхлынула, оставив на камнях тело девушки. Паучий яд кипел в ее крови; русая голова металась, губы безмолвно двигались, выговаривая шепот бреда.

Аэктанн склонился над ней, провел кончиками когтей по лицу, оставляя красные линии царапин.

— Красивая… красивая. Она… годна.

Червень поежился и снова скрылся за длинной мантией Мрира.

Чтобы не видеть, как чудовище, дитя чудовища прилипает поцелуем к безвольному рту жертвы.

И с отвратительным хлюпаньем высасывает ее плоть, жизнь, саму душу, восполняя свои силы.

Оллантайр и Тайтингиль, стремясь более не оборачиваться назад, скакали вдоль войск, назначая сотников и тысячников, распределяя новые силы по флангам и командирам. Предельно простая боевая задача — уничтожать пауков везде, где они только появятся.

Пауки в большом количестве появились под утро следующего дня, после изнурительного ночного марша, не дожидаясь, пока огромная армия будет готова принять их идеальным построением. Они начали атаку, подчиняясь непонятным импульсам — так бьют волны прилива. Но если в приливе был ритм, в паучьих атаках — дикая жажда убивать… и голод. Голод не только насытить плоть, а также ощутить нечто доселе неизвестное, подняться над бессмысленными братьями. Каждый воин, будь то гоблин или эльф, озаботился шлемом и не давал паукам коснуться плоти даже своих павших товарищей.

Особенно павших, которых было в достатке.

Эльфы, скальные орки и быкоглавы, образовавшие вместе передний кордон, изнемогали.

Котик перестал муркать и рьяно, без вдохновения, но и не пасуя, молотил врагов, постоянно оставаясь возле Тайтингиля. После стрессов последних дней он быстро устал, но держался, опираясь на могучую холку лошади.

Винни с израненными плечами, шеей упорно шла вперед, не поддаваясь панике. Молотила пауков мощными копытами, кусала, лягала.

Витязю приходилось сложно — временами он срывал шлем и вытирал лицо; видно, зло было совсем рядом, и раз за разом кровь снова начинала капать из его носа. Тайтингиль скалился; его тонкое, красиво вычерченное лицо искажали битва и ярость, и теперь он вовсе не казался юным.

— Пер-рерывов не бывает? — спросил Котик, снова отмахиваясь от пауков. — Тай! Тайтингиль… Мастер придет? Как думаешь — придет, а?

— Перерывов не бывает, — отозвался эльф, и тысячелетняя усталость прозвучала в его голосе. — Мы будем идти так до самого Храма Жизни вдоль Морумской гряды. А там уже и Серые Россыпи. Мы сражались в пещере, орк, с другой стороны, вон там, видишь, за болотом и лесом — там нас настиг Мастер Войны в облике дракона.

Атака пауков чуть отхлынула — стал виден Оллантайр, окруженный плотным кольцом лучших эльфийских воинов. Брызги черной крови погасили сияние доспехов. Дайн Тенистой Пущи поймал взгляд Тайтингиля и кивнул.

— Я тоже чувствую! — крикнул он. — Нас ждут… и мне не понять, хорошо это или плохо!

Еще переход с боями, такой же трудный, на два, три часа, как определил Котов, на тр-ри… и с невысокого плато открылся вид на Серые Россыпи.

Около горизонта, в плотном клубе стелющегося тумана, виднелось что-то большое, округлое, с контурами, плавящимися в лентах сырой вязкой влаги.

— Туман никогда не расходится, — тяжело дыша, выговорил Тайтингиль. — Храм Жизни скальных можно увидеть отсюда, с границы Морума, но туман там не расходится никогда. Видно лишь, что он велик. Очень велик.

…Но сегодня туман разошелся.

Равнина под плато была сплошь покрыта шевелящимся хитином. Скалы Россыпей торчали из массы пауков, как серые гнилые зубы. Некоторые пауки сидели и на самих скалах, но большинство отчего-то спустилось вниз, образуя страшное черное море, взблескивающее светлыми глазами.

— Я и представить не мог, — проговорил Оллантайр, пробившийся ближе к Тайтингилю и Котику. — Мы все ляжем здесь, Тайтингиль.

— Смотри наверх, дайн, друг мой и сын моего друга, — ответил витязь и перекинул скрутку волос, забрызганных кровью, на другое плечо. — Всегда смотри наверх.

В сыром тусклом мареве темная точка прошла по небу и плавно коснулась самой верхушки Храма Жизни, слившись с ней.

Борясь с ветром, в густеющей тьме и холоде осенней ночи, дирижабль двигался над Морумом в сторону Серых Россыпей.

Пыхтел вынутый из «смарта» движок. По молчаливому кивку Мастера Войны принц Даниил Анариндил подлил в раструб густой маслянистой жидкости, дым повалил сильнее.

— Конечно, — пригорюнилась Ольва, — с движком-то лучше. Мы трепыхались, как придется.

Белые глаза уставились на нее.

— Ты сделала летающий… летающий…

Инопланетянин показал рукой, не находя слов.

— Пузырь, — отозвалась Алинка.

Она сидела на носу, напряженно вглядываясь в темень.

Ее не пугала редкая, максимально облегченная решетка дна. Из-за внезапно прибывших воздухоплавателям пришлось сбросить почти весь балласт, но дирижабль сумел набрать нормальную высоту и пока слушался руля.

— Пузырь, да. Неслыханно — лететь на пузыре. А двигатель — он просто есть.

Несмотря на помощь Даниила, Иргиль еще был плох. Они с Лантиром сидели на корме, и недужный эльф в полубреду рассказывал о том, что видел. О нападении Мрира на гонцов и о страшной смерти Феррена, которую он даже не смог объяснить.

— Годы не пощадили разума великого мага, — горько подытожил Иргиль. — Темнота поглотила его душу, и я больше не ощущал дыхания Сотворителя в его голосе. Все меняется, и только Чертоги, неизменно сияющие, ждут каждого из эльфов. Я был отравлен и выжил с трудом, но я выжил. Ольва! Мы не могли следовать к Оллантайру, пауки сожрали бы и нас. Как теперь предупредить его? Увидев в бою Мрира, он будет считать, что пришла помощь, тогда как это будет враг.

— Ваш народ верит, что смерть не конец. Воины йертайан умирают один раз, и это добавляет им ярости в каждом бою. На самом деле лишь дети — продолжение жизни, — выговорил Мастер Войны. — Тайтингиль отринул Чертоги. Нельзя допустить, чтобы он погиб теперь. А старик… бесчестен. Я подвешу его на крюках.

Инопланетянин темпераментно сжал когтистую ладонь — и так же стиснулся желудок бедного Иргиля; эльф заслонил рот рукой, борясь с приступом тошноты.

— Подставь одежду! — велел инопланетянин Лантиру, но тот отшатнулся, и Мастер Войны немедленно оказался рядом с ним сам. Бесцеремонно рванул за полу плаща и подставил к лицу Ключника.