Наталия Нестерова - Витязь. Тенета тьмы

— Не покоряются, значит… — пробормотал Мастер Войны.

Криданцы. Криданцы на Земле непонятно какой эпохи…

Орки?

Орк! Смешной трусоватый пр-роныра и бабник Кот-ту — бившийся, тем не менее, с проклятой паучихой не хуже истинного гертайца. Он так назвал себя. «Раньше я был орком. В прошлой жизни…»

Где он теперь? И где эльф, где Тайтингиль?

Где… Алина?

Ждать.

Ждать, пока зарастет проклятое крыло. Подняться в воздух. Это единственное, что может примирить с обликом и сутью ящера, — возможность летать.

Дальше — разведка боем. Клыкастый много знает, но строптив, ничего не скажет; горбатый чересчур хитер и распоряжается информацией только в своих интересах. Значит, все данные следовало получать исключительно самому. И он их получит.

Он, Мастер Войны.

А пока…

Войско еще никому не помешало.

Бесполезные создания!

— С-солдаты! — рявкнул дракон, и вдруг от вибрации его собственного голоса чешуи разом встопорщились и сжались, клацнув, как затвор. Грязь, кровь, мусор и золото облетели, и он предстал во всем своем алом, багровом и сверкающем великолепии. — Воины! Вы разные, но вас с-собрала здесь единая с-сила. Мы здес-сь, эта планета будет наш-шей… Мы з-зальем ее кровью врагов! Я поведу вас-с к победе! Я, Мастер Войны!

— Мастер Войны! — хором заорали сотни пастей. — Мастер Войны! Мастер Войны!

Ирма сумела себя заставить отключить айфон ровно на два дня. Она проревелась на шее у Юльки, а Алинка, оттаявшая от ужасов задержания, оббегала с Лаки на поводке всех своих каникулярных приятелей. В загородном доме у тети Юли она проводила немало времени, пока мать налаживала в Москве бизнес и грызла гранит делового успеха после развода.

Двух дней хватило, чтобы прийти к какому-то внутреннему решению — каждой из двух женщин, одной — внезапно омолодившейся, и другой — странно, рывком повзрослевшей.

Алинка подкрасила у местной мастерицы корни волос в сверкающий белоснежный тон — и мама с дочкой поехали обратно в Москву.

После ошеломительно вкусного уик-энда, напоенного ароматами земляники, они были готовы говорить и друг с другом и воспринимать сказанное.

— Так ты не против, чтобы у тебя был брат? — спросила Ирма. — Не… ревнуешь?

Алинка отпихивалась от Лаки, на заднем сиденье пытавшегося облизать ее вдоль и поперек.

— Что за вопросы, мам? Я — за! А ты не против, если я забью на учебу? — поинтересовалась та. — Мне что-то захотелось жить иными ценностями. Я тут как-то подумала… ну, обо всем, что случилось…

— Малышка… они ведь могут никогда не вернуться. А мы можем их никогда не нагнать.

Шоссе серой лентой раскатывалось под колесами авто.

— Больше оптимизма в голосе, ма, — ответила Алинка, и ее тон лязгнул неведомым оружием. — Верь. Просто верь, ладно?

— Алиночка… Как тут не верить? Я да, я стала лучше выглядеть, что странно, — вздохнула Ирма. — Он рассказывал, что человеческие женщины, которые с эльфами… — Ей отчего-то стало неловко, она не могла подобрать слова, но дочь, как всегда, рубанула с плеча:

— Встречаются, ма!

— Встречаются… — покорно выдохнула Ирма. — От этого молодеют. Господи, мне столько лет… и уже не… и всегда… ладно. Я забеременела.

— Факт, — согласилась дочь. — Значит, сказки все же — бывают? Про эльфов, мам? И звездные войны? И вообще…

Хотелось спорить, хотелось отказываться, отпираться всеми руками и ногами, говорить про экономику, нефть и кризис, про падение рынка недвижимости и налоги, про возраст и осложнения.

Но…

Ирма украдкой глянула в зеркало на козырьке авто.

На нее смотрела чуть растерянная тридцатилетняя женщина со свежайшим румянцем на щеках, который не дарует ни один гиалуроновый курс, никакие подтягивающие нити. Только любовь и счастье.

— Мам. Помнишь, ты говорила, если я захочу, дашь мне до института пару лет просто послоняться? — Алинка смотрела в окно, а черный ньюфаундленд наконец уснул внизу, растянувшись вдоль заднего дивана. — Я тебе клянусь, мам. Если жизнь заставит, я могу и уборщицей работать. Мне не противно, все нормально же. Я не готова сейчас… в учебу. Давай ты мне дашь эти два года, ты родишь, мы подрастим пупсика, а я пойму, чем же хочу заниматься. Мам. Пожалуйста.

В тоне Алинки была, пожалуй, едва слышная двусмысленность, некая оговорка. Но Ирма решила не замечать недосказанности.

— Ладно, — коротко выговорила она. — Но ты сама взвоешь, не сможешь болтаться без дела. Я занята с утра до вечера — и буду занята еще сильнее. Я не для того так ломалась после… последние десять лет, чтобы все потерять в один момент просто потому, что я… что у меня… что я… в общем, нет. Ты будешь одна эти полгода. Понимаешь?

— Я да, — сказала Алинка. — Так я готова, мам, взрослая уже. По паспорту — и вообще. Я ж ведь тоже что-то поняла. Жить, как жила… мне больше нельзя. Возьму ключи от квартиры дяди Котика, буду у него временами. Цветы поливать. У него это… драконовое дерево. И щучьи хвосты.

Ирма поняла, что девочка… хотя какая уже девочка? Ее новая, совсем незнакомая подруга-дочь — окончательно выросла. И у нее есть какие-то совершенно определенные планы на свою будущую жизнь. И решимость сделать эту жизнь правильной и счастливой.

И она не удивится, если выяснит, что отдельное жилье нужно Алине, чтобы собирать там космический корабль.

Или телепорт…

— Сансивьера не подохнет, — усмехнулась Ирма. — И у Димки все горшки с автополивом. А растения такие, которые выдерживали выливание спиртного и тушение окурков в землю. Но ты права, за квартирой надо присматривать.

— И за тобой тоже, — выговорила Алинка очень странным тоном. — И за тобой, ма. Интересно, как там Пиксель без нас?.. Все-таки не молодой уже…

— Ну что ему будет, Алин? Делает, что и все коты… кушает, спит. Сядешь за руль? Я что-то устала…

…Вадим маскировал катану в чертежный тубус.

Высокий, по-волчьи поджарый молодой мужчина выходил в парк со старыми липами четыре раза в неделю, точно за десять минут до рассвета. Аккуратно извлекал тренировочную катану и начинал упражнения.

Он бился с призраком. В прямом смысле слова. Спарринг-партнер уже давно обитал в этом парке.

Когда Алина увидела, как вспыхивает алым порез на плече Вадима, она ахнула.

— Зачем ты прячешься, Алина? — проговорил боевой маг, опуская клинок. — Так рано в парке я тебя еще никогда не видел. И ты без собаки…

Девушка вышла из-за кустов.

— Здрасте, дядя Вадим. Я тут за вами немножко… слегка… я хочу научиться драться. Воевать.

— Я думаю, Алина, ты уже поняла, кто я такой. Экстрасенс, так будет понятнее. — Вадим едва заметно картавил, грассировал, перекатывая «р» на языке, как колючий леденец. — И то, что я проживаю в одном доме с вами, не случайно. Я не ушел… с ними, остался тут — не случайно. Тебе не стоит тревожиться о маме, ее безопасности. Но я совсем не умею учить. Не мой профиль.