Лекса Дэй - Право на вседозволенность

— Посиди минутку, малютка, я скоро вернусь! Помогите! — выкрикнул он и стал бегом подниматься по трапу.

Услышав крик начальника, оставшиеся на палубе полицейские бросились ему на выручку.

— Что случилось, милорд? — обеспокоенно спросил юный сержант Бёрнс.

— Там! — Карминский направил свой костлявый палец на трюм. — Там засел еще один бандит! Он убил того парня, что спустился передо мной! Петерса!

Лицо никогда прежде не сталкивающего со смертью сержанта побелело. Он неуверенно взглянул на стоявшего рядом с ним лейтенанта Фишера, который до этого служил в армии и не раз бывал в бою.

— Прикрой меня на всякий случай! — бросил тот. — Неизвестно сколько их тут попряталось.

Бернс кивнул и стал справа от трапа. Как только оба полицейских повернулись к нему спиной, Карминский быстро сделал три выстрела: сначала два в лейтенанта, а потом один, почти в упор, в лоб едва успевшего развернуться к нему сержанта.

Вернувшись вниз, Карминский неторопливо расковал свою ученицу.

— Какая все-таки удобная вещь — пистолет! — восхитился он. — И, главное, сколько проблем решает одним махом!

— Зачем вы убили полицейских? — не понимая его мотивов, спросила Юлиана.

— Как зачем? Они же были свидетелями!

— Свидетелями чего?

— Свидетелями твоего позора, дурочка! Ты же будущий инкатор, никто не должен видеть тебя слабой и жалкой! Разумеется, кроме меня! Представь, как они бы стали всем по секрету рассказывать о том, как тебя везли продавать в бордель! В загаженном трюме, связанную как овцу, да еще и с грязной тряпкой во рту!

— Невозможно всегда быть на высоте! — покачала головой Юлиана. — Во всяком случае, мне это не под силу!

— Я ведь не сказал, что тебе нельзя быть слабой, — возразил Жнец. — Я сказал что те, кто были свидетелями твоей слабости, должны уйти в лучший мир.

— И часто вас видели слабым?

— Да раз пятьдесят, я же тоже человек!

— Из них кто-то остался в живых?

— Погоди, дай-ка я припомню, — сосредоточенно нахмурил брови инкатор. — Вспомнил! Конечно! Остался один, только он теперь полностью парализован и совсем не говорит. А я же не зверь, чтобы калеку добивать!

Кровавая дорожка из головы убитого парня подобралась к его ботинку. Он брезгливо отступил и потянул Юлиану на палубу.

— Выходит, все эти люди погибли только из-за того, что увидели то, чего не должны были видеть? — не унималась она.

— Разумеется! Ты ведь их не предупредила об опасности!

— Но я не успела! — обомлела она.

— Я же не виноват, что у тебя такая замедленная реакция! А вот за то, что у тебя было такое желание — будешь наказана.

— А что, если Его величество узнает, какой ценой вы оберегаете мою репутацию?

— Не знаю, — пожал плечами Жнец. — Наверное, подарит что-нибудь ценное. Или ты думала, глупая, что он обрушит на меня свой гнев? — скрипуче рассмеялся он и посмотрел на наручные часы. — Ой, уже полдевятого! У нас с тобой в полдень самолет, а до аэропорта еще черт знает сколько добираться! Потом поболтаем. Иди что-нибудь с собой сделай, а то на кикимору похожа!

Он подошел к двигателю баркаса и стал его запускать.

Стараясь не показать ему насколько она напугана угрозой наказания, девушка пошла приводить себя в порядок. Что же он придумает на этот раз? От страха у нее засосало под ложечкой. Избегая смотреть на себя в зеркало, Юлиана склонилась над умывальником и стала энергично прополаскивать рот, в котором до сих пор стоял тошнотворный вкус тряпки.

Волосы тоже были в ужасном состоянии. На них нацеплялись кусочки грязи, щепок и соринок в изобилии устилавших пол трюма, и она принялась их вычищать и отмывать. Через несколько минут ее голова стала выглядеть более-менее прилично, чего нельзя было сказать об одежде: та была не только безнадежно измята, но и запачкана так, словно по ней прошла стая заляпанных в грязи собак. Пришлось возвращаться на палубу как есть.

Бегло оглядев ее, Карминский скривился.

— Мне не во что переодется…

— Когда доплывем до берега, я куплю тебе другую одежду. Какой у тебя размер, S?

— Да.

— Минут через сорок приплывем, — вглядываясь вдаль, сообщил ей инкатор. — Только не вздумай высовываться пока меня не будет, если, конечно, не захочешь служить местным подстилкой.

Юлиана залилась краской и кивнула.

— Никто не должен знать, что с тобой произошло, понятно? — с нажимом повторил он. — Ни здесь, ни дома! Репутация, знания и умения — это все, что у тебя есть. Имея это, ты всегда добьешься остального: власти, богатства, уважения, даже любви, с которой вы, девчонки, так носитесь.

— Как можно добиться любви с помощью этого? — удивилась девушка. — Я же не колдовство изучаю!

— Ты изучаешь то, что сильнее любого колдовства: ты учишься управлять людьми, делать из них безвольных кукол, следующих малейшим мановениям твоей руки!

— Если это так, то почему же вы до сих пор подчиняетесь королю? Почему не сделаете его своей куклой?

Жнец смущенно крякнул.

— Ишь, какая! Бьет сразу не в бровь, а в глаз! В свое время я сделал крупную ошибку, недооценив Астарота. Думал, что я на голову выше его, в разы умнее, и ему никогда меня не переиграть. Я ошибся. Поэтому послушай дружеский совет старого интригана: никогда не стоит недооценивать своего врага, каким бы ничтожным он тебе ни казался. Лучше тысячу раз перестраховаться, чем один раз проиграть.

Приступы откровенности у Карминского случались крайне редко, и сейчас девушка сосредоточенно впитывала в себя каждое его слово.

— Мне в некотором роде проще, чем тебе, Юлиана, — легко касаясь штурвала, проговорил он. — Я не так честолюбив, как ты. Да, да, не удивляйся! Говорю, что вижу! Мне хватает того, что у меня есть. Но ты — совсем другое дело! Чем больше я тебя узнаю, тем больше не понимаю, почему король так настойчиво выводит тебя к вершинам власти. Неужели он настолько слеп, что не видит того, насколько ты опасна для него и его династии?

Юлиана изумленно заморгала. О чем он говорит? Чем она может быть опасна для короля? Абсурд какой-то!

— А знаешь, малютка, это будет даже весело, если ты вдруг выживешь и задвинешь Оберона на второй план! — вдруг лукаво подмигнул ей Карминский. — Только ты не выживешь, не надейся. Я очень постараюсь, чтобы этого не произошло!

Подтвердив свои заверения почти отеческой улыбкой, он снова сосредоточился на управлении баркасом.

Его странная речь вызвала у Юлианы уйму вопросов, ответы на которые она не могла найти самостоятельно.

— Я не понимаю вас… — призналась она.

— Придет время — поймешь.

Она подошла к поручням и облокотилась на них спиной.

— Как вам удалось так быстро разыскать меня?

— Что уж проще? — хмыкнул Карминский. — Сначала ты устроила представление на вокзале, потом перепугала своим бегством тетку из вагона, а после… Ты слишком приметная для наших вокзалов, детка. Слишком утонченная и аристократичная. Стоило показать твое фото сотрудникам вокзалов и автостанций, как многие тебя тут же узнавали, несмотря на твой маскарад. В следующий раз, если захочешь сбежать, думай не столько о маскировке внешности, сколько о своих манерах, ведь они выдадут тебя в первую очередь!