Сегодняшний вчерашний день (СИ)

— Проснулась? — Кэро неожиданно повернулся к ней, и Яна невольно поморщилась, всячески демонстрируя, что зрелище полуголого мужчины ее совершенно не волнует.

— Пора поговорить, сохо. — Вежливо сказала она, допустив минимум иронии в голосе.

Птаирианец пожал плечами и неожиданно озорно улыбнулся:

— Это будет непросто. Вчера ты вырубилась на середине фразы. Проспала полдня и всю ночь как убитая.

— Послушай, — Янат села, небрежно откинув в сторону простынь и обнажая скрещенные в лодыжках голени, — мы не можем расслабляться, представляя, что находимся на отдыхе. Все очень непросто. Нужно быстро соображать, придумывать, что делать дальше. Я в такой же опасности, как и ты, а может и большей. Если местные психи поймут, что память ко мне вернулась это чревато глобальными неприятностями. Ты просто не понимаешь, насколько непредсказуем и умен Самойлов или кто он там, оборотень, нелюдь. У меня волосы на руках дыбом встают, когда я его вижу. Источник прямой угрозы. Ты, мой нежданный полюбовничек, первый кандидат на промывку мозгов в ближайшем же времени, усвой. Мне дали поболтаться с недельку, усыпили баснями про великолепное будущее и притащили на поле цветочков, аромат которых имеет сильное наркотическое влияние на организм. Когда я проснулась утром, уже в лагере, моя память была белой, как туалетная бумага в сортире на станции, а в уши лилась заготовленная история про сволочей навий. С их пытками и насилием, вследствие чего я никогда не вспомню, из какой деревни меня похитили, но до конца жизни буду терзаться отрывками ложных воспоминаний. И меня почти месяц не беспокоили явные нестыковки, которые перли изо всех щелей. Не беспокоили, совсем. Понимаешь? Не знаю, как ты проделываешь фокус со своей внешностью, но представь, что будет, если потеряешь память, а лицо твое при этом фокусе изменится? И вообще, что будет со мной, если ты потеряешь память? Мы сможем какое-то время поиграть во влюбленную парочку, ну, а дальше то? Деревня не просто утопия, здесь все ненормально. Самое страшное, Кэро, я не понимаю механизмов происходящего и его причин, совершенно. Зачем и почему происходит такая фигня? К чему обращение новоприбывших в утопическую религию, промывание мозгов? Кто за всем стоит? Если навьи враги, а люди жертвы, что это за загадочная третья сторона? Меня всегда спасали особенные способности: память, регенерация, приспособляемость. А против вот этого просто нечего выставить, просто нечего. Я боюсь… — Янат запнулась, с ужасом осознавая, что жалуется.

Птаирианец посерьезнел. Подошел к постели и сел рядом с ней:

— Ты очень здраво рассуждаешь, между прочим. И вопросы задаешь правильные: «Что будет со мной?» Сейчас, конечно, не то время и место, чтобы обсуждать наше будущее, но, тем не менее, — он положил руку ей на колено, — не отталкивай меня, по крайней мере, пока. Я буду рядом, но взамен прошу тебя снова довериться мне. Не просить отчета и объяснений, пока не придет время, понимать, что внешне мои поступки не всегда соответствуют «правильно», помнить, я вынужден был поступить, так как поступил, и на то были веские причины. Неизбежность судьбы то, что ведет нас за собой, Янат. Пути, средства — лишь маячки на туманной дороге. Когда я ответил согласием на предложение навий, то страшно боялся потерять твое доверие и дружбу, но с другой стороны, мой выбор стал единственно правильным решением в той ситуации. Мысли о том, что ты живуча как кошка, отвлекали от тревожащих мыслей и укрепляли мою решимость, но больше так поступить я не смогу. Слабость эмпатов в их природе, такой вот парадокс. Наверное, неверный выбор приоритетов будет стоить мне карьеры. А ты всегда так упорно выпячиваешь свои минусы, что за ними почти не видно плюсов, но их в тебе достаточно.

— Идиот что ли, — прошептала Янат, с яростью откидывая его руку, — ты не знаешь? Я выросла в лабораториях, белая крыса. И в той никчемной жизни ничего от меня не зависело. Родители вывернулись наизнанку, чтобы купить мне свободу, а я, ощутив ее вкус, повела себя как настоящая избалованная сволочь. Устраивала бесконечные демарши, ругалась с начальством, не соблюдая совершенно никаких правил и норм. Бунтарка, видите ли! Отец оправдывал меня, используя свою власть, связи, авторитет, подруга и мать прикрывали — они работали на меня, чувствуя вину за мое тяжелое детство, жалели, пытаясь восполнить добротой и сочувствием мою якобы ущербность. А я культивировала в себе манию, превращая ее во флаг, под которым несла эгоистическую дурь. Я сообразительная, имею прекрасную подготовку и опыт. Да, конечно, мне бывает и больно и одиноко, но кому нет, а? Меня не изгоняли с планеты, от меня не отказывались родственники, я не теряла близких. Однако мне удалось запудрить всем вокруг мозги, заставить поверить в то, что они чем-то обязаны! Что это они уроды, счастливые и свободные, а я жертва обмана и несправедливости. Люди устают испытывать чувство вины, она перерождается в неприязнь, презрение. Инга не выдержала первой. Ждана, сестра, обижена на меня, родители, ну, они родители… посмотри, Кэро, я ни с кем не могу нормально общаться, люди меня ненавидят. Не стоит мне сочувствовать, но разговоры про наши связанные воедино судьбы, к чему они? Единственное, в чем я по настоящему хороша, в работе. Когда разговор заходит о человеческих отношениях, я ноль. Думаешь, почему ученые отпустили меня? Я оказалась не уникальной, а бесполезной.

Янат отползла назад, и какое-то время тупо смотрела в пустоту ничего не выражающим взглядом. Ее губы мелко подрагивали, словно она боролась с эмоциями или не знала, что сказать. Потом, Яна прислонилась затылком к холодной стене и закрыла глаза. Птаирианец неотрывно смотрел на нее, читая, как в книге, каждое из испытываемых ею в тот миг чувств; физически ощущая ее растерянность, злость, страдание, и как ни удивительно, даже горячую благодарность. Ее так захлестывали эмоции, что некоторые сплетались воедино, в клубок, и он не мог различить нюансов уже из-за собственного волнения. Когда она снова заговорила, Кэро непроизвольно подался вперед. Его сейчас неудержимо влекло к ней, просто физически. С большим трудом птаирианцу удавалось гасить эмпатический отклик на феерический эмоциональный фонтан, который он только что разделял с Янат. Это неистовство влекло его. Ее дух:

— Именно ты заставил меня на многое посмотреть иначе, — медленно произнесла она, открывая глаза и сталкиваясь с ним безмятежным взглядом. — Потом началось наше незабываемое приключение и я, наконец-то, ощутила себя правильной мошкой на теле вселенной. Река, по которой мы плыли, бесконечные мысли, там ведь особо нечего было делать, только думать. А потом поселок, ужасное место, где все вывернуто наизнанку, растерянность. Было страшно, по-настоящему страшно. Темные ночи, ощущение, что я съезжаю с катушек и лыбящиеся со всех сторон подобия людей. Я это я? Безумие. Вращение образов, как в калейдоскопе, ты, словно воскресший из мертвых, вдруг чувствуешь возвращение памяти. Люди выбрали этой планетке правильное название, да?